А где же Геннадий-то? поинтересовался я, потягивая кисло-сладкий, слегка пощипывающий язык напиток.
Да к отцу ж пошел, в больницу. У Толика ж язва разыгралась, вот и положили его, а он ему еду носит. В больнице-то какая еда? А я бульончика куриного наварила, он и понес. Скоро вернуться должен.
Усевшись за стол напротив меня, старушка принялась рассказывать. Я почтительно внимал. Оказывается, Генкина мама Наталья Федоровна, в шестьдесят восьмом заболела «женской хворостью» (онкология, как я понял) и через год голубушка преставилась. Генка тогда в институте учился «в котором на учителей учат» («Пед», надо полагать).
С горя учебу забросил, вино пить начал жаловалась бабушка, его из института выперли и сразу в армию забрили «на моря», на севере где-то, на военном пароходе служил, цельных три года! Весной только вернулся и как в загул ушел, так до сих пор не оклемался. Пьет да по девкам шляется. Дружков каких-то патлатых завел. Одни музыки у них на уме. Ходют и ходют. Я Толе-то говорю: ты б повлиял на него по отцовски-то! А он: пусть погуляет, мол, успеет еще, наработаться. И сам еще в больницу слег От беда бедовая горе горькое! Ой, а что я все сижу и сижу, надо же картошечку сварить.
И она стала чистить картошку. Я смотрел, как из-под старенького сточенного ножичка ползет бесконечный серпантин кожуры, и мне было грустно. Ведь её давным-давно на свете нет, и сына её, Генкиного отца нет. Да что там отца, сам Генка уже дуба врезал. Год назад, случайно встретив одноклассницу, узнал от нее, что Скворцов в конце восьмидесятых стал сильно пить. Пропил отцовскую квартиру, бомжевал и зимой девяносто второго был найден в канализационном коллекторе истыканный ножами говорят, малолетки пошалили. Так зачем я приперся сюда? Общаться с ожившими мертвецами?
От мыслей этих стало не по себе, и я уже было начал придумывать благовидный предлог, чтоб отвалить по-тихому, как тут пришел Генка.
Ну, как пришел про Генку никогда нельзя сказать, что он просто пришел. Его появление всегда начинается с высокой ноты. Сперва на площадке грохнула дверь лифта, затем я услышал, как он ругается с соседкой, вредной теткой, живущей этажом ниже. Генка не конфликтен, но как пионер всегда готов к любому спору. Ведь в столкновении интересов есть драматургия, а он всегда хотел стать артистом и даже в школе посещал театральный кружок. Затем он ворвался в квартиру и начал шумно возиться в коридоре.
Ба, заорал оттуда, а чьи тут копыта лакированные? У нас гости? и возник на пороге кухни, растрепанный и лохматый, живее всех живых. Несколько секунд недоуменно таращился на меня. Я встал и сделал шаг ему навстречу.
Привет, Геша!
Фелька, ты? недоумение в его глазах сменилось радостью и через секунду мы уже тискали друг друга в объятиях.
* * *
Через пятнадцать минут мы сидели с ним в сквере возле Любы Громовой, глазели на, шастающих туда-сюда, легко одетых девушек и решали сложную логическую задачу. Встречу старых друзей необходимо было отметить, а всей наличности у меня оставалось семьдесят копеек, а у Генки и вовсе полтинник. Этого хватило бы максимум на поллитровку бормотухи с плавленым сырком, что сами понимаете, для такого выдающегося повода не канает.
Один за другим были отвергнуты следующие варианты обогащения: занять мне, понятное дело не у кого, а Генка уже и так всем своим знакомым был должен; упасть кому-нибудь на хвост та же причина; сдать стеклотару суеты много, а выхлопа на копейку.
Отец бы, конечно, денег дал, рассуждал Генка, но он в больнице, а у бабки внучек только вчера выцыганил пятерку и, зная ее бережливый характер, ближайшие несколько дней подкатывать к ней уже не имело смысла. Да я и сам не хотел этого делать по этическим соображениям.
Оставалось только продать, что-нибудь ненужное. Генка предложил сдать книги в «Букинист», отец-архитектор собрал довольно-таки неплохую библиотеку. Например, четырехтомник Даля за него четвертной, не меньше, можно выручить.
