Эрика закатила глаза. Луиза работала ассистенткой Хеннинга Бауэра одного из самых известных писателей Швеции и ее свекра. Понятно, что время от времени ей нужно было проветривать мозги.
Не думаю, что мне это так уж необходимо, проворчала Эрика. То же я могу сказать о любом другом виде физической активности.
Луиза рассмеялась.
Шутница! Ты ведь чувствуешь, как приятно подвигаться с утра. Это дает энергию на весь день.
Эрика пыхтела, с трудом удерживая темп на подъеме по Галербакену и плотнее укутываясь в голубую куртку от «Хелли Хансен». Тренировочный костюм Луизы из водоотталкивающего и ветрозащитного материала был, конечно, идеален во всех отношениях, не говоря о том, что сидел великолепно.
Потом бывают приятные ощущения, согласна, с трудом ответила Эрика. Если ты это имеешь в виду Но в результате ничего не остается. Даже если я понимаю, что мне это нужно.
Она остановилась отдышаться. Луиза тоже замедлила шаг на ступеньках и оглянулась на Эрику.
Извини, я становлюсь занудой, продолжала та. Наверное, дело в сидячем образе жизни и неправильном питании. Плюс возраст, не будем о нем забывать. Я уже чувствую приближение климакса. Ты нет?
Луиза опять взяла прежний темп.
Я старше тебя на несколько лет, но Она прибавила скорость, проходя мимо аптеки. Мне удалили матку, еще в молодости. Рак. И теперь то, что должно быть самой большой печалью в жизни, оборачивается благословением.
Прости, я не знала
Эрика поморщилась. Топать по клавишам пианино в сапогах вполне в ее стиле.
Ничего страшного, успокоила Луиза. Я не делаю из этого тайны, просто редко когда приходится к слову Она выпрямилась. Привет, меня зовут Луиза, и у меня нет матки!
Эрика расхохоталась. Прямота и черный юмор это было то, что ей нравилось в Луизе.
Они познакомились через детей, на игровой площадке возле площади Ингрид Бергман. Майя сразу стала лучшей подругой пасынка Луизы Вильяма, который был на несколько лет старше ее. Пока дети играли, Эрика и Луиза разговорились. Это было прошлым летом. Теперь же Луиза не упустила возможности встретиться с Эрикой, как только приехала во Фьельбаку с семьей. Но Эрике гораздо больше нравились их вечера за бутылкой вина, чем неожиданные и оттого вдвойне утомительные спортивные прогулки. В этом она была вынуждена себе признаться.
Что ты думаешь о сегодняшнем вечере? спросила Луиза.
Эрика помахала Дану, мужу своей сестры, который выруливал с парковки возле магазина «Консум». Он радостно помахал в ответ, и Эрика представила себе, как Дан смеется над ее спортивными потугами.
Что сказать? только и ответила она на вопрос Луизы.
Я не ожидаю ничего особенного. Мои родители прибудут через час или около того, и все будет как всегда. Им удалось снять дом в Бадисе, так что они счастливы. У нас праздник, но мнения насчет того, каким он будет, расходятся. Хеннинг говорит одно, Элизабет другое. Мы знаем, что будет так, как хочет Элизабет. Исполнять ее волю доверено мне.
Думаю, будет весело, сказала Эрика.
Луиза обернулась с улыбкой.
Это ты говоришь из вежливости. В любом случае, «весело» это не про золотую свадьбу. Но будет вкусно, я лично пробовала меню. И вино рекой. И я позаботилась о том, чтобы вам с Патриком не было скучно за столом. У тебя будет невероятный собеседник в лице моего мужа, а Патрик получит фантастическое удовольствие от моей компании.
Прекрасно! восхитилась Эрика и тут же схватилась за бок. Возраст все-таки давал о себе знать.
Они огибали гору, чтобы вернуться в поселок, оставляя справа место, которое в детстве Эрики называлось «семь шишек» примерно столько их можно было набить, съезжая с крутого склона на санках. Эрика прикинула, долго ли еще идти, и пришла к неутешительному выводу.
