Есть такая присказка. Владимир Ильич Ульянов-Ленин и Надежда Константиновна Крупская любили играть по вечерам Бетховена в четыре руки. Получалось хреново. Но, можно было сказать: «А что вы хотите? Это такой стиль, форма искусства и форма самовыражения». Так и Виктор Комов это такая форма. Его называли трансгуманистом и постмодернистом, но он открещивался, и оказывался прав, потому что это не имело значения. Благодарная аудитория принимала его таким, каков он есть. Даже фан-клубы и фан-кружки образовывались. А в связи с последними веяниями проходили косплеи. Люди наряжались в персонажей из книг Виктора Комова, а персонажи его типажи яркие и запоминающиеся. Писатель не брезговал использовать знаменитостей прошлого. Появлялись на страницах сочинений и ученые, и полководцы, и аферисты разных мастей, также и знаменитые литературные герои в неожиданном свете.
В том кафе, где Комова видели Батон и Сыч, ближе к ночи начался косплей.
Но за несколько часов до этого Виктор, сидя за столиком, осмотрел заведение, будто оценивая, подходит оно для специфической вечеринки или не подходит? В сеть проник слух о том, что кафе станет местом необычной тусовки. Участвовать в ней Комов, конечно, не собирался, но интерес имелся.
Он сидел, оглядывался, к его столику подошли два подростка. Парочка оказалась необычной. Первый худ и высок. Второй низок и коренаст. Мелькнула мысль, довольно забавная, что перед ним стоит «новый русский» и его секьюрити. Высокий и худой хозяин, а крепко сбитый пацан охрана. Или наоборот. Наоборот было бы неожиданней.
Худощавый подросток попросил отметиться на память:
А вы автограф не дадите? Только у меня ручки нет и негде писать.
«Вот оно как, решил Комов, значит, фанаты начали подтягиваться». Он подошел к бармену, попросил визитку заведения и расписался на ее обратной стороне. Визитку подарил подростку пусть радуется. Пора было покидать кафе, ибо поклонники его творчества уже стекаются, а шумные мероприятия не для него. Писатель покинул заведение.
Через несколько часов начался не то чтобы шабаш, а какой-то сюрреализм и абсурд. Пришли люди одетые и загримированные под героев книг сочиненных Комовым. Некоторые вполне узнаваемые. Так ближе к полуночи явилась экстравагантная парочка: Ницше под ручку с прекрасной дамой. Затем через пару секунд Эйнштейн.
Также встречались и люди в своем истинном обличии Антонов, например. Он оказался специально приглашенным гость. Он многое сделал для города, благодаря связям и деньгам, да и появление его на мероприятии закономерно. Он был не равнодушен к творчеству Виктора Комова.
Прекрасная дама решили посетители косплея скорее всего Лу Саломе. Ницше элегантным движением усадил свою пассию за столик и подошел к барной стойке. Эйнштейн также оказался рядом. Лу достала смартфон и, поймав бесплатный Wi-Fi, погрузилась в сеть.
За барной стойкой стоял Шредингер. Вряд ли кто помнил в лицо австрийского физика-теоретика, все помнили только о его коте, который жив и мертв одновременно, поэтому бармен нацепил бейджик с именем и фамилией, украсив его кончиком пушистого белого как бы кошачьего хвоста.
Послушай, друг Эрвин, налей-ка мне виски, заговорил Ницше. Две порции. Я сегодня с дамой.
Шредингер отрицательно помотал головой:
Не могу, друг Фридрих.
Почему? Я при деньгах. Получил гонорар за пятую часть «Так говорил Заратустра».
И о чем она?
Заратустра оказывается на том свете. Если кратко пересказывать.
На том свете? Как-то неопределенно. Шредингер сосредоточенно посмотрел на Ницше. Дело не в деньгах, Фридрих, я бы тебе и в долг налил, но сегодня у нас выпивку выдают формально.
То есть как формально?
Акция «Закрытый бар». Поэтому ты можешь попросить виски, и я тебе дам пустой стакан. И в нем будто бы будет алкоголь. Кстати, тебе же нельзя алкоголь. Слабое здоровье. Или забыл?
Когда я с дамой, я здоров. Но, послушай, как может алкоголь находиться в стакане, если его там нет.
Ну, он есть, и его нет. Это ж элементарно. Тут понимать нечего.
Эйнштейн внимательно слушал их, иногда бросая взгляд на посетителей косплея.
Хорошо, сдался Ницше. Хорошо. Ты уговорил меня. В таком случае, не мог бы ты открыть бар, а я хотя бы посмотрю на виски. Пить не буду. Только посмотреть.
А зачем? Если я открою бар, но не дам тебе виски, то какой смысл его открывать? Открытый бар то же самое, что и закрытый бар.
Но если долго смотреться в алкоголь, то алкоголь начинает смотреться в тебя.
Я приношу свои извинения, вдруг заговорил Эйнштейн, но с вами легко умереть со скуки. Я не выказываю это жестом, ибо будет невежливо. Зевать на публике вообще-то дурной тон. Кроме того, если я зевну сильно, а я зевну сильно, то опасаюсь, что разница давлений окружающей среды и моего зевка приведет к схлопыванию пространства и времени и превращению в черную дыру нашего кафе. Поэтому, пока вы выясняйте отношения, схожу в уборную.
Эйнштейн не шутил. Он ушел в туалет. Остановившись перед входом, Альберт осмотрелся никого. Он зашагал к дальней дверце, но из соседней кабинки вышел Антонов и, заметив Эйнштейна, невольно улыбнулся.
Простите, заговорил псевдоученый, вы не Виктор Комов?
Что вы, нет. Комов не любит посещать шумных мероприятий. Да и вообще не любит всякую движуху. Он мизантроп.
Жаль. А я хотел взять автограф. Хотя Эйнштейн засунул руку под пиджак. Все относительно. Автограф можете дать и вы. Как бы от имени Виктора Комова.
В следующее мгновение Эйнштейн резко выбросил руку, сверкнул металл оружия, прозвучал приглушенный выстрел. Антонов согнулся пополам пуля попала в живот. Следующая пуля пробила череп.
Они выбежали на улицу. Холодный воздух, смешанный с крупными хлопьями снега, обдал лица. Несильный, но неприятный ветер трепал складками одежды. Кирилл и Глеб сели в автомобиль. Глеб запустил двигатель.
Погоди. Дай отдышаться, попросил Кирилл.
Даю минуту. Мы и так опаздываем.
Так все же? Что ты хотел сказать?
Будут еще убийства и именно на празднике мертвеца.
Ну, тогда жми. По дороге расскажешь.
Машина сорвалась с места.
Мы тут с тобой сидели и расслабились, рассуждали, но твоя случайная мысль Глеб резко крутанул руль, автомобиль занесло, где-то прозвучал разгневанно сигнал клаксона. Ты прав. Они просто делят власть. Тут дело зашло так далеко, что самого Сергея Антонова могут грохнуть, ну, или он их. Если не дурак. Но зачем такие сложности? нервным голосом закончил следователь.
То есть?
Если он хотел устроить местный наркокартель, то к чему такие сложности? Бредовое эзотерическое прикрытие, долбанутая философия, чокнутое мировоззрение. У меня только один ответ: Сергей Антонов псих.