Сотрудники правоохранительных органов, поначалу возмутившиеся столь зверским обращением с ребёнком, попытались освободить последнего от пут, но быстренько засунули его в «обезьянник» получив несколько укусов и глубоких царапин. Зубы у парнишки были очень крепкие и острые, а ногти длинные и твёрдые, словно когти у животного.
Парня оформили в детский дом и поселили в отдельную комнату, запирающуюся снаружи. К тому времени он уже немного привык к странным существам, так похожим на него самого, и уже не старался без причины кусаться и царапаться. К тому же его кормили и не пытались съесть. А это было главным.
Каждый день к нему приходил один из существ и произносил какие-то странные звуки, смутно ему что-то напоминавшие. Он внимательно слушал, а однажды повторил то, что сказало ему существо в белой шкуре. Он не понимал того, что оно произнесло, но существо почему-то очень обрадовалось, а может, испугалось. Оно с криками выскочило наружу, не забыв при этом закрыть дверь. Парнишка принюхался. Существо возвращалось не одно. Он прыгнул на мягкое возвышение и приготовился на всякий случай к стремительному броску.
Но, как оказалось, он вновь напрасно опасался агрессии пленивших его существ. Наоборот, от спокойных звуков, которые они издавали, ему становилось как-то по-особенному уютно и тепло.
А однажды к нему пришёл тот, кто забрал его из родного леса. Покачав головой, он дал ему предмет, изображающий его давнего недруга, который некогда охотился за ним и чуть было не сожрал с потрохами. Фигурка была мягкой на ощупь и совсем нестрашной, в отличие от зверя, которого она изображала. Мальчик осторожно обнюхал её. Она была несъедобной и неживой. Он отбросил подарок в сторону и вновь забился в угол, глядя исподлобья на лопочущих о чем-то существ.
Прошло он не знал, сколько прошло, потому что не имел понятия о времени. Но потихоньку начал постигать звуки, произносимые существами. Эти звуки назывались «словами» и означали действия и предметы. Он даже сам научился произносить их, используя губы и язык. Правда, поначалу у него мало что получалось: выходило лишь какое-то горловое рычание. Но постепенно, наблюдая за мимикой окружавших его существ, он понял, как нужно правильно это делать. И удивительное дело, существа тоже начали его понимать.
Называли они себя людьми, а его мальчиком. Они говорили, что он тоже человек. Но ему трудно было понять, что это означает. Довольно часто приходил мужчина, (он научился уже различать половые признаки существ) поймавший его в лесу. Мужчина всегда приносил что-нибудь съестное, которое было довольно приятным на вкус. Но ему всё-таки очень не хватало сырого мяса. Однако люди никак не хотели этого понимать, и если давали мясо, то оно было отвратительным на вкус. Но постепенно он привык и к этому.
А ещё он привязался к мужчине, с таким регулярным постоянством приходившим к нему в гости. Мужчина заходил, садился на кровать, давал ему съестное и гладил мальчика по голове. Эти прикосновения почему-то были очень приятны. И он чуть ли не мурлыкал, выгибая шею, когда мужчина прикасался к его длинным густым волосам.
Прошло ещё время. Мальчик уже отлично понимал, о чём ему говорят окружающие его люди. Сам он тоже свободно изъяснялся на человеческом языке, хотя предпочитал молчать и слушать других. Он уже многое знал об этом мире и больше не пытался убежать. Его стали выводить из комнаты и познакомили с другими детьми, жившими в этом доме. Сначала ему было любопытно, и он обнюхивал каждого, с кем его знакомили. Но другие дети боялись «дикого» мальчишку и сторонились.
Впрочем, он не очень-то нуждался в общении и всегда уединялся, пристроившись в каком-нибудь углу, где его никто не видел и не мешал. Он мог часами сидеть неподвижно и наблюдать, когда, как другие дети вовсю орали, шумели, играли в общем, вели себя, по его мнению, весьма нерационально. Ведь лишний шум это дополнительный повод привлечь к себе хищника.
