Маленькая Троянская война. Новая мифология - Хаджипопгеоргиев Ангел

Маленькая Троянская война

Новая мифология

Ангел Хаджипопгеоргиев

© Ангел Хаджипопгеоргиев, 2023

ISBN 978-5-0062-0985-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Я посвящаю эту книгу памяти нашей незабываемой дочери Теодоры.

ВВЕДЕНИЕ

Фракиец был неизлечимо слеп, но не от рождения. Огонь сжег глаза в детстве, но память была настолько сильна, что спустя пятьдесят лет после пожара роковой еще снились цветные сны и таквоспроизводил внутри себя все, что успевали обходить до тех пор глаза.

Боги забрали один, но с годами остальные сенсоры были усовершенствованы до уровней, неизвестных другим зримым людям.

Пальцы каким-то удивительным и необъяснимым образом могли различать разные цвета красок, которые специально обученный раб готовил в глиняных пахартах и заказывал на деревянном столе, чтобы им было удобно пользоваться.

На ощупь фракиец ковырял в тарелках, а затем кончики чувствительных пальцев проводили нежные пятна, линии и пунктиры на большом холсте, натянутом слева от незрячего художника.

Почти вся площадь была занята огромным яблоком, в котором как бы небрежно стали образовываться различные фигуры и предметы, не имеющие никакой логической связи для стороннего наблюдателя.:

Только что под зеленой корой лобная щиколотка и пятка проткнули стрелу тонкой. Отец же мучился сыновей своих от змей меднолюспещи отбронить. Справа Бог огромный с красно-огненными доспехами сносит каменные стены, которые он до недавнего времени сам строил. А дальше от чрева лошади деревянными рождаются мужчины с гривами и тяжелыми копьями ясеня.

Огонь, пепел, кровь, снова кровь. Много огня, много пепла, много крови и горя, крики до небес. Вплоть до тех нехарактерных Олимпийских зрителей, которые имеют судьбы смертных.

Слепой Тамир творил Илиаду

ИТАКА

«Мифы могут не гарантировать достоверности исторических фактов, но в них есть неостаряющая правда и бесчисленное множество уроков.»

Автор

Шерсть животного плохо пахнет и сплетается между пальцами. Хорошо, что там, где вымя, их не так много. Изнеженные пальцы все-таки совершают правильные движения, как с мерной силой сжимают сиськи, а молоко со звуком медленно наполняет деревянную посуду. Сейчас утро, но солнце жарится, и толпа потеет, хотя только смотрит. В любом случае, вид стоит потеть, потому что не каждый день можно увидеть такую высокопоставленную особу в странном положении доярки. Король Итаки Лаэрт доит овцу, а его сын Одиссей держит ее очень неподвижно, потому что овцы двигаются, независимо от того, кто их доит, будь то принц или крестьянин. Доение спорит, руки совершают заученные движения, как будто правитель только этим занимался всю жизнь, и все его существование перешло в компанию добродушных, волнистых животных. Если кто-то думает, что из каждого становится доярком, то он определенно заблуждается в этой мысли. Для всего в жизни требуется не только желание, но и немного таланта, пусть речь идет о сверлении отверстий в земле. Подданные молча наблюдают символический ритуал, повторяющийся в этот день уже много лет, независимо от климатических условий. Оба доятца одеты довольно просто, ничем не отличаясь от остальных зрителей, являющихся в основном представителями плебса, хотя между ними можно наблюдать несколько царских бояров вместе с семьями, но они предсказуемо также выглядят обычно, как будто где-то забыли свои блестящие украшения и мягкие ткани одежды. Царские руки умело тянут вымя, молоко черцает в деревянном ведре, но это не руки рабочего, как бы мы ни смотрели на них. На одной руке видно большое царское кольцо-печать, которая совсем не мешает доению, но странно стоит на розовом фоне, отражаясь от шкуры овечьего виме. Невооруженным глазом видно, как уменьшается объем молочного пузыря, белая жидкость больше не свистит силой и давлением, а идет на перекладинах к своему финалу

В тенистом месте сидит слепой гуслар Тамир, возможно, не настолько рваный, чтобы вызвать сожаление, уверенно играющий с щекоткой, каканижет песню, Больше как декламация, чем как музыка:

«Не каждый король сделал бы это, но Лаэрт-не каждый. И не то, чтобы кто-то из них не смог бы доить эту рунтавелку, но традиция подсказывает это. Пусть видят итакийцы, что тот, кто их ведет, не превозносится и не забывает, какими были его предки, ибо кто-нибудь из дальних был бы ее пастухом, я козаром. Таким образом, народ приобретает больше любви и уважения к своему властителю.»

