Через два года, трудового стажа на почте, старший брат забрал бабушку жить к себе в райцентр. Дом в деревне продали, и в возрасте восемнадцати лет мама переехала жить к сестре в город. Так я и появилась на свет в городе Колпашево. Бабушка умерла, когда мне было десять лет, сын привез её умирать в наш город, к старшей сестре. Я совсем не знала бабушку и не могу сказать, что унаследовала от неё. Но моя младшая сестра носит её имя и унаследовала от бабушки многодетность, у неё трое детей.
В городе мама выучилась на продавца и устроилась на работу. С подружкой они купили избушку (землянку) в Шанхае так назывался густо заселённый район в городе. Даже я пару месяцев прожила там. Раньше во всех городах были свои Шанхаи. Весной в этой избушке было воды по колено, и хозяева ходили в резиновых сапогах. У меня от сырости по телу пошли чирьи, тогда отец перевез маму в квартиру своих родителей и продал избушку.
Бабушку, маму отца, сослали из Алтайского края, когда она была подростком. Их семью раскулачили у них забрали всё, погрузили, как дрова, на баржу и сплавили вниз по реке. Таким методом по программе Сталина заселяли «осваивали» сибирские земли, всё рассчитано было на силу сильные доедут до места, а слабые не нужны. Слабые погибали на маршруте, их с камнем на шее выбрасывали за борт «белого теплохода». Так и было, доехали только треть. Баржа причалила у посёлка, и бабушка покинула «белый теплоход». Прибывшие ссыльные выкопали землянки и стали строить новую жизнь.
Коренные жители были селькупы, это северные народы. Селькупы были людьми безграмотными, но в области знания живой природы им не было равных; они были прирождёнными рыбаками и охотниками, слышали лес и знали реку. Мой дед жил в этом посёлке и был лучшим охотником Западной Сибири. Когда бабушка оказалась на причале селения, он был вдовец, у него было две дочери. У деда умерла жена селькупка. Женщины селькупки, как правило умирали молодыми, так мне сказала экскурсовод в зале музея истории селькупов. Тогда дед положил глаз на мою бабушку. Бабушка была ссыльная подневольная, каждый день она работала за трудодни. Оплата была фиксированный трудодень галочка в трудовой, что день отработан, значит, в тюрьму не посадят. Работу выдавали как повинность и награду. Условия для ссыльных были простые женишься или выходишь замуж за местного аборигена, получаешь свободу, но не паспорт. Единственный человек с паспортом был мой дед селькуп. У всех ссыльных переселенцев отнимали паспорта, свободу, жизнь У людей того времени свободы не было ни в каком виде. Так моя бабушка оказалась замужем за местным. В посёлке жили остяки в народе и селькупы по национальности. Но мой дед родился далеко от этих мест: в архиве я выяснила, что он «инородец». Селькупы занесены в Красную Книгу, как вымирающая нация, у них есть право рыбачить и охотиться без ограничений. Свидетельство о рождении деда хранится у нас, оно выдано в 1904 году, внизу печать православной церкви, а вверху надпись Народный комиссариат «Пролетарий всех стран, соединяйтесь». У моих прадедов были имена того времени Фёкла Мартыновна, Викул Евстафиевич. Дед с бабушкой прожили всю жизнь вместе. На мой взгляд, они прожили как чужие люди, даже под разными фамилиями каждый был сам по себе. У них родилось пятеро детей, мой отец самый младший. Володенька, старший, умер маленьким, бабушка всех детей ласково называла по имени.
Когда началась Великая Отечественная Война, дед получил бронь. Всю войну он охотился и рыбачил для фронта. У него был план заготовок, и каждый месяц дед добывал несколько тонн рыбы, стрелял медведей, лосей, ставил ловушки на зайца, лису, норку. Мой дед был хозяин в тайге. Когда я стала взрослая, у меня случайно состоялся разговор с профессиональным охотником. Он сказал: «Твой дед был выдающийся охотник. Таких больше нет и не будет». Я никогда не питала тёплых чувств к деду, но в этот момент воспылала гордостью за него. Уверена, что унаследовала от деда нюх охотника и рыбака, я отлавливаю в людях «зверьков и рыбок».