Он оживлялся только тогда, когда приходил дядя Ваня. Так звали охотника, что когда-то вынес его из леса. Дядя Ваня был очень добрым и ласковым. Он рассказывал мальчику удивительные истории и кормил вкусными конфетами.
А ещё была девочка. Она тоже его не боялась и всегда приветливо улыбалась, когда он появлялся в игровой комнате. Однажды она подошла и села возле него. Девочка ничего не говорила, она просто сидела рядом и молчала. За что он был ей очень благодарен. Она сидела с ним каждый день около часа, а потом уходила играть с другими детьми.
Однажды он, сам того не ожидая, обратился к девочке и спросил, почему она сидит рядом с ним.
Однажды он, сам того не ожидая, обратился к девочке и спросил, почему она сидит рядом с ним. Она улыбнулась и ответила, что ей это нравится, что ей с ним легко и спокойно. Мальчику тоже было приятно находиться рядом с ней, чувствовать тепло её тела, её запах, так напоминающий запах конфет, которые приносил дядя Ваня. И он сказал ей об этом. Девочка снова улыбнулась и чмокнула его в щёку. Затем вскочила на ноги и, весело смеясь, убежала к другим ребятам.
Он был почти счастлив в доме, наполненном детьми и добрыми воспитателями, вкусной едой, за которой ему не нужно было бегать по лесу. Конечно, иногда он начинал скучать по лесной чаще, пению птиц и душистой траве. Но постепенно подобные признаки ностальгии оставили его. Он начал забывать свою прошлую, неосознанную, дикую жизнь.
Ему сказали, что прошло уже три года с тех пор, как его, упелёнатого по рукам и ногам, привезли в детский дом. Сначала планировалось поместить мальчика в психиатрическую лечебницу, но психиатры предположили, что общение со сверстниками поможет ему быстрее восстановить свою человеческую сущность. И они оказались правы.
Но всё хорошее когда-нибудь заканчивается. Однажды случилось страшное. Ночью пьяный сторож забыл потушить сигарету и закрыть газ. Прозвучал мощный взрыв и начался жуткий пожар. Огонь в считанные минуты поглотил жилые помещения. В живых остался только мальчик из дикого леса, который каким-то звериным чутьём почувствовал опасность и выпрыгнул в окно, вынеся вместе с собой оконную раму и металлическую решётку.
Он долго бежал в полнейшем ужасе перед огненной стихией. И остановился только тогда, когда исчезло из виду зарево и перестал чувствоваться запах дыма и гари. Немного успокоившись, он тихонько стал пробираться назад. Пожарные к этому времени уже справились с пламенем. Двухэтажное здание зияло чёрными провалами окон. Вокруг толпилось множество людей.
Мальчик шёл, словно под гипнозом, направляясь к обугленному проёму двери. Его попытался задержать полицейский, но, чуть не лишившись куска собственной руки от острых зубов парня, оставил эту затею, махнув раненой рукой. Мальчик шёл по закопчённым коридорам. Вокруг сновали люди с носилками, выносившие наружу обугленные тела детей. В комнате, где жила девочка, было пусто. Мальчик сел на чёрный пол, и окрестности огласил страшный детский вопль, полный боли, отчаяния.
Его приютил дядя Ваня, добившись опекунства и перевезя в свой родной город на Западном Урале. Дядя Ваня заботился о нём, словно о родном сыне. Не имея семьи, мужчина привязался к этому диковатому мальчишке всей душой. Его собственная семья погибла несколько лет назад в автокатастрофе: жена, пятнадцатилетняя дочка и сын его возраста. Дядя Ваня был офицером запаса, отставным военным на пенсии. Он целые дни проводил с парнишкой, стараясь обучить его грамоте, чтобы отправить учиться в школу не в первый класс, а хотя бы в третий.