«Духи» атаковали взвод неожиданно, не в том месте и не в то время. Одним словом, ударили тогда, когда этого удара никто не ждал. Миномётный обстрел, а после него шквальный автоматный огонь практически полностью уничтожили весь разведотряд шурави. Каким-то чудом уцелели только Андрий, не получивший в этом аду ни единой царапины (видать, Бог миловал), и его взводный, совсем молодой лейтенант Андрей Гончаренко, месяц назад прибывший из училища в Афганистан. Правда, лейтенанту повезло меньше: ему перебило осколками мины ногу и пуля прошила плечо. Крови взводный потерял много и тихо постанывал, временами теряя сознание. Ещё большим чудом было то, что «духи» не стали обследовать место гибели разведчиков, а быстро растворились в горах. Почему такое случилось, так и осталось загадкой, но неожиданный уход победителей дал шанс на жизнь побеждённым.
Тёзка, прохрипел лейтенант, когда стало окончательно ясно, что «духи» ушли, посмотри раны, перевяжи где надо.
Где надо машинально повторил Андрий, всё ещё находясь в плену у пережитого страха. Руки дрожали, и он никак не мог наложить повязку на рану взводного.
Не покидали мысли, что вот сейчас «духи» вернутся и завершат своё смертоносное дело, что он тут застрял с этим москалём вместо того, чтобы бежать подальше от этой общей могилы. «Что делать, что делать? лихорадочно думал Андрий. Надо уходить с этого места, надо где-то схорониться. Только вот с этим как быть? Может, грохнуть его, и дело с концом? Никто ж не узнает. А если узнают? А с ним куда? Он и шагу не ступит. На себе тащить? А ещё кормить-поить придётся. Воды и так мало. Сдохну с ним, не выйду. Лучше грохнуть».
Андрей, ты чего такой дёрганый? будто почувствовал что-то неладное лейтенант. Не дрейфь, всё будет нормалёк, прорвёмся. Наши нас уже ищут, наверное. Рацию глянь у Генки, вдруг уцелела.
Рация не уцелела, как не уцелел и сам Генка, лежащий с развороченным животом на краю тропы, по которой шёл в разведку отряд.
Лейтенант, надо уходить с этого места, «духи» могут вернуться!
Нет, земеля, нельзя уходить. Наши нас тут искать станут.
«Духи» тоже, поднялся во весь рост Андрий. Я тебя понесу, где смогу, где не смогу-тащить буду. Больно будет, терпи, не ори, а то пристукну.
Лейтенант спорить не стал, да и что зря спорить, если он в полной воле Андрия.
«Может, и хорошо, что москаля не грохнул, думал Андрий, взвалив на себя раненого, он мне теперь как пропуск будет. К духам попаду скажу, что с языком шёл, выкуп за себя нёс, тогда живым оставят. К своим выйду героем буду, товарища не бросил, офицера. Медаль дадут или орден. Хорошо, что не грохнул».
Через сутки двух Андреев подобрала вертушка, возвращавшаяся на базу после выполнения задания. Орден Красной Звезды вручили Андрию Ярошуку перед всем полком ровно в тот день, когда пришёл приказ о выводе советских войск из Афганистана.
Честный ты парень, Ярошук, настоящий товарищ, именно с таким и надо в разведку, растроганно обнял Андрия командир полка.
7.
Михась, тщательно прицелившись, выстрелил. Какое-то мгновение он заворожённо наблюдал через окуляр снайперской винтовки за упавшим человеком, а потом осторожно стал отползать в сторону от места своего схрона.
Ну что, Ярошук, с почином тебя, ставь зарубку на прикладе, похлопал по плечу вернувшегося с первого задания Михася командир отряда снайперов ВСУ. Запомни этот день.
8.
Чего там, Андрий, кто звонил? обтёрла от муки руки Наталка.
Брат Василь с Луганщины. Сына его, Мишку, сегодня снайпер застрелил, с выпускного шёл. Вот так-то вот.
Ой, боже ж мой, беда-то какая! всплеснула руками Наталка. А ведь какие надежды подавал, гордость Ярошуков, отличник круглый, в университет собирался. У нас такого умного в семье и не было никогда. Как там Вера после этого? Горе-то, горе!
Война, будь она неладна!
