* * *
Герцогиня де Шеврёз во всём блеске красоты, слава которой должна ещё долго греметь в Европе, щедро пользуется этою драгоценностью. Одарённая здоровьем и пламенным воображением, она никогда никаким принципом не вооружалась против каждой новой любви; и каждый вздох красивого кавалера находил отзыв в её сердце. Будучи первый раз замужем за коннетаблем Люинем, она усеяла это супружество множеством неверностей, ускользнувшими от рассеянного внимания этого государственного человека, более занятого своею карьерою, нежели честью своего ложа. Сделавшись герцогинею де Шеврёз, эта грешная красота не более уважала и супружеские права знаменитого дома Гизов, и к счастью второй муж её оказался ещё рассеяннее первого. У герцога де Шеврёз любовница честолюбие, жадная куртизанка, которая от своих любовников требует столько забот, что она не обращает внимания на прочие интриги земного шара.
Прелести женщины, говорит иногда госпожа де Шеврёз кокеткам, с которыми ведёт приязнь: прелести женщины, блистая подобно цветку, исполняли бы только половину своего назначения: почти также как обоняя запах розы, надобно пользоваться и благосклонностью красавицы, если только хоть немного того достойны. Нечего скрывать, мы рождены для благотворительности, и не нам удаляться от неё, когда провидение одарило её такими прелестями.
И так, преданная всецело и почти неосторожно культу любви, госпожа де Шеврёз сделала из своих апартаментов храм этого божества: спальня её, и в особенности уборная по-видимому украшены руками самих граций. Постель герцогини жертвенник этого прелестного капища, подымается на эстраде, на которую ведут три ступеньки, покрытые персидским ковром с такими яркими и натуральными цветами, словно живые. Чёрного дерева кровать с инкрустациями из яшмы, перламутра и халцедона. Четыре витые колонны, обложенные лазоревым камнем, поддерживают балдахин из голубого дама с черными разводами, обшитый серебряною бахромою. Серебряные ленты и желуди поддерживают драпировку, спускающуюся волнистыми складками. В глубине постели картина Рубенса представляет Селену, с тянущеюся длинною полоскою беловатого света, и которая застает спящего Эндимиона[6] в роще. Богиня; у которой, кажется, трепещет грудь, готова пасть в объятья счастливого смертного; небо прелестнейшей ночи покровом из лёгкого тумана покровительствует нежному таинству, гoтовому совершиться. Комната обтянута дорогими обоями, украшенными золотыми и серебряными цветами пo красному полю. Кресла с резными прозрачными спинками. Сиденья обиты кордуанскою кожею с длинною шелковой бахромою; прибитою золочеными гвоздями. Под венецианским зеркалом, увенчанным артистически сделанными золотыми украшениями, виднеется шкаф на золотых столбиках, на котором счастливые сочетания инкрустации из кораллов, яшмы, сердолика, лазоревого камня с золотою искрою (aventurine) окружают маленькие эмалевые картинки драгоценной работы. Возле постели небольшой черепаховой столик, на котором лежит книга в богатом переплёте: Les Baisers de Jean Second («Поцелуи Иоанна Второго»): каждый культ имеет свой рисунок![7]
Уборная украшена цветущими кустарниками, между которыми вырисовываются окна, расписанные гербами и цветными девизами сообразно с модою предшествовавших веков. Свет ярко отражается в расписанных стёклах. Посреди комнаты туалет, покрытый китайским лаком, на котором поставлено множество хрустальных и серебряных флаконов: благовонный арсенал, который разливает вокруг нежный запах.
Госпожа де Шеврёз занята важным делом прически, когда кардинал Ришельё входит без доклада так он уверен в добром расположении герцогини. Она ни мало не хочет оставаться в долгу, относительно ф&фамильярности, у этого гордого министра; для того только, чтобы не быть у него в зависимости она несколько раз притворялась, что слушает его нежности снисходительная красавица повелевает всегда и никогда не повинуется.
Ваша эминенция, позвольте мне приколоть этот бант? сказала герцогиня, дав знак своей горничной выйти.
Конечно, герцогиня, государственные дела прежде всего; если б я отправлял посланника в момент, когда вы удостоили бы меня визитом, я попросил бы у вас позволения окончить с ним; и в дипломатии дам зеркало посланник, которого они неохотно заставляют дожидаться.
Счастье, если оно может нам помочь сделать что-нибудь; что понравилось бы нашим гордым владыкам.
Вы были бы очень печальны, прекрасные дамы, если б эти владыки не пали к вашим ногам.
Нe всегда так бывает, и я уверена, что красота иногда осуждена на строгое повиновение. Даже когда она носит корону Королева, например
Увы, отвечал кардинал, подняв глаза с глубоким вздохом: вы коснулись струны, которая болезненно звучит у меня в сердце. Бог свидетель я глубоко сочувствую страданиям этой государыни. Но вы знаете Людовика ХIII, суровость его характера, отдаление от прекрасного пола Анна Австрийская может выйти из немилости у своего августейшего супруга, только дав ему наследника, а к несчастью
Право, господин кардинал, эти доводы весьма рискованны для великого политика. Что сказали б вы о державе, которая, употребив искусного посредника, начала бы жаловаться на дурные результаты от
переговоров? Я знаю королеву и морально, и физически, и если у Людовика XIII нет ещё потомства, то я не ошибусь, сказав, что это надобно отнести к вине посредника.
Очень бы мне хотелось поверить этому; но что вы хотите, герцогиня, короли никогда, не желают быть погрешимы.
Между тем чрезвычайно тяжело для королевы переносить порицание в недостатке, которого у нее нет, и если б я была на её месте
Вы оправдали бы разом и себя, и короля.
Невозможно быть более догадливым, господин кардинал
Это. важный государственный вопрос, сказал первый министр со всею серьезностью, какую он сохранял при важных делах. Я пришёл побеседовать с вами об этом главном предмете. Вы знаете, продолжал его эминенция, соразмеряя выражения так, чтобы можно было легко опровергнуть всякую нескромность, вы знаете в чьей руке вот уже полтора года находятся бразды правления, кто держит в повиновении иностранных государей, кто укротил внутренних честолюбивых агитаторов; наконец, не с сегодняшнего дня вам известно, кто удостоен устроить, благосостояние королевства и славу его величества
Известно, господин кардинал, как вы ревностны к благу Франции.
Мудрость короля способствовала успеху моих предприятий, потому что его величество удостоил соединить в руках своего верного слуги все нити верховной власти, все без исключения. Необходимо, чтоб это единство власти продолжалось, и в царствование государя, которому провидение, к несчастью, не ниспослало столько здоровья, сколько величия, средства положить конец наследству престола не будут отделены от этого бремени забот и усилий.
Я вас понимаю, и как, увы, всё заставляет предполагать, одного качества не достаёт Людовику ХIII, будем говорить, яснее, если действительно, по воле провидения, этот государь не предназначен для продолжения знаменитого потомства, Генриха IV, вашему благоразумию будет предстоять выбор.
Э, Боже мой, да, герцогиня, ибо иначе мы можем видеть разрушение всего здания славы, с трудом воздвигнутого на почве, покрытой едва погасшими факелами гражданской войны. Рождение дофина будет событием совершенно политическим; осмелюсь сказать, необходимо, чтобы мне было дозволено устроить его на весьма осторожной и тайной министерской комбинации