Я перегнулся через поручень. Над горизонтом медленно вставал остров Шарман. Парень, продававший билеты на паром, говорил: «Кони-Айленд, только магический. Тамошняя выпивка вышибет тебе мозги, а девочки сведут с ума». Святые отцы в сиротском приюте, где я вырос, называли его «клозетом дьявола». А для Роджера это был просто «дом».
Невероятно, только и смог прошептать я.
Туманная пелена раздвинулась, как занавес, и перед моими глазами впервые предстали золотистые пляжи, сверкающие, будто самоцветы, в последних отблесках зари. К темнеющему небу тянулись остроконечные скалы, увитые пышной изумрудной зеленью. А посередине на фоне заходящего солнца высился, словно гора, огромный треугольный силуэт. Большой шатер.
Меня вдруг пронзило острое чувство дежавю. Как будто бы я это уже видел. Глупо, конечно. Если сказать Роджеру, он будет надо мной посмеиваться до скончания веков.
Держи ухо востро. Роджер уселся на скользкие поручни. Если ослабим бдительность, застрянем тут на много лет с пустыми кошельками. И грехов наберем столько, что ни один священник не отпустит.
К счастью для меня, мой кошелек всегда пуст, парировал я. А монашеские розги научили меня покаянию.
Улыбка друга помрачнела.
Рано или поздно мы сожжем дотла твой чертов приют. И вдруг он присвистнул: Ух ты! А это что у нас за красотка?
Чудом удерживая в одной руке сразу три бокала, к нам плыла Триста. Сломанная в детстве нога неправильно срослась, и наша подруга сильно прихрамывала, однако трость лишь помогала ей прокладывать путь сквозь толпу подвыпивших пассажиров. Она вручила нам по стопке виски и расправила черное с бисером платье, болтавшееся на худых бледных плечах.
Молодцы, сумели-таки раздобыть костюмы. А галстуков не надо?
Я пожал плечами:
Галстуки? Они гм сковывают движения.
Ага, как собачьи ошейники, подтвердил Роджер. Триста, ты же не хочешь надеть на нас ошейники?
И выгуливать на поводке? Нет уж, увольте.
Мы с Роджером насмешливо переглянулись поверх ее головы. Мы путешествовали вместе уже три года, и Триста до сих не решалась признаться, как мы ей дороги.
Я с любопытством принюхался к напитку.
Ты раздобыла скотч? Может, припрятать его?
Видишь вон того мужика с бакенбардами? она кивком указала на плотного джентльмена в дорогой фетровой шляпе. Арти Вудс, бывший комиссар нью-йоркской полиции. А вон тот, с усами, это сенатор Колдер. Голосовал за сухой закон.
И оба уже изрядно накачались. Лицемеры чертовы. Привет! Они взглянули в нашу сторону, и Роджер помахал им, ослепительно улыбаясь. Пусть сколько угодно притворяются, будто власть на Шармане регулируется законами Нью-Йорка, но, если бы и вправду было так, эти жирные коты потеряли бы миллионы долларов.
Восемнадцатая поправка к Конституции на Шармане не действует, твердо заявила Триста. Уж моя-то семья приложила к этому руку.
Триста тоже родилась и выросла на Шармане и приходилась дочерью самому мэру Хроносу, но была изгнана из семьи. На мой вопрос, разрешили ли ей вернуться, она ответила своей убийственной улыбкой и промурлыкала: «Пусть попробуют меня не пустить».
Предлагаю тост!
Роджер вскочил на самый верхний поручень, опасно пошатнулся под испуганные вскрики наших спутников по парому, но сумел вернуть равновесие.
Триста горько вздохнула:
Ну вот, опять.
За первое путешествие Джеймисона на Шарман! Глубокий голос Роджера привлек всеобщее внимание. Я всегда считал, что он притягивает взгляды из-за длинных шрамов, тянущихся через всю золотисто-коричневую левую щеку до самого подбородка. Все встречные действительно глазели на его шрамы, но притягательность Роджера крылась не в этом. Он говорил мне, что дело в его магии. Людей тянет к Ревеллям, как мотыльков к пламени. Мой священный долг как уроженца Ночной стороны стать святым покровителем твоих разнузданных похождений. Ну как, Джеймо, похож я на настоящего проповедника?
