Сразу после их отъезда я хлопнул себя по лбу и, обозвав несколькими нецензурными выражениями собственные мыслительные способности, набрал на мобильнике номер Павла Григорьевича. И вот, минут через двадцать он, в сопровождении нескольких крепких ребят с бритыми затылками, уже деловито осматривал разгромленную квартиру моего бесследно исчезнувшего товарища.
Твой приятель что, банк грабанул? задорно хохотнул мой бравый секьюрити. Не часто мне доводилось наблюдать результаты столь настойчивых поисков!
Какой, к черту, банк! Мы с ним из Мексики только что приехали Я брата вчера похоронил А теперь вот это Я, поверь, очень ценю твой юмор, но как-то, знаешь, не до банков было, несмотря на полный разброд в мыслях и чувствах, я все-таки попытался пошутить.
Мать Григория, немного успокоившаяся от созерцания бессмысленной, но чрезвычайно суетливой деятельности милиционеров, неожиданно снова запричитала, давясь слезами:
Гриша! Гришенька! Сыно-о-о-очек мой!..
Начальник службы безопасности тертый калач взглянув на нее, тут же принялся за дело:
Тэ-э-экс, как у вас тут с соседями? Знаете их?
Понятия не имею, буркнул я, вовремя сообразив, что второй круг вопросов Галине Евстафьевне не потянуть. Я здесь, вообще, кажется, в третий раз.
Разберемся! отрезал Павел Григорьевич и вышел на лестницу.
Через несколько минут он вернулся с какой-то полной пожилой женщиной, которая, видимо, давно знала мать Григория. Во всяком случае, она сразу же бросилась утешать ее и быстро увела к себе в квартиру.
Слава Богу, баба с возу кобыле легче! гоготнул начальник охраны и с новыми силами принялся за расследование, а я прошел в чудом уцелевшую ванную, чтобы немного освежиться и привести себя в порядок.
Только я открыл дверь, как на меня с истошным криком ринулось откуда-то сверху нечто рыжее и пушистое. Не сразу сообразив, что это всего-навсего кошка Григория, я судорожно пытался отодрать ее лапы от собственной физиономии, но это оказалось непростой задачей она прижималась ко мне, истошно верещала и тряслась мелкой дрожью.
На наши общие вопли в ванную влетел Павел Григорьевич:
Что, черт возьми, тут происходит!? А-а-а, так вот он виновник погрома! добродушно хохотнул мой доблестный сыскарь, когда совместными усилиями нам все-таки удалось оторвать кошачьи коготочки от моих щек.
Виновница! уточнил я, потирая расцарапанное лицо. Но не думаю, что ей одной под силу такие разрушения!
Пока мы с Павлом Григорьевичем вновь занялись милой дружеской пикировкой, к которой я уже успел привыкнуть и даже обнаружить в ней своеобразный психотерапевтический эффект, кошка, по всей видимости, успокоилась перестала трястись и вопить, но повела себя как-то странно. Она заглядывала нам в глаза, терлась о наши ноги и мяукала так выразительно, что казалось, будто она действительно хочет рассказать о каком-то событии, свидетельницей которого только что оказалась.
Внезапно она подбежала к двери из ванной, надавила на нее всем своим весом и, просочившись в образовавшуюся щель, пулей вылетела из квартиры.
Давай посмотрим, куда она побежала, может быть, она нам что-то покажет, неожиданно для самого себя предложил я Павлу Григорьевичу.
Нет, я, разумеется, не сошел с ума и прекрасно понимал, что кошка не собака и след не возьмет, но при взгляде в ее умные, почти человеческие глаза, невольно вспомнил большую статью, прочитанную несколько дней назад в «Ридерс Дайджесте».
В статье говорилось о том, что кошка столь же неизвестного и таинственного происхождения, как человек. Она появилась вместе с ним и продолжает существовать рядом на протяжении многих веков. Так, в Древнем Египте кошек буквально боготворили их мумифицировали наравне с фараонами, а в своих храмах египтяне отводили им место посредников между людьми и богами. Почему?.. Этого до сих пор никто не смог объяснить, но, как бы там ни было, именно в Древнем Египте впервые был создан настоящий культ этого своенравного, грациозного и загадочного животного.
