ВИРДЖИНИЯ. Своими сыновья? Но это ужасно.
ПО. Нас пожирают наши собственные создания. И ее сыновья могут рассчитывать на более мягкий приговор, если скажут, что в действительности произошло с Мэри Роджерс.
ВИРДЖИНИЯ. Так это же хорошо.
ПО. Для меня нет. «Тайна Мари Роже» печатается с продолжением, опубликована половина, раскрывается преступление в последней части, но, если откроются новые вещественные доказательства и возникнет нестыковка с уже написанным мною, тогда великий детектив, мсье Огюст Дюпен, он же Эдгар Аллан По
ВИРДЖИНИЯ. Ты будешь выглядеть, как законченный идиот.
ПО. Очень может быть, да.
ВИРДЖИНИЯ. Ох, дорогой. Так что ты собираешься делать, Эдди?
ПО. Я должен точно знать, что заканчивается история правильно. Я должен найти убийцу. Давай разгадаем преступление.
ВИРДЖИНИЯ. Ну, хорошо.
ПО. Маленький колокольчик звенит над дверью табачного магазина (Колокольчик звенит, входит МЭРИ). А несколько дней спустя раздутые останки молодой девушки вытаскивают из воды.
МЭРИ. Добрый вечер, мистер По. Чем сегодня заняты?
ПО. А теперь давай рассмотрим возможные версии. Первая, банда хулиганов убила ее. Вторая, отвергнутый кавалер убил ее. Третья (Колеблется, смотрит на МЭРИ, которая снизу смотрит на него). Мне нужно выпить.
(Надевает плащ, который берет за правой дверью наверху, тогда как МЭРИ уходит через правую дверь внизу).
ВИРДЖИНИЯ. Эдди, ты обещал, больше никакой выпивки.
ПО. Да, но тогда я был пьян. Нет, все нормально. Я иду за сигарой.
АНДЕРСОН (идет к правой двери внизу, как и прежде). Мэри? Мэри, подожди.
(Уходит вслед за МЭРИ).
ПО. В свое время я часто бывал в табачном магазине, где работала Мэри Роджерс. Хочу задать несколько наводящих вопросов. У меня есть ум, который я иной раз использую, когда все остальное не дает результата. Только этого достаточно, чтобы выделить меня среди общей массы.
ВИРДЖИНИЯ. Не ходи, Эдди. Час поздний. Возвращайся в постель и обними меня. После твоего ухода здесь так темно и одиноко.
(Начинает кашлять).
ПО. Я должен продолжить поиски правды. Великий детектив должен знать все.
ВИРДЖИНИЯ. Тогда я пойду с тобой.
ПО (подходит, чтобы обнять ее). Ты всегда со мной, милая, и всегда будешь, но сейчас ты должна остаться здесь, чтобы приглядывать за Мадди, похрапывающей в кресле-качалке, а не то она снова свалится на голову. И еще тебе нужно поглаживать Катарину, которая очень скучает без тебя.
ВИРДЖИНИЯ. Но я хочу выйти в ночь. Я люблю ночь.
ПО. Ты знаешь, что тебе нельзя. Влажный воздух вреден для твоих легких. И собирается гроза.
ВИРДЖИНИЯ. Такое ощущение, что ты постоянно уходишь от меня. Ты знаешь, что такое жизнь, Эдди? Человек, которого ты любишь, уходит за дверь, и однажды не возвращается. Вот что такое жизнь.
ПО. Меня ты скоро увидишь, любовь моя. Обещаю. Я разрешу эту головоломку и вернусь к тебе с триумфом. Спи. Я ненадолго.
(Он целует ее и открывает левую дверь наверху. Гроза. Ветер прижимает ночную рубашку ВИРДЖИНИИ к ее телу. ПО уходит, закрывая дверь за собой).
ВИРДЖИНИЯ. Ладно. Буду спать с кошкой. Эй, киска. Где ты, Катарина? Мне очень холодно, и Эдди скоро вернется домой, и все обещания ложь.
(Падающий на нее свет меркнет, и она грустно поет):
3
(ПО, пьяный, шатаясь, с бутылкой в руке, выходит в круг света под уличным фонарем, тогда как ВИРДЖИНИЯ продолжает петь в темноте. В овальной раме теперь ОССИАН и ЧАРЛИ КЕЛЛЕНБАРАК).
ВИРДЖИНИЯ (поет):
ПО. Поиски правды это цель, но предполагать мотив бессмысленно. Зло не нуждается в мотиве. Только один человек может разгадать это ужасное преступление: способный вообразить, что совершил его сам. И все это время она терпеливо ждет моего возвращения домой, поглаживая кошку. Доверяет мне, верит в меня. Я поклялся оставаться трезвым и трудолюбивым, получая деньги от кретинов, чтобы редактировать чушь, написанную другими людьми, а потом, устав от покровительства тех, у кого мозги уже высохли, я позволяю себе маленький стаканчик хереса, и все мои обещания идут прахом. Моя жизнь раздутая мистификация. Я живу в постоянном ужасе Просперо, заточенный в островном лабиринте, который сам и создал. Любимое превращается в отвращение и разложение. Я несу беду на плечах, уродец, порожденный двумя умершими актерами.
