Слушай, я знаю, что у меня детское личико, ямочки и все остальное. Но я не вчера родилась.
Это даже хорошо.
Было бы очень странно, Если* ты родилась вчера.
Если бы*
Понятно
Ладно. Не важно.
Я пишу просто, чтобы спросить, как тебе было в городской Миссии, раз у нас не вышло раньше поговорить об этом.
Но может, сейчас не лучшее время?
Мне
Понравилась каждая проведенная минута.
Но, наверное, потому что ты была там.
Ну чтож.
Прости, если прозвучало слишком реско. Просто хочу сказать, что рядом с тобой комфортно.
резко*
Ох.
С твоей стороны очень мило это сказать.
Я говорю только правду.
Лол, ты точно завтра будешь жалеть о своей открытости сейчас, когда прочитаешь на утро все это.
Может быть.
Но теперь ты знаешь причину, почему я могу снова тебя избегать.
Не очень с доверием к людям, да?
Не думал раньше, что так можно обо мне сказать.
Но да.
Точно не «открытая книга».
Вы только поглядите.
У нас много общего помимо способности принимать решения в нетрезвом состоянии.
А?
Что ты хочешь сказать?
Я тоже не «открытая книга».
Ты дома?
Планируешь остаться?
Ага
Рада слышать.
Сделаешь мне (и себе) одолжение?
Ага
Возьми пару таблеток ибупрофена и запей водой.
Ох, точно.
Утром пожалеешь.
Знаю.
Одаренный
Шелби нашла глазами телефон.
Он был в другой стороне комнаты, на столе, экраном вниз после последнего сообщения Уолтеру-Энди два часа назад.
Она вздохнула и отложила книгу. Кажется, она ничего не запомнила из случайно взятой с полки книги, после того как она забралась в кровать. Ее мысли были совсем в другом месте. Другом месте или о другом человеке? Неужели это случается? Она бесилась от этого факта, и она знала это, но также она знала, что многое неизвестно. И очень многое о нем.
Он казался таким подавленным. Шелби очень хорошо понимала это состояние, учитывая ее диагнозы. Но как рассказать об этом кому-то другому? «Эй, как человек с аффективным расстройством, который живет с завышенной экзистенциальной подавленностью, я могу сказать, что у тебя проблема. Хочешь поговорить об этом?» Слишком банально.
Она полностью рассказала ему о цепочке нарушений, которые она совершила в Калифорнии в самый темный период жизни, но она не упоминала, как с этим связана работа ее мозга. Что помогло бы вообще? Учитывая, как часто он напивается, Шелби бы сказала, что у него тоже есть что-то похожее на нее.
Она села и свесила ноги с края кровати. Взгляд прошелся по комнате. Рядом с телефоном на столе связка ключей. Об этом она и хотела поговорить с Уолтером-Энди на самом деле. Она просто не смогла решиться, как начать говорить об этом, после странного ответа о его имени. Общение со сверстниками бывает очень сложно.
Все же она хотела сказать ему, что у нее появился «подарок» этим вечером, и она не могла понять, как она себя чувствует на этот счет. Она сделала заметку в своем дневнике, но ей не стало легче, как это обычно бывает. Оказалось, что дневной разговор с Уолтером и положительное завершение этого общения что-то в ней изменили. Что чувствовалось подобно смене положений у Нептуна и Плутона каждые 248 лет, что буквально меняет всю Солнечную систему.
Взгляд Шелби переходил с телефона на ключи и обратно. Она все еще не верила в существование последних. Все случившееся было из ряда вон выходящим, начиная с того, что ее мама ворвалась на занятие Шелби по йоге и по ее глазам можно было подумать, что она решила загадку темной материи. Шелби не видела эту женщину более взволнованной после того, как книга «Печенье с мороженым», которую она (ее мама) написала, попала на первое место списка бестселлеров.