Ирина Горбань
Ирина Горбань-поэт, писатель, публицист. Родилась и живёт в Макеевке. Окончила Глуховский государственный педагогический институт-по образованию преподаватель дошкольной педагогики и психологии. Работала в Министерстве информации ДНР. Автор рассказов о погибших и раненых детях Донбасса (проекты «Ангелы», «Пёрышко Ангела»), очерков о погибших защитниках Донбасса.
Автор 10 сборников стихов и прозы. Книги «В зоне видимости блокпоста» и «В осколках отражается война» (издательство «Картуш», Орёл) презентовала в Москве на Красной площади на фестивале «Красная площадь-2019» и в Рязани на фестивале книги «Читающий мир».
Член Союза писателей России, Союза писателей ДНР, МСП и «Новый современник». Лауреат литературных премий: им. Михаила Матусовского, им. Людмилы Татьяничевой, им. Молодой гвардии, им. Владимира Даля.
Галинкина война, или Монолог из подбитого автобуса
В больницу люди обычно попадают случайно. Это только правильные больные могут ложиться по направлению дежурного врача. Заболеют, примут жалобный вид, глубоко подышат под фонендоскопом и в надежде отдохнуть недельку на больничной койке отправляются в приёмный покой. К чему случайности, если всё можно запланировать. Ведь их ждет отдельная па-ла-та. Там хорошо: выспаться можно, туалет рядом, столовая Отдохнут немного, поразмышляют, тайком подключат вайфай, поинтересуются, как там мир без них, и, спокойные и отдохнувшие, возвращаются на работу. Её ведь никто не отменял.
Неправильным больным проще. С утра начистил зубы и ботинки, чего-то похватал по тарелкам в холодильнике, проглотил пару-тройку глотков остывшего кофе с молоком, и на автобусную остановку бегать за автобусами, материться вслед неостановившимся и бежать за следующим. Ну не могут же все подряд проезжать мимо. Кто-то же заметит озверевшего бегуна. Фух! Втолкнулся, щекой сплюснул стекло двери (или наоборот). Поехали.
Работа. Работа-это серьёзно. Работу надо работать долго, честно, правильно. От звонка до звонка. Зачем тогда работа, если всё неправильно? Пра-а-авильно. Там вовремя платят зарплату А если платят, ты обязан работать честно. Ведь таких бегунов по остановкам ой как много. Работаешь в поте лица, придумываешь программу, осваиваешь, делишься удачами. Кому нужны твои неудачи? Удачи-это очень хорошо. Главное, чтобы в отведённое время конца работы резко отключить компьютер, помахать ручкой кому-то неведомому из окна 17 этажа и мчать к лифту-вдруг повезёт, и спустишься первым. Но! Но все сотрудники всех отделов думают именно так, и поэтому давка и сутолока у лифта, лёгкие расшаркивания с теми, с кем не встретился в рабочее время, и вот она свобода!
Ты свободной походкой, типа спортивного шага, мчишься на остановку, чтобы успеть втолкнуть своё уставшее тело в заднюю дверь автобуса и, провисев около часа езды на одной руке, с чувством глубокого удовлетворения выпадаешь на родной остановке.
Это до войны. Об этом теперь можно только вспоминать. Вспоминать и улыбаться. Да-а-а. Было время. Сейчас всё иначе. Сейчас
Сейчас всё то же, только жёстче. Автобусы сократили, мужчины ушли на войну, а женщинам никто работу не отменял. И всё по новой. Читай выше.
Пока идет рабочий процесс, нас бомбят. Понимаю, что бомбят бомбами. Это значит авиация. Нас уничтожают с земли. Но ведь это тоже «бомбят». А как назвать ежедневные смерти, ранения, уничтожения? Правильно. Бомбёжка.
Едешь такая с работы, отвлечённо тычешь пальцем в телефон игры ведь тоже никто не отменял для расслабления нервов. И тут вдруг в твоё тихое пространство врывается крик: «Всем на пол!». Не знаю, что там было в салоне автобуса, но вся задняя площадка повалилась на пол. И ведь никто не вспомнил, что юбка белая, кофточка новая, обувь только раз обутая.
Валяемся. По крыше и бокам автобуса грохочет что-то громкое, стальное, резкое. Всей кожей, каждой клеточкой ощущаешь смерть. А когда смерть рядом, тут и вспоминаешь Всевышнего. Кто помнит только слово «Господи», кто «Боже мой!», но не всё так плохо. Вот одна громко, на полсалона читает «Отче наш». Спасибо! Спасибо за «Отче», спасибо за «наш».