На двери кафедры висело объявление: «Ключ в каб. 320. По всем вопросам обращаться в каб. 340».
По всем остальным вопросам, машинально отредактировала я короткий текст.
Ключ мне был не нужен, сам по себе кабинет тоже не интересовал. Хотелось пообщаться с кем-то из его обитателей, поэтому я пошла прямиком в триста сороковой.
Там было тесно и пахло старой бумагой. Почти все пространство занимали столы разной степени прибранности и шкафы, содержимого которых я не смогла увидеть, так как дверцы не были стеклянными. За заваленным книжками и папками столом в дальнем углу обнаружилась тощенькая испуганная женщина, похожая на птичку. При моем появлении она чуть не выронила надкусанное печенье и закашлялась, поперхнувшись чаем: явно не ждала гостей.
Прошу прощения, я на секундочку с вопросом: не подскажете, когда и где будет прощание со Степаном Степановичем Чижняком? в меру печально поинтересовалась я, сунув голову в кабинет.
Вся целиком внедряться не стала, чтобы дополнительно не нервировать пугливую женщину.
Чижняк, Чижняк. Вернув на блюдце печенье, хозяйка кабинета потерла лоб.
Приглашенный лектор из МГУ, он позавчера скоропостижно скончался, подсказала я.
У нас?! испугалась женщина и зачиркала взглядом по захламленному кабинету, словно предполагая найти того, с кем предстояло проститься, в одном из шкафов.
Не в университете, где-то в городе, успокоила я. Так вы не в курсе насчет похорон?
Я нет. Женщина помотала головой, отчего ее гладкая прическа растрепалась. Но сейчас узнаю и Она схватилась за круглобокий телефон на столе.
«Дисковый, умилилась я. Надо же, не думала, что где-то еще используют такие винтажные аппараты. Похоже, передовые идеи и технологии дальше парадных помещений славного вуза не распространились».
Не отвечает, с нахмуренными бровками послушав гудки в трубке, сказала женщина. Но вам же это не срочно?
Не думаю, что погребение проведут с неприличной поспешностью, согласилась я. Степан Степанович умер позавчера, наверное, хоронить будут завтра-послезавтра
До этого времени я вам обязательно сообщу! пообещала хозяйка кабинета. Оставьте телефон, пожалуйста.
Я написала на бумажке свой номер, еще раз извинилась за беспокойство и пошла к себе. Пора было приниматься за работу. Докладчики прислали на предстоящие научные чтения столько своих трудов, что литературным редакторам впору было работать круглосуточно, в три смены. Микробосс повелел нам презреть нормативы и ускориться.
Мы презрели, ускорились, и до конца дня я трудилась, не поднимая головы, даже забыла пообедать. К счастью, заботливая тетушка с утра накормила меня плотным завтраком, а лучшая подруга выразила желание угостить ужином и подхватила меня за турникетом сразу после окончания рабочего дня.
Куда едем? спросила я, быстро нырнув на заднее сиденье.
На переднем пассажирском уже расположился Архипов. На коленях у него помещался большой бумажный пакет, источающий аппетитные ароматы.
И что это так вкусно пахнет?
Сегодня у нас ужин на траве, следя за дорогой, ответила Ирка, частично ответив на оба прозвучавших вопроса.
А трава в парке, а парк на Московском, объяснил зануда Архипов. А вкусный запах из пакета, в котором еда из грузинского ресторанчика, он называется «Фасол-мосол» и находится почти на пересечении улиц
Не надо лишних подробностей, попросила я и помассировала виски.
Ирка глянула на меня в зеркало заднего вида, укоризненно цокнула, но промолчала.
Минут через десять мы уже шагали по парку, высматривая подходящее местечко для пикника.
В парке было хорошо. Гораздо лучше, чем в пыльных захламленных кабинетах! Цвела сирень не кусты, а целые деревья, на клумбах пестрели тюльпаны.
Любуясь ими, я подумала, что северное лето рвет мои шаблоны: для южного человека тюльпаны весенняя тема, их пора март-апрель, а в Питере они цветут в июне и стоят удивительно долго. На Кубани едва нальются красками и сразу разваливаются, будто из каждого тюльпана рвется на волю энергичная Дюймовочка. Должно быть, в культурной столице цветочные феи особо деликатные и не разваливают лепестки энергичными пинками.
В Питере вообще не принято фонтанировать эмоциями, и нужно быть очень, очень странным, чтобы привлечь к себе внимание. Полуметровый красный ирокез на голове не повод таращиться. Лежбище нудистов за символическими кустиками в парке тоже.
Ой, может, здесь расположимся? Архипов не петербуржец, поэтому отреагировал на розовые телеса на зеленой травке.
Я невозмутимо прошла мимо, сделав зарубочку на память: в старом парке есть и тенистые аллеи, и удобные лавочки, и статуи с фонтанами, и пруды с лодочками, и нудистский солярий.
Не вижу ничего особенно интересного! громко прокомментировала Ирка, тоже не самый культурный гость города.
Розового на зеленом стало меньше за кустиками подругу услышали, и кое-кто из загорающих стыдливо прикрылся полотенцем.
Давайте там, предложила я, указав на зеленый бережок пруда. И мы никому не помешаем, и нас никто не побеспокоит.
Мы удобно расположились на травке. Убедившись, что все наполнили тарелки, Ирка завела беседу. И опять о моей работе, конечно же!
Вижу, ты устала. Что у тебя сегодня было?
Сплошь доклады. Я укусила ножку вкусного цыпленка табака, надеясь, что подруга удовлетворится коротким ответом.
Но она, разумеется, не удовлетворилась.
И все одинаково плохие?
Почему одинаково? По-разному плохие. Я села удобнее. Есть такие докладчики, которые скрывают отсутствие свежих мыслей и научной новизны за нагромождением сложных конструкций и терминов. И вместо, скажем, простого и понятного «Мама мыла раму» пишут: «Родитель женского пола осуществлял удаление грязи и пыли с несущей конструкции для оконных элементов».
Ирка хихикнула.
А есть такие, которые слишком креативны и не довольствуются имеющимися в их распоряжении словами, придумывая свои собственные.
Какие, например?
Например, «еврализм» или «хомериканус».
Это что еще за звери?!
Еврализм это, как выяснилось, европейский либерализм. А хомериканус Хомо Американус, человек нового типа продукт западной цивилизации.
А я, кажется, поняла принцип: надо склеить куски двух слов. Инопланетная цивилизация инолизация, дедуктивное мышление дедушление
«Дедушление» отчетливо попахивает нафталином, поморщилась я.
Так и мы с тобой уже не молоды, душечка. Подруга добавила в голос деревянного скрипа и похлопала меня по руке между прочим, не морщинистой и пока еще без всяких пигментных пятен. Шерлок Холмс-то до нашего возраста не дожил, погиб в тридцать семь.
А комиссар Мегре и в пятьдесят еще был как огурчик! А мисс Марпл до пенсии даже не думала о частном сыске! А «душечку» ты слямзила у тети Иды, но ей же под девяносто, и она нам в бабушки годится!
Примечания
1
Читайте об этом в романе Елены Логуновой «Не плачь, Рапунцель!».