Да некуда, отвечала супруга. Я уж и то думаю. В театр так завтра наш абонемент в опере. Ну, что два дня подряд в театр!.. Да и не достанешь теперь ложи.
Да, мало у нас знакомых, мало. Кажется, и распространяешь круг знакомых, а съездить не к кому! вздохнул Подпругин. То есть знакомые-то у нас и есть, но все такого сорта, что сами к нам ездят, а к себе не зовут. Да вон хоть бы генерал Тутыщев Два раза он меня почтил своим присутствием на обеде, а чтоб к себе позвать ни-ни. А между тем, стороной слышу, что у него по средам журфиксы и даже сенаторы бывают. Сказывают, что тут как-то даже светлейший князь Ченстовский был. Мне Переклюков сказывал. Переклюков даже был. А вот меня не зовет.
Стало быть, не считает достойным тебя, ответила супруга.
Странно. Тогда с какой же стати самому-то ему ко мне ходить? Подпругин сделал гримасу и задумался.
Через несколько времени он спросил: Ольга Савишна, хочешь, я арапа себе в лакеи найму?
Зачем же это?
Да так. Вот у Кудаловых-Залесских есть. Езжу я мимо, так вижу, что на подъезде стоит. В красном жилете, в стиблетах, в бархатных штанах. Нанять?
Выдумай еще что-нибудь!
У людей есть, так отчего же нам не иметь? Вот тогда генерал Тутыщев посмотрит!
Брось.
А то так карлика заведу. Вон в газетах публикуется лакей-карлик. Хочешь карлика?
Не надо. И так уж всякой прислуги целая свора.
Свора-то свора, это точно. И лакеев много, и все, и ничего в них, знаешь, нет особенного
Не знаю, про что ты говоришь.
Ростом малы, виду нет. Вон я вижу у аристократов на подъезде Швейцар зверь, лакей ростом с каланчу, и бакенбарды во А у нас все мелюзга. Нет, я возьму арапа, решил Подпругин.
Да полно, не бери. Я бояться его буду, ответила супруга.
Чего же тут бояться-то! Живой человек, такой же, как и мы, а только черный.
Ну, вот видишь, стало быть, и не такой, коли черный. Нет, нет, оставь арапа.
Какая дикость! Ты смотри, не брякни у меня об этом при гостях, что боишься арапа.
Ну вот Будто я не понимаю.
То-то. На тебя иногда находит. Ты сидишь, сидишь да и выпалишь. Охо-хо-хо-хо!
Подпругин зевнул.
Ежели не знаешь, что делать и скучаешь дома, то поедем сегодня к брату Амосу Савичу, предложила супруга.
Ну вот! Стану я по серым домам ездить! Я совсем хочу от этих Амосов Савичев отстать. Какая такая они нам теперь компания? Только фасон наших гостей портят.
Уж у кого какая родня есть, а родню надо почитать.
Им родственное почтение и будет. Вот 2 ноября буду именинник приходите, пейте, ешьте, жарьте в стукалку. По их серым понятиям будет им и закуска серая весь вечер в углу стоять, дам будем весь вечер душить мороженым и шоколадом, а дня через два закатим вечер для другого сорта гостей, настоящего высшего круга. Они уж и так у меня мои и твои именины отбили, так что я в эти дни не могу настоящую аристократическую публику к себе в гости позвать.
Напрасно ты это. Право, они ничего. У брата Амоса вон уж и сын студент.
Сын-то студент, да сам-то он никакой политичности не знает. Помнишь, за обедом, когда еще у нас граф Лобусов обедал?.. Была перед обедом закуска на отдельном столике, все выпили по рюмке водки и закусили и только сели за стол и принялись за суп, а братец твой Амос выскочил из-за стола, подскочил к закуске, схватил от закуски графин с водкой и поставил его перед своим прибором. А нешто это порядок? Нешто это в хороших домах делается? С ног срезал тогда меня старик.
Полно, никто даже и не заметил, успокаивала Подпругина супруга.
Здравствуйте. Граф даже покосился в его сторону. Покосился и улыбнулся. А я-то сижу, а у меня по сердцу словно вот ножом кто Приятно мне это? Нет, подальше от этих Амосов Савичей! Не компания они нам по нашему нынешнему положению, закончил Подпругин.
В клуб поедешь теперь? спросила его жена.