В 1950 году семья отца в полном составе переехала в город. Отцу было два года. Они поселилась в районе Шанхая, во вшивых банях. Сейчас этот район стал другим, но там мои родители начинали городскую жизнь, они много работали. Отец с ранних лет проводил время с дедом на реке. Они уезжали по суше далеко вверх по её руслу, ловили бревна, которые сплавлялись течением, собирали плот и сплавлялись на нём вниз по реке до города. Во время сплава на плоту горел костёр, они ловили рыбу и варили уху. Сейчас отец не может понять, как дед всё это делал река Обь глубокая, широкая, с сильным течением и непрерывным судоходством как дед управлял плотом? Впоследствии плот служил дровами в их доме.
Сыновья выросли и стали мужчинами. Мой отец и его братья были завидными женихами в городе. Они работали и увлекались рыбалкой и охотой, а любовь к реке их наследие. Разбуди отца в два-три-четыре часа ночи и предложи поехать на рыбалку, он бегом соберётся. В нашем доме всегда было много лодок, моторов, сетей, ружей
Ближе всех на свете мне была бабушка, мама отца. Её я очень любила. Она показала мне, что такое верность, преданность, терпение и тихая любовь. Она заботилась обо мне без излишеств. Бабушка была очень богата, но её финансовое состояние было какой-то пустотой, точно так же, как и дед в доме. Есть дед и есть, и никакого толку нет, от деда и денег бабушки. У бабушки в спальне стоял сундук под замком, как сейф, в нём лежали пачки денег, отрезы материалов, пуховые шали и её одежда на смерть. Она часто говорила: «Когда умру, похороните меня в этой одежде». Тогда слово смерть для меня стало чем-то ужасным. Я боялась её смерти. Время от времени воровала у бабушки рубль мне нужно было купить конфет. Чуть больше ста грамм «Метелицы», ровно десять штук, иногда девять. Конфеты стоили восемь рублей килограмм. Мне было очень стыдно не за воровство, деньги были фантиками стыдно, что ела конфеты одна. Я бы с удовольствием поделилась, но не знала, как объяснить их происхождение. Не хотела врать. На рубль можно было купить много других конфет, но мне они были не нужны «Метелица» так и остались моими любимыми.
Мои родители были самой обыкновенной супружеской парой. За всё время существования нашей семьи мы жили на двух квартирах, не считая избушки в Шанхае. Первая квартира была маленькой, в центре города и практически через дорогу от бабушки, я часто бегала между нашими домами. Как-то тёплым летним вечером мама отправила меня к бабушке за бигудями. Мне было четыре года. По дороге ко мне подошёл мужик, взял меня на руки и понёс в сторону парка. Это увидела знакомая моей бабушки. Я плакала у него на плече, а она шла следом и настойчиво требовала, чтобы он меня отпустил. Она говорила ему это Любина внучка. Мужик хоть и не сразу, но отпустил. Потом мой отец начал на него охоту приводил домой много разных мужиков, на опознание. Однажды вечером он привёл Его. Когда я снова увидела этого мужика, меня обуял дикий страх и я спряталась в нише серванта. Не знаю, что отец с ним сделал, но точно знаю, что ангел-хранитель в виде старушки оберёг меня от насилия и ранней смерти.
Моё детство можно назвать счастливым до восьми лет. Мама с папой жили хорошо: мама работала продавцом в продуктовом магазине, отец водителем в огромном геофизическом тресте. Он часто забирал меня из детского сада, мы шли домой, топили печку и готовили ужин. Потом встречали маму с работы. Отец нёс полные сумки вкусной еды, но меня интересовали только сладости. Как-то зимой мы встретили маму, отец нёс на плече большой арбуз, около дома он поскользнулся и упал. Арбуз раскололся на части, я хотела плакать, но родители засмеялись. Мы пошли домой, взяли большую чашку и собрали осколки арбуза. Пришли домой, сели на пол и стали есть арбуз. Мы часто ходили в кино, там мне покупали мои любимые сладости. А зимой мы всей семьёй лепили племени, для меня была отдельная порция галушек: я не любила мясо в пельменях и ела только тесто. Вообще я всегда была сладкоежкой, меня невозможно было заставить проглотить что-то существенное, единственное, что ела с удовольствием, была «посылка от зайчика» и неважно, что в ней было. Когда отец уезжал в командировку, мама всегда собирала ему еду с собой, что там было, я не видела, но когда отец возвращался, он привозил остатки своего питания и выдавал мне яйца или колбасу как посылку «от зайчика». Всё это я уминала с большим аппетитом, мне было очень вкусно. Бабушка всегда жаловалась на мою вредность я была очень вредная и таковой осталась по сей день. Она возила меня в сад на санках, я ещё плохо ходила, но мне нужно было идти пешком, уже тогда я проявляла свою позицию. Мои дорожные приключения бабушка вспоминала всегда.