(ДЖУНИУС БРУТУС БУТ, пьяный актер, выскакивает в круг света, хватает По за грудки, начинает декламировать, с закатыванием глаз, театральными жестами, варьированием громкости):
БУТ (декламирует):
(Трясет ПО из стороны в сторону).
(Замолкает и принюхивается).
Это я пернул? Или я? Неважно. Знаешь, По, ты напрасно тратишь время, вычитывая эти журнальные помои. Такой человек, как ты, нужен театру.
ПО. По моему разумению, театр прекрасно обходится без меня.
БУТ. Послушай меня. Я, Джуниус Брутус Бут, величайший актер этого и любого другого времени, заявляю, что Эдгар По должен полностью посвятить себя написанию пьес, чтобы спасти Западную цивилизацию от дурно пахнущего ведра гнили, которое ныне выдается за американскую драму.
ПО. Мои родители были актерами. Театр убил их обоих.
БУТ. Разумеется, убил. Театр убивает всех. Тем не менее, это у тебя в крови. Профессия Шекспира. Самая благородная из всех.
ПО. Я нахожу театр крайне расстраивающим и абсолютно бесполезным.
БУТ. Да. В этом вся его прелесть.
(Пьет из бутылки ПО).
ПО. Кружить по сцене, как идиот, в гротескной, плохо сшитой одежде, произносить помпезные глупости, написанные за деньги пьяными мертвецами перед толпой хихикающих невежд Как вы можете это выносить? Вы интеллигентный человек, когда трезвый. Разумеется, трезвым вы не бываете. Почему вы подвергаете себя такому унижению?
ФОРРЕСТ (пошатываясь, выходит в круг свете и падает лицом вниз, великий актер ЭДВИН ФОРРЕСТ, главный соперник БУТА и основной собутыльник). Я говорю то же самое. Бросай это, Бут, уходи в таксидермию.
БУТ. И это говорит Эдвин Форрест, самый вонючий из всех этих визжащих обитателей декораций в этом жалком шоу уродов, которое именуется американских театром.
ФОРРЕСТ. Увы, сэр, я уступил этот титул вам, давным-давно.
БУТ. Чушь собачья! По, ты видел, как этот бесстыжий самозванец рыщет по сцене. Разве от его мерзкого визжания и кошачьих криков по твоей коже не ползли мурашки отвращения? Не говоря уже о допотопной манере игры.
ФОРРЕСТ. И это говорит человек, который ни разу в жизни не выходил на сцену трезвым.
БУТ. А вот это, сэр, наглая ложь. Однажды я вышел на сцену трезвым, если не ошибаюсь, в тысяча восемьсот тридцать седьмом году. Я знаю, это случилось во вторник, где-то в Огайо или в другом чертовом дурдоме для тупорылых охотников на белок. Одна актриса, решив, что я отверг ее любовные притязания, в приступе праведного гнева или в силу своего поганого характера вылила остатки моей огненной воды в сортир, и мне пришлось выходить на сцену, вооруженным только моим остроумием, ситуация, которая с тобой не возникнет никогда, потому что ума у тебя не больше, чем у вареной брюквы.
ПО. Мне часто снится театр, я заблудился в лабиринте трагикомичного готического фарса. В моем сне театр горит. Это последний день поэта, кричу я, стоя босиком на столе и прижимаю к себе кальян, окруженный языками пламени, тогда как на самом деле я обречен писать дешевую прозу под известным всем псевдонимом Мармадьюк Хаммерхед. Я выгляжу, как Мармадьюк Хаммерхед?
БУТ. Думаю, однажды я сыграл это в Вунсокете. Паршивый второй акт.
ФОРРЕСТ. Все вторые акты паршивые. Я всегда пропускаю второй акт.
ПО. И спектакль не теряет смысл?
ФОРРЕСТ. Будь в театре смысл, кто бы туда ходил?
БУТ. А кто нынче ходит?
ПО. Боюсь, я опять вхожу в диссоциативную фугу. Когда мы добрались до набережной, лил сильный дождь. Жаль, что вы не видели те яйца. Она сейчас зашивает мои штаны. Мой шедевр запечатлеет хронику подъема на луну обанкротившегося ремонтника кузнечных мехов. Это будет настоящий прорыв в американской литературе. Лонгфелло и его заплесневелые коллеги будут прокляты! Но какой смысл? Ты или писатель, или кто-то еще. Не можешь быть и тем, и другим, а между ничего нет. Почему мы здесь?