Перед ней мелькал темный хвост волос на затылке Луизы. Он ритмично прыгал из стороны в сторону, пока она, как будто безо всяких усилий, продвигалась вперед. Эрика наклонилась, взяла камень и сжала в ладони, в надежде хоть немного приглушить боль в боку лишнее доказательство того, что подобные пробежки не для нее.
* * *
Ты говорил с ней?
Тильда расширила красивые голубые глаза и подняла перед собой платье с глубоким вырезом.
Взгляд Рикарда Бауэра упал на этикетку. «Дольче и Габбана» эта вещица обошлась ему не меньше чем в тридцать-сорок тысяч, что совершенно не беспокоило Тильду. До тех пор, во всяком случае, пока бездонного кошелька Рикарда хватало на удовлетворение любого каприза в Стокгольме, Париже или Дубае.
Я поговорю с ней, пообещал он, не в силах скрыть раздражения от ее голоса, который все больше действовал ему на нервы. Неужели она всегда так скулила?.. Я поговорю с ней, но не раньше, чем после праздника. Ты знаешь, какая у меня беспокойная мама. Не хочу портить ей вечер.
Хорошо, но ты точно поговоришь с Элизабет завтра? Обещаешь?
Тильда выпятила грудь и поджала губы. Только что из душа, она стояла перед Рикардом голая, если не считать обернутого вокруг головы белого полотенца. Рикард почувствовал свою реакцию полный восторг. Он мог не принимать Тильду умом, но тело реагировало на одно только ее присутствие.
Обещаю, дорогая.
Он повалил ее на кровать, которую они только что оставили. Тильда хихикала и визжала.
Иди сюда, детка, застонала она. Просто иди сюда
Рикард зарылся лицом между ее огромными грудями, как будто спрятался от остального мира.
* * *
Элизабет Бауэр вынула из футляра красные серьги. Они достались ей от бабушки и идеально подходили к платью, которое она приготовила на вечер. Еще одно платье черное и более легкое, для танцев, висело рядом. «Ив Сен-Лоран» и «Оскар де ла Рента». Куплены прошлой весной, когда они с Хеннингом пару недель прожили в парижской квартире. Если хотите сделать покупку на особый случай например, празднование золотой свадьбы, лучшего места, чем Париж, не придумать.
Элизабет бережно уложила серьги в темно-синюю обитую бархатом коробочку и вздрогнула, когда в окно спальни ударил очередной каскад брызг. Здесь, в одноэтажном доме на Шелерё, не было ни одного окна, которое не омывали бы волны. Из всех их «резиденций» эта самая скромная. Стокгольмская и парижская квартиры, не говоря о доме в Тоскане, обставлены куда более роскошно. Но Элизабет больше нравится здесь, на Шелерё, где она едва ли не с рождения проводила каждое лето.
Название острова не имело ничего общего с «душой»[1] и восходило к древнему бохусленскому слову, обозначавшему «синие мидии», которые и в самом деле были здесь повсюду. Целые горы красивых голубых ракушек. Чайки сбрасывали их с высоты, чтобы разбить о розовый гранит и добраться до съедобного содержимого. Так бесплодные скалы оживились голубоватыми вкраплениями.
Дедушка Элизабет купил этот остров, и теперь он принадлежал ей. Крохотный пятачок скалистой суши за Фьельбакой, он производил на Элизабет почти магическое действие. Стоило выбраться сюда, как все заботы развеивались. Здесь, на Шелерё, Элизабет чувствовала себя как в неприступной крепости, где никто не мог до нее добраться. Много лет они жили даже без телефона только рация. Но теперь пользовались всеми благами цивилизации телефоном, электричеством, вай-фаем и огромным количеством телевизионных каналов для детей.
Детские программы слабость Луизы и Петера. Дети часами могли следить за приключениями мультяшных фигурок на экране нет чтобы почитать хорошую книгу. Элизабет пыталась наставить их на путь истинный, но в целом была очень осторожна в том, что касалось воспитательной работы. Особенно после того, что случилось с Сесилией.
Она стряхнула неприятные воспоминания и бережно уложила оба платья в пакеты. Конечно, можно было попросить об этом Нэнси, но Элизабет так нравилось прикасаться к нежной, дорогой ткани Нигде больше не шьют таких платьев, как в «Оскаре».