Попозже, старушка. Я на пробежку.
Но почему, Камила? Ты и так уже совсем исхудала. Я знаю, впереди лето, но необязательно же выглядеть как эти скелеты, которые худеют для «Танца мечты».
Я глубоко вдохнула. Попасть на танцевальное телешоу я никогда не рвалась. Вот сейчас мама сказала, что я слишком худая, а стоит взять слойку скажет, чтобы я следила, сколько ем углеводов. Я не метила в танцовщицы, я хотела быть проворной, сильной, неудержимой, а хорошей спортивной формы голоданием не добьешься, но и плюшки ей тоже не способствуют. Мама никак не желала это понять.
Я лучше себя чувствую, когда бегаю. Ты бы как-нибудь составила мне компанию, сказала я. И вообще, мамуля, надо оставить место для твоего умопомрачительного завтрака. Что ты там готовишь?
Ньокки, с улыбкой ответила она. Тебе понравится. Я сделала часть со шпинатом, чтобы Пабло поел овощей и не заметил. Пришлось извернуться. Ох, как мама до сих пор с ним нянчится! И вдруг она добавила: Звонила Роксана, просила перезвонить.
Сердце у меня заколотилось в ритме самбы. Я должна была узнать, что за срочное дело заставило Роксану позвонить мне с утра. Но говорить с ней по домашнему телефону нет, слишком рискованно. У мамы слух острее некуда.
Я ей потом перезвоню, бросила я.
Мама вернулась к шитью и даже не подняла голову от работы, когда я уходила.
Я включила Джиджи Агостино и подстроила темп своего бега под ритм музыки в наушниках. Пробежала пару кварталов, и тут на меня кинулась немецкая овчарка из-за самодельной ограды. Хлипкая металлическая сетка провисла под тяжестью ее тела. Грубый голос из недр дома крикнул псу: «Фу!» Я не обернулась. Я бежала и бежала, в любую секунду ожидая острой боли от собачьего укуса. Ровно дыша, я мчалась к своей цели, к Южноамериканскому кубку, шансу заполучить будущее, в котором я стану хозяйкой своей судьбы.
В ту первую осень, когда Диего только поселился в нашем районе и ему было двенадцать, а мне десять, все прямо помешались на беге. В тот год спортсмен из Аргентины завоевал на Олимпиаде медаль по бегу, и каждая малявка в нашем квартале пыталась подражать своему кумиру. Кто-то бегал хорошо. Но не я. Когда я попросила Пабло помочь, он ответил: «У тебя для бега сложение неподходящее. Ноги тонюсенькие, как у кулика».
Я из упрямства решила доказать брату, что он не прав. И вызвала наперегонки девчонку с нижнего этажа, Аналью, она была в нашем квартале лучшей бегуньей после Пабло. Я попыталась за ней угнаться, но она ушла далеко вперед, и, глядя, как она пересекает финишную прямую, я споткнулась на неровном асфальте и упала. Кровь брызнула из разбитой коленки и потекла по ноге, пропитав белый гольф.
Увидев, как я измарала школьную форму, мама прямо вскипела. Я убежала рыдать на балкон и вот тут-то услышала, как Диего, насвистывая, поднимается по лестнице. Я бы спряталась от него на крыше, если бы знала, как туда залезть, но пути к отступлению не было. Диего увидел меня, и свист оборвался.
Что случилось? Тебя кто-то побил? очень мягко спросил он.
Я замотала головой. Не хотела, чтобы он разгневался, даже на Аналью. Когда мальчики или мужчины гневались, то пытались починить мир, расколошматив его кулаками.
Я попыталась заговорить, но вместо этого разрыдалась. Потом, всхлипывая, шепотом рассказала Диего, как было дело. Он выслушал и, когда я выплакалась, утер мне лицо изнанкой своей футболки с покемонами. У меня не хватило слов для благодарности, и я просто обвила его шею руками. Его кожа пахла солнцем и потом. А он заговорил таким же тоном, каким моя школьная учительница приступала к сказкам:
Вчера мама Ана рассказала мне легенду о принцессе-воительнице Камиле.
Я невольно вскинула взгляд. Диего что, насмехается надо мной? Ни одну диснеевскую принцессу а других я не знала так не звали.
Принцесса с моим именем? Воительница?