«Идем, идем, идем, идем!» говорила она. И так широко улыбалась. В тот момент должно было стать очевидно, что будь там что угодно, приготовленное мамой как сюрприз, это потрясет Шелби. Она практически выволокла Шелби вниз по лестнице и во входную дверь.
Когда она увидела, что стояло на подъездной дорожке с большим бантом на крыше, нейроны в ее голове прямо заискрились. Она буквально ощутила электрический разряд в своем мозгу, как в игре про хирургию, где игроку нужно удалить органы и другие части тела из оголенного тела белого мужчины, не прикасаясь к краям разреза. (Чья вообще была идея создать такую игру?)
Папа точно мог сказать, что что-то было не в порядке. Он уловил знакомый мамин «Ой-ой, она сейчас упадет в обморок» взгляд, и они вместе медленно подошли к Шелби, вкрадчиво произнося фразы наподобие «стать более самостоятельной, так как она поступает в университет через несколько месяцев». Затем папа взял Шелби за руку и повел вокруг «подарка» (только что из салона), пока мама, следуя за ней, щебетала о том, что «у этой машины крайне высокий уровень безопасности, солнышко!».
Из дальнейшего Шелби помнила только то, что папа попросил довезти его до магазина. По возвращении они с мамой сказали Шелби, что Марио продолжит возить ее в школу, но она должна будет ездить сама везде, куда ей надо: терапия, посещение психотерапевта, Миссия, дом престарелых, где она была волонтером несколько раз в неделю, в места для туристических прогулок
И дело было не в том, что у Шелби были проблемы с вождением или независимостью для этого она и получила права. Она не знала, как чувствовать себя насчет модели машины, на которой она будет ездить.
Поэтому она была, вместе с благодарностью, огорчена. Ее родители знали, как она относится к демонстративному потреблению. Это они отправили ее за границу «посмотреть и оценить», как хорошо иметь доступ к таким вещам и в каком она привилегированном положении. И после того как она увидела взаимоотношения Уолтера (Энди) с его отцом, Шелби была уверена, что может поговорить с ее «более неанонимным другом по переписке» об отношениях родителей и детей.
Она потрясла головой и откинулась обратно на кровать. В большей степени для того, чтобы подавить желание взять телефон.
Энди/Уолтер сейчас пьян (снова) и точно не в состоянии выслушивать ее панику о тех вещах, за которые множество людей руку бы отдали. И от этого было крайне тревожно, но она сейчас постарается не поддаться этому.
Еще она надеялась, что с Энди все в порядке. И что он протрезвеет. Потому что, несмотря на все ее сомнения, она все еще хотела поговорить с ним.
Поездка
В половине третьего следующего дня Энди сидел на ступеньках своего крыльца и ждал черный «Мерседес». Был ли он удивлен полученным от Шелби в девять утра сообщением, в котором говорилось:
Привет, я иду на постановку в Фокс вечером, но моя кузина меня кинула. Хочешь составить компанию?
Точно да.
Но еще больше его поразило, как быстро он согласился.
В 3:34 «Ауди А4», цвет которой Энди мог описать только как обсидиановый, повернула на углу на его улицу. Когда машина притормозила у его дома, желудок Энди как будто подпрыгнул к его горлу. Он видел слишком много фильмов про гангстеров, где красивая машина с тонированными стеклами останавливается, у нее опускаются задние окна, и начинается стрельба.
«Ауди» остановилась. И припарковалась. Энди полностью потерял дар речи, когда голова Шелби Августины появилась со стороны водительской двери.
Ты идешь? прокричала она.
Стараясь изображать безразличие, Энди поднялся, машинально отряхнул от пыли одежду и прошел весь двор. Открыл пассажирскую дверь и скользнул на сиденье. Потому что именно так нужно вести себя в машинах такого рода: делать все плавно.
Ремень, сказала она, возвращаясь за руль и пристегиваясь сама. Затем она трогается и едет с такой же ужасающе медленной скоростью, как подъезжала.
Между ними отсчитывает секунды неловкое молчание. Энди кашляет. У него на языке вертится вопрос.
Так это твоя машина?