Я почтительно склонил голову:
Я словно опять очутился в приюте Сент-Дуглас.
Великолепно. Моя первая заповедь: не пей ничего, что приготовили люди с рогами.
Можно подумать, они с Тристой до сих пор не предупреждали меня об Эффиженовых коктейлях. Семейство Эффижен обладало даром усиливать любые качества. Они могли создать самую вкусную на свете голубику, сосредоточив вкус дюжины ягод в одной-единственной. Или состряпать рюмочку джина крепостью в шесть рюмок. Однако у любой магии есть своя цена, и остальные пять порций джина обращались в прах. Во времена сухого закона такие рецепты кажутся немного расточительными, но на Шармане удовольствие всегда ценилось выше практичности.
Вас понял, отозвался я. Держаться подальше от рогатых барменов.
Правило номер два, продолжал Роджер. Никому не давать драгоценных камней.
Запросто. У меня нет ни одного.
Вот видишь? Триста похлопала меня по спине. Бедность снова играет нам на руку.
Роджер кивком указал на мой пиджак:
Моя семейка за версту учует брошку твоей матери.
Я прикрыл карман ладонью. Родители оставили мне в наследство всего лишь два предмета: усыпанную драгоценными камнями булавку в виде полумесяца да фотографию, на которой мы все трое стоим на берегу моря возле старой дощатой пристани, украшенной причудливым узором из прямоугольников. Мама заворачивала брошку в фотографию и носила у сердца.
Сам знаешь, я с ней ни за что не расстанусь.
Правильно. Наша семейная магия не работает на краденых камнях, но все же будь начеку. На острове Шарман магия набирает силу. До чего же мне хочется снова предстать во всей своей мощи! Он похлопал себя по карману, и там зазвенели мелкие драгоценные камушки официальная валюта Шармана.
Триста облокотилась на поручни:
Самый длинный тост на свете. Давайте уже выпьем.
Хорошо, сверкнул глазами Роджер. За то, чтобы мы не тратили впустую ни секунды этой прекрасной жизни.
Аминь, заключила Триста и залпом опрокинула бокал. Мы с Роджером тоже.
Паром затянуло в один из водоворотов, кружащихся возле берегов острова. Мое сердце забилось быстрее. Шарман всегда был окутан мифами и легендами, которые шепотом рассказывали старшие мальчишки в Сент-Дугласе. Святые отцы на всех картах перечеркнули толстым крестом крохотную точку в Атлантическом океане. Однако Шарман никуда не исчез.
Я обернулся к друзьям, но они не отрывали глаз от острова. Не сказать, что им очень хотелось возвращаться, однако сухой закон на материке закрыл для нас множество привычных злачных мест. А ради великолепных представлений, какими на Шармане знаменуют открытие сезона, Роджер и Триста, по их словам, готовы были пойти на все, даже стерпеть неодобрительные взгляды родителей. Но может быть, это было лишь хорошим предлогом для возвращения домой.
Домой.
В груди заныла привычная тоска. Покинув приютские стены в шестнадцать лет, я ни минуты не скучал по Сент-Дугласу, особенно после знакомства с друзьями, которые помогли мне понять, что жизнь штука безграничная и яркая. И вот уже три года мы путешествуем, окунувшись в приключения с головой. Неужели с их возвращением домой это закончится?
И если все-таки закончится, то что делать мне?
Роджер смотрел на Шарман, как голодающий на отравленный плод.
Перед высадкой надо как следует поднакачаться.
Триста длинным выдохом сдула челку:
Мне тоже.
Когда мы наконец ступили на сходни, у меня перед глазами все кружилось.
Добро пожаловать на Остров Греха! прогудел встречавший нас человек могучего роста и телосложения. Публика радостно загалдела и потащила нас вперед, навстречу запаху свежих пончиков, пробивавшемуся сквозь соленый океанский бриз.