А ведь известны и такие истории, когда кошки находили бросивших их хозяев за тысячи и тысячи километров! В хрониках зафиксирован случай, как один из офицеров армии Веллингтона накануне битвы при Ватерлоо был потрясен, узнав в невесть откуда взявшейся в боевых порядках англичан кошке своего домашнего кота. Следуя за своим хозяином, тот умудрился каким-то непостижимым образом перебраться через Ла-Манш!
Современная наука подтвердила тот факт, что обоняние кошки в тысячи раз превосходит собачье, но использовать его в утилитарных целях человек никогда не сможет кошка слишком самолюбива, слишком самостоятельна. Она сама выбирает себе хозяина и сама решает, кому посвятить свой бесценный дар.
В общем, между кошкой и человеком существует какая-то мистическая, тянущаяся через всю историю их совместного существования связь, но объяснить ее человеческий разум не в силах. Вот и сейчас услышав мое смелое предположение, начальник охраны взглянул на меня с опаской, видимо всерьез поставив под сомнение мои умственные способности. Но в квартире делать было уже нечего, и мы вышли на улицу.
Странное дело, кошка словно поджидала нас у подъезда она произнесла контрольное «мяу!», пробежала чуть вперед, обернулась, удостоверилась в том, что мы послушно следуем за ней, и юркнула в подвал соседнего дома.
«Хороши же мы будем, неожиданно подумалось мне, если, исползав за этой рыжей бестией все окрестные подвалы и чердаки, обнаружим, что она, всего-навсего, решила навестить своих приятелей или приятельниц. Тогда-то уж никто не разубедит Павла Григорьевича во мнении обо мне, как о полном идиоте!»
Что теперь, полезем? услышал я между тем ехидный голос «Черномора». Раз уж мы сдались на милость твоей рыжей подруге, посмотрим, что она хочет нам показать!
«Да уж, последнее время мне не привыкать выглядеть в глазах окружающих окончательным и бесповоротным чудаком! Но Григорий пропал, и я должен цепляться за все, что дает хотя бы призрачный шанс его найти пусть даже это будут всего лишь кошачьи проказы!».
Я решительно направился в сторону подвала, ожидая найти его закрытым и неприступным, но, к моему удивлению и радости, замок на двери был кем-то варварски сорван, а сама дверь исцарапанная и висевшая на одной петле носила на себе следы уже знакомой нам разрушительной энергии.
Когда мы проникли внутрь, в нос тут же ударил резкий тошнотворный запах, присущий всем нашим подвалам и чердакам. Преодолевая отвращение, мы двинулись в непроглядную темноту, едва-едва прорезаемую светом маленького фонарика, оказавшегося в кармане предусмотрительного Павла Григорьевича. За нами, чуть позади, следовали его верные архаровцы. Перелезая через кучи хлама, то и дело натыкаясь на жирных крыс, совершенно не смущавшихся при нашем появлении, мы шли до тех пор, пока луч фонарика не уперся в кучу грязной и разорванной одежды, показавшейся мне смутно знакомой.
«Господи, да это же Григорий! Они убили его! лихорадочно проносилось в моем воспаленном мозгу. Мне стало дурно, я еле дышал, а в голове железным молотом стучала одна-единственная мысль. Не уберег! Не уберег!! Не уберег!!!».
Да он жив! вывел меня из оцепенения голос одного из ребят, склонившихся над телом.
Услышав эти слова, Павел Григорьевич не мешкал ни секунды пощупал пульс, проверил фонариком зрачки и ответственно заявил:
Надо вызывать «скорую»! Сами не довезем
У этого жуткого дня было только одно несомненное достоинство наполнявшие его события сменяли друг друга с бешеной скоростью, не позволявшей мозгу сосредоточиться на одном из них и окончательно слететь с катушек. Впрочем, не исключено, что мне это только казалось. Как бы там ни было, не успел я набрать номер «скорой», как во двор уже въезжала обшарпанная белая газель с красными полосками и начертанной по европейской моде задом наперед надписью «AMBULANCE».