Диего кивнул.
И не только воительница, а еще и отличная бегунья. Он бегала так быстро, что могла пересечь море по волнам и не замочить ног.
Я посмотрела на свои уродские черные туфли и заметила, что кровь на белом гольфе темнеет и расплывается, пропитывая ткань.
А ты можешь научить меня так бегать? спросила я.
Диего стрельнул глазами в сторону окна Пабло и только потом повернулся ко мне.
Дедушка Ахмед дома? Он ведь научит тебя бегать так же, как научил Пабло. Он для тебя что угодно сделает.
Нет, его нет дома.
Диего поколебался, потом сказал:
Тогда пошли на дорогу за спортивным центром. Там я тебя поучу. Только скажу твоей маме, где мы.
Но я покачала головой.
Уже тогда я знала: есть вещи, о которых мама и слышать не захочет.
Мы шли под облетевшими миртами, которые росли вдоль улицы, и Диего рассказывал мне все новые и новые сказки про принцессу Камилу, которая сражалась в великой Троянской войне.
Солнце рисовало на земле причудливые узоры. Пыль клубилась и мерцала в воздухе, а потом оседала у меня на пересохших губах.
Я возьму тебя за руку и побегу, объяснил Диего. А ты держись крепче и поднимай коленки повыше. Под ноги не смотри!
Я прикусила губу и кивнула.
Готова?
Я посмотрела вперед, туда, где до самого горизонта тянулась извилистая дорога. Мы сможем бежать хоть до края света.
Готова, ответила я.
Наши ноги отталкивались от твердой засохшей грязи и взметали тучи пыли. Диего держал мою ладонь потной рукой. Он прибавил скорость, и на секунду я запаниковала. Представила, как падаю, увлекая его за собой. Дернула его за руку, чтобы он сбавил темп.
Не сдавайся! выкрикнул он на ходу, и я усилием воли заставила свои ноги шевелиться быстрее, чтобы угнаться за ним.
Мы бежали и бежали, пока он наконец не выпустил мою руку.
Кто первым добежит до тех ив?
Мы оба летели стрелой.
До ив, которые росли на берегу реки Лудуэнья, я домчалась первой. Мы рухнули на мягкий благоухающий клевер, дыша зеленой свежестью. В небе над нами проплывали пухлые белые облачка. Рай да и только.
Помнишь, я сказал, дедушка Ахмед сделает для тебя что угодно? спросил Диего и оперся на локоть.
Ага. Я почему-то снова держала его за руку и когда успела взять? И видела свое отражение в его медово-карих глазах.
Вот и я тоже. Я сделаю для тебя что угодно, сказал Диего и поцеловал меня в щеку.
Тех клеверных лугов больше нет. Если бы маленькие мальчик и девочка, какими мы были, увидели нынешние соевые поля, а вокруг них проволочные изгороди, им бы не понравилось. Но что бы эти двое сказали о тех, в кого мы выросли?
Я повернула домой. Пот струйками сбегал у меня по лицу, по спине, между грудями, втиснутыми в спортивное бюстье, точнее, в два, одно поверх другого, да еще и оба слишком тесные. Я перешла на другую сторону улицы, чтобы не столкнуться со иеговистами, которые подкарауливали прохожих со своими буклетами. Вот белокурых американских мормонов я не избегала, потому что они, неизменно улыбчивые, к девушкам на улице никогда не приставали даже если я пыталась заговорить с ними ради практики английского. Вообще, уверена, что этих ребят регулярно меняли, но, как по мне, они все были на одно лицо.
Когда я миновала перекресток Швейцер и Санчес де Лория, описав свой обычный круг, то увидела кучку детишек в футболках «Ювентуса». Они окружили роскошный черный автомобиль. Принадлежать он мог только одному человеку.
Диего заехал за мной раньше времени. Я пропала.
Франко! окликнула я соседского мальчишку лет девяти.
Он жил на первом этаже с бабулей. Темно-каштановые волосы Франко блестели как полированное черное дерево, а голубые глаза светились от радости будто он воочию увидел Рождественского Деда, Papá Noel.
Камила! Глянь, что нам привез Титан!
Семь или восемь ребят, все не старше десяти лет, столпились вокруг меня, гордо показывая свои сокровища.