Рядом с путешествующим певцом было тканое полотенце, а на нем кто-то позаботился о том, чтобы разложить буханку, немного мяса, лук и сосуд со свежим молоком. А он, не проявляя ни малейшего признака голода, предпочитает отметить событие, проявляющееся в доении овцы, как будто что-то великое совершается под убийственными солнечными лучами.

Под палящим солнцем появляется всадник, спускающийся с запотевшей лошади и посылающий вопрос домой и людям.:

 Кто здесь король Лаэрт?

Он, естественно, не может себе представить, что доят, одетый в простые и грубые одежды, был правителем острова. Молодость и отсутствие жизненного опыта и чистая логика мешают его прозрению. Посланник с удивлением слышит, как этот слегка побелевший мужчина держит овечку виме в ответ:

 Это я, солдат. Что привело тебя ко мне и откуда ты взялся таким запыхавшимся?

 Из порта иду, царь. Я принес тебе приглашение из Илиона, столицы Троады. Мой правитель Приам приглашает короля Итаки Лаэрта на праздник в честь 20-летия его восшествия на престол. Он посылает этот свиток как знак уважения и добрососедства  размахивает свернутым пергаментом.

 Хорошо, только закончу свою работу здесь. Мы рассмотрим это сообщение, но не сейчас. Иди во дворец, умойся, поешь и отдохни, а потом тебя вызовут, чтобы получить мой ответ!

Посланник куда-то уезжает, а один из местных приводит его лошадь по случаю. Доение заканчивается, как всегда, успешно, без осложнений, кто-то услужливо забирает овцу, другой берет ведро с молоком и разливает в вытянутые толпой глиняные горшки. Все это символика, которая каждый год повторяется аналогичным образом, но таковы традиции, и они должны соблюдаться и сохраняться, что говорит отец сына:

 Чтобы народ уважал тебя, сын, ты должен делать то, что столетиями делалось под небом Итаки. Если ты изменишь обычаи, перестанешь выполнять ритуалы, однажды ночью ты окажешься с перерезанным горлом, и на твоем месте воцарится другой. Народы в своем собственном заблуждении считают, что таким образом они подчиняют своих правителей, пока последним совершенно ясно, кто что может, а что не может. Поэтому это заблуждение следует питать и оберегать, чтобы не проснулся Спящий лев.

 Ты Льву этому народу говоришь?  реагирует Одиссей  глядя на них, какие они кроткие, как только что доенная овца, мне ни в чем не подобает хищного зверя, как лев.

 Не смотри на них сейчас! Ты понятия не имеешь, какой стихией является разъяренная толпа. Все стихийные бедствия, которые обрушиваются на наш остров, похожи на легкий ветерок по сравнению с тем, что может сделать должным образом поведенный человек.

 И об этом оба говорят по дороге к единственному двухэтажному зданию в городке, которое является царским дворцом

Должно быть, прошло много времени, когда два дояра уже выглядят совершенно по-другому. В зале Дворца Лаэрт был одет как подобает царю, но не обескровлен, как это принято в большинстве полисов. Он смотрит на написанное на донесенном пергаменте, а его сын, также в красивой чистой одежде, выглядывает через плечо отца и шевелит губами при чтении. Одиссей  молодой человек, около 1617 лет, с наболевшими усами, крепким телосложением и умным взглядом. По-видимому, текст не очень длинный, потому что чтение заканчивается менее чем за минуту. Царь откинулся назад и даже не задумываясь заявил об этом.: