Ожидаю приказаний вашей эминенции: вы, вероятно, помните, что мое рвение не знает границ.
Садитесь за это бюро.
Готово, монсеньёр. Вам нужна нота шведского канцлера, который обещает вам союз, чтобы устрашить Австрию.
Совсем нет.
Не перехвачено ли письмо его католического величества к нидерландскому инфанту, устраняющее разрыв между Испанией и Францией, и которое ваша эминенция находит полезным употребить против Мадридского двора.
Тоже нет.
Значит дело идет о депеше Боккингэма к герцогу Рогану, схваченной у английского эмиссара у ворот Ла-Рошели.
Ничего из всего этого, но виселицу и сажень веревки для вас, кавалер Ландри, если вы будете разбалтывать тайны моей политики.
Господину кардиналу известно, что моя скромность
Хорошо оплачивается и что одно слово измены будет последним, какое выйдет из ваших уст.
Наконец кем же я буду сегодняшнее утро испанцем, шведом, англичанином или голландцем?
Нет, Лапдри, вы будете первым министром Франции, но только с конца своих пальцев.
Тогда ответственность
Обыкновенная: присудить к повешению, если откроется обман.
Но в этом случае ваша эминенция
Моя эминенция спасет вас от казни, только
Что, монсеньёр?
Если только палач, не предупредит меня, и я по закону не буду сметь наказать его за столь справедливую поспешность.
И за это, господин кардинал
За это, кавалер Ландри, будет справедливо вручить вам тысячу пистолей, которые я и прикажу вам выдать, выезжая из дому.
Я готов, монсеньёр. К кому пишет ваша эминенция?
Посмотрим прежде, как я пишу вашей рукой?
Ландри написал несколько строк, превосходно подражая почерку министра,
Очень хорошо; только эксперты могут узнать подлог, а в мои виды входит, чтобы была, если нужно, экспертиза.
Для чего это, монсеньер?
Видите ли, сегодня более чем когда-нибудь мне может понадобиться, чтобы вы заслужили виселицу.
Ваша эминенция, это уж слишком, позвольте мне удалиться
Конечно в Шарантон, куда я вас велю отвезти, если вы еще будете рассуждать. Соблюдайте лучше ваши интересы, кавалер Ландри; я вам даю полторы тысячи пистолей вместо тысячи.
Официальный подделыватель более не возражал; Ришельё подвинул к нему лист почтовой бумаги и начал диктовать, ходя большими шагами по комнате.
«Государыня!» «Я слишком высокого мнения об уме вашего величества, чтобы объяснять то, что вы сами поняли, указывая что было серьезного в безумном давнишнем маскараде. Чувства, открытые мной вашему величеству, не входили в то, что вам было благоугодно назвать моею ролью; они теперь и будут вечно запечатлены в глубине моего сердца. Удостойте их только ваше величество выслушать милостиво, примите доказательство, и все вокруг вас изменится в минуту: ваша красота, столь печально заброшенная, ваши прекрасные качества так мало оцененные, примут в глазах короля подобающую им прелесть. Власть и всевозможные удовольствия заменят в жизни вашего величества одиночество и пренебрежение, в котором вы изнываете семь, восемь лет.
«Я принял дела, льстя себя надеждой посадить вас на троне на одной высоте с королем, вашим супругом; я быль бы так счастлив вашим благополучием! Но злые изветы моих врагов предупредили, ваше величество, доказательства моего рвения, которые хотел я повергнуть к вашим стопам; вы уже начали меня ненавидеть, когда я усиливался доказать вам, что я был преданнейшим вашим слугой. Гуманность всегда платит злобе дань, своей слабости; я хотел дать понять вашему величеству, что союз со мной не мог быть вам лишним, когда вы еще находились на верху величия. Я умоляю принять этот союз теперь, когда вы убедились, увы, горьким опытом, сколько отсутствие его отняло у вас счастья и славы Прошедшее скоро изгладится у вас из памяти, прикрытое облаком наслаждений; настоящее ежедневно будет украшаться знаками вновь завоеванного величия, а будущее засверкает всем блеском славной судьбы, если вы положитесь, но с полным убеждением и доверием на того, кто один в состоянии, без боязни, предложить вам все, чего вы имеете права ожидать по вашим прелестям, летам и званию.
«С чувствами почтительной и бесконечной нежности, имею честь быть вашим покорнейшим, послушнейшим и преданнейшим слугой.
«Ришельё.»
Письмо это, исполненное искуссно-рассчитанной наглости, было передано королеве госпожой Шеврёз, которой кардинал вручил его лично. Анна и ее фаворитка долго беседовали об этом послании, из которого надеялись извлечь большую пользу относительно гнева, питаемого королевой к министру. И та и другая ошиблись: такой осторожный человек, такой опытный и прозорливый как Ришельё, не впутается, как бы ни был влюблен, в интригу с женщинами, не обеспечив себе заранее выхода, из которой мог бы явиться с торжеством. Анна и герцогиня разговаривали еще о надеждах к отмщению, как неожиданно и без доклада вошел к ним молодой Гастон, которого его эминенция не настолько отдалил, сколько предполагала от апартаментов королевы.
Мне надобно вас развлечь, прекрасная сестрица, сказал он, поворачиваясь на высоком каблуке ведь я великий магистр бездельничества.
Знаю, принц, отвечала смеясь королева и полагаю, что ваша корона не похищена.
О! но я ввел такой порядок в дела, относящиеся до моего нового государства, что могу показать вам карту: города, провинции, реки, горы, леса а имена, о, имена!..
Монсеньёр, перебила госпожа Шеврёз: ее величество освобождает вас от подробностей; география вашего воображаемого королевства слишком неприлична.
А между тем, говорят, герцогиня, что вы не пренебрегали путешествовать в этой стране, сказал принц, поднося руку к верхней губе, как бы желая покрутить будущие усы.
Гастон, заметила королева строгим тоном: вы забываете кому и перед кем вы говорите с такой невоздержностью.
Простите, ваше величество, простите за это и за следующее. Видите ли, я сумел сделать превосходный выбор главных сановников, нет у меня бездельников и лицемеров, нет Ришельё все народ откровенный. Во-первых, высоким приором я назначил моего брата, графа Море[11]. Как вам кажется? Ведь ему прилично это место. На этот высокий пост имел претензию аббат Ривьер волокита и пьяница по привычке; но я сильно погрешил бы, если бы не отдал преимущества побочному сыну Генриха IV, рожденному в бездельничестве этого великого короля, и который поэтому имел неоспоримые права на первые почести в моем бездельничестве, Ривьер должен был довольствоваться званием великого монаха. Что касается графа Рошфора, то он не может иметь соперников на должность канцлера практического волокитства Ах, герцогиня, я думаю вы может быть хотели бы, чтобы я назначил господина Шалэ, который, кажется, доказал свои познания у ваших ног.
Пожалуйста, Гастон, воскликнула королева, удержитесь хоть немного от вольностей
Оставьте его, сказала герцогиня, взяв за складки брыжжей принца он еще дитя, надобно же ему позабавиться.
Дитя, я замечаю, черт возьми, что королева не считает меня ребенком О, как я жалею тех дней, когда ее величество, вы и я резвились на ковре в этом кабинете Право много теряют, когда делаются рассудительнее.
В этом отношении, принц, мне кажется, вы немного еще потеряли, сказала королева, шутливым тоном.
Я заслужу этого комплимента, рассказав вам свою последнюю штуку. Третьего дня комедия Бургундского отеля мне надоела; при дворе не было ландкарты, и я не знал, куда девать свой вечер. «Мне пришла мысль, сказал я графу Рошфору и еще нескольким сопровождавшим меня дворянам пойдемте на Пон-Нёф.» Прибыв туда, я предложил этим господам только на четверть часа заняться ремеслом грабителей.