Нет, твердо возразил я, мародерства не допущу, есть у меня идея получше!
И сунул ему под нос свой липовый «Ориент».
Хорошие котлы! одобрительно поцокал языком Геша, у нашего каплея такие были. Не жалко разве?
С вещами надо расставаться легко. Не знаешь, кому можно толкнуть?
Генка на несколько секунд задумался.
Есть тут один тип Только мутный он, нормальную цену не даст.
Пошли! решительно махнул я рукой.
* * *
На стеклянных дверях ресторана «Лесная сказка» при гостинице «Золотая долина», расположенной прямо напротив вокзала, висела табличка: «Свободных мест нет». Генка постучал в стекло костяшками пальцев. К нам не спеша приблизился швейцар, толстый, высокомерный и значительный, как кастрированный кот.
Во, бля, сказал мне Генка, глянь, плывет как важно, словно не швейцар, а целый адмирал.
Что молодые люди, читать не умеем? поинтересовался швейцар, глядя на Генку, как на дохлую мышь.
Да мы бать, не по этому поводу. Яша работает сегодня?
И будучи удостоен снисходительного кивка, добавил:
Можно его позвать? Дело важное!
Швейцар на несколько секунд замер в неподвижности, словно размышляя, не послать ли нас подальше, но не послал и молча удалился.
Что за Яша? поинтересовался я.
Деловой, объяснил Генка. Вождь халдейский. Типа, метрдотель. Он тут в гостинице всей фарцой заправляет.
А ты его откуда знаешь?
Да Генка неопределенно махнул рукой, так, дальний родственник.
Спустя минут десять ожидания в вестибюль спустился хлыщеватый мужчина неопределенного возраста, с холеным порочным лицом. Он был одет в форменный костюм и выглядел еще величественней швейцара. Во взгляде его круглых глаз застыло презрение к окружающим. Хотя, наверное, на дорогих гостей он смотрел иначе, а презрение относилось только к нам, поскольку одеты мы были так себе и выглядели несерьезно.
Здорово, Яша! радостно заорал Генка.
Здоровей видали, метрдотелю было досадно от такой фамильярности. Чо надо, дуся?
Тут дело такое товарищу деньги понадобились. Часы не возьмешь? Покаж, Феля.
Я отогнул рукав и продемонстрировал запястье, на котором хрусталем и золотом солидно мерцало изделие китайского ширпотреба. Что-то мелькнуло в бесцветных халдейских глазах. Какое-то подобие интереса.
Японские, «Ориент», с самоподзаводом, хрустальное стекло, противоударные, водонепроницаемые, вдохновенно перечислял я действительные и мнимые достоинства своего аппарата, корпус и браслет с износостойким покрытием.
Фирма́! с достоинством подтвердил Генка.
Яша небрежно протянул холеную ладонь, и я аккуратно вложил в нее часы.
Он несколько минут крутил их так и этак, разглядывая со всех сторон, потом поделился сомнениями:
Ворованные, небось, бочата
Да ты что?.. взвился Генка.
А я не стал обижаться, понимая, что это маркетинговый ход клиент заинтересовался и начал сбивать цену.
Дядя, моряк дальнего плаванья, по заказу привез, сообщил я только что выдуманную версию. Брал за триста, отдаю за двести.
Яша лениво покрутил браслет на пальце.
Двести саркастически хмыкнул. Стольник могу дать чо бебики вылупил? Красная цена в базарный день!
Не-е, Генка замотал кудлатой головой, За такой механизм, стольник? Это грабеж, пошли Фелька отсюда. Завтра тете Лене сдадим за нормальные деньги. Давай сюда котлы.
Не кипешуй, отмахнулся от него Яша. Ладно, сто пятьдесят, и это, пацаны, последнее предложение, больше вам в Обноре никто за них не даст.
Я с трудом скрыл радость и солидно кивнул головой.
Согласен. А это Яша можно, мы у вас тут посидим?
Халдейский вождь глянул на вывеску, предупреждающую об отсутствии мест, потом с сомнением на нас. И снисходительно хмыкнув, сказал:
Тогда сто сорок.