Кто теперь в клубе! В наш клуб надо ехать или к обеду, или часов в одиннадцать. Весь настоящий народ теперь кто во французском театре, кто по комиссиям сидит. А встречаться в клубе с разными пустопорожними личностями, так, право, неинтересно. Сядешь в карты, проиграешь черт знает кому и никакой тебе пользы. В карты я люблю играть с тузами
Ну, ты оставайся дома, а я поеду к сестре, сказала супруга.
Брось ты эту сестру.
Да скучно дома. Ну, шутка ли целый вечер глаз на глаз с тобой!..
Я в контору к себе пойду.
Ну, одна я тогда буду. Это еще хуже.
Эх! с досадой крякнул Подпругин и, махнув рукой, прибавил: Ну, поезжай куда знаешь!
Ольга Савишна позвонила и велела лакею приготовить карету.
III
Ольга Савишна уехала к сестре, а Анемподист Вавилович Подпругин отправился к себе в контору, находящуюся в том же доме-особняке, но этажом ниже и имеющую свой подъезд. Анемподист Вавилович спустился в контору по внутренней узенькой чугунной винтовой лестнице. В конторе работали бухгалтер, один из его помощников и корреспондент. Они встали и поклонились. Подпругин сел за свой письменный стол, потребовал у бухгалтера кассовую книгу, открыл ее, заглянул на последнюю страницу, придвинул большие счеты, звякнул на них раза три и, зевнув, закрыл книгу.
Есть у вас мне что-нибудь доложить? спросил он, ни к кому особенно не обращаясь.
Ничего нет, Анемподист Вавилыч, отвечали бухгалтер и корреспондент.
Подпругин еще раз зевнул и отправился снова к себе наверх. По комнатам бродили два заспанных лакея.
Позвать ко мне сейчас Алтунского, отдал он им приказ и направился в кабинет.
Вскоре в кабинете показался Алтунский. Это был коренастый маленький человек в отставном военном мундире с поперечными штаб-офицерскими погонами, с седой щетиной на голове и нафабренными черными усами.
Что такое стряслось с тобой? спрашивал он, входя.
Мне скучно. Не знаю, куда деваться. Поговорить с тобой хочу, отвечал Подпругин.
Да ведь за обедом обо всем уж переговорили.
Значит, не обо всем, коли позвал.
У меня гости. Мы в карты играем. Я уж и так за себя посадил. Мне теперь недосуг.
Назвался адъютантом, так всегда должен быть досуг. Садись.
Когда же это я назывался? Во-первых, штаб-офицеры адъютантами и не бывают.
Ну, состоишь при мне по особым поручениям.
И то не состою.
Даровую квартиру с освещением и отоплением от меня получаешь, жалованья пятьдесят рублей в месяц контора тебе отпускает, так, значит, состоишь.
И тут-то попрекнул! Ах ты, деревня! Ведь это от серого невежества, проговорил Алтунский. И кого же попрекнул? Своего приятеля, друга.
А коли ты друг, то по дружбе не должен и отказываться, коли тебя просят посидеть, наставительно заметил Подпругин.
И не отказался бы, да ежели гости
Кто такие?
Землемер один с женой, твой архитектор да еще
Ну, птицы не важные, и подождать могут. А мне скучно. Жена уехала к сестре, и я один. Садись. Вон сигары хорошие Кури
Не хочешь ли ты ко мне вниз спуститься и в винт поиграть? Я тебя пустил бы за себя сесть.
Ну вот В винт я играю только с основательными людьми, да и то только тогда, когда нужно. А тут какой смысл?
Сколько в тебе гордости-то! покачал головой Алтунский.
Садись, кивнул ему Подпругин на кресло.
Алтунский закурил сигару и сел.
Хочется мне журфиксы назначить, начал Подпругин.
Так что ж? За чем дело стало? Взял да и назначил.
А ты посоветуй, как и в какой день.
Ходить не станут. И побольше-то тебя кто, так и у тех эти журфиксы пустуют.
Тонкие ужины будем заказывать, восьмирублевый шато-ля-роз станем подавать к столу, так придут. Сегодня стерлядь в аршин, на следующий раз лангуст
Нет, и на это нынче не особенно льстятся. Не любят. Родственников, пожалуй, соберешь.
Что мне родственники! Разве я для них? Вот тоже сказал! Для них нешто стоит лангуста с крокодила величиной подавать? Они не будут даже знать, с какого конца его и есть-то надо. А я про других гостей, про основательных, чтобы хороший круг
Ничего не выйдет. Придержись ты лучше званых обедов.
Обеды обедами, а это особь статья, отвечал Подпругин и спросил: Так какой день? Вот с будущей недели и назначим. Прежде всего, надо не в оперный абонемент.