В каждом глазу из под крайней тоски,
Тяжко ли исподволь слышать тугие,
Вечные имени звонкие сны?
Родом из древней столицы под нас,
Стал ты богат и прелюдией моды
Странно идёт в идеалах судьбы,
Но не твоей на парчовой примете.
Жадно укусишь свой лёгкий мотив,
Словно вампир на ладони из права,
Ловко застынешь от мании справа
Видеть судьбу в безыдейности сути.
Жизнь за привычкой, что стать существа,
Долго внутри бесконечности ходит,
Жадно уводит реальность назад,
Чтобы усталые корни ей спрятать.
В волю ты сердце кладёшь и его
Риск пережив в драгоценной морали -
Таешь, что чудо под новой тропой,
Сам укусив свой простор и прибой.
Мелкие рыбы, им в пищу твой страх
Ты поднимаешь и в ясности воли
Сам остановишь видение снов,
Словно ты видишь судьбу поневоле.
Маска к лицу субъективной черты
Вновь не затронет обыденный смех,
Сколько вампиров ты вывел на свет,
Чтобы умерить свой страх в глубине?
Род человеческий тает во сне,
Мысль, как приказчик бунтует на льдине,
Чтоб по её равномерному сну -
Ты проходил ледоколом, как имя.
Пройденной сущности в квази среде
Ты не оценишь сожжение в письмах,
Зная, что роскошью стали они
Спать, словно мысли в этом огне,
Видеть причины на медленной льдине,
Таять, как сон о песок на морях,
Ты бы отчалил по яркости синим
Небом из лёгкой картины во мрак.
Как испросить эту чашу на воле
В жажде её необычной риторики,
Ты остановишь пути этих лет,
Жадно испив свой ментальный полёт.
Слов пронеся истощение в мире,
Гибнет апостроф под наледью сам,
Как на прибрежной равнине умов -
Ты открываешь пути бесконечности.
Верить им можно, но гордость во тьму
Сон отпускает и мысли на льдине,
Чтобы их страсть покорять на виду
Лёгкой материи в сложном аду.
Небо придумало этот строптивый
Миф идеальности ветра под новым,
Лёгким намёком быть нервом вампира,
Стройным умом на понятии нам.
Жадностью видеть свой свет и мотивы,
Рук тождество отпускать и поэтому -
Ты различаешь те меры пустыне
В долгой проталине сна ледяного.
Верит им небо и также не ново
Стало за страхом внутри открывать,
Землю искусственной воли сжимать -
Каждое утро под тяжестью мысли.
Вечный парад из под малой тоски,
Верностью права нам тащит от тыла
Маску культуры и мысли по ним,
Автора ли или света вампира?
Не в прицеле фантастики мир
Разобщает в себе нигилизм,
Он пустой объяснения точки -
Уникальный ответ между длин
И скупой поведенческий стиль.
Поднимает внутри не один
Стихотворный манер этой ночью,
Чтоб фантастику встретить взамен
И найти идентичный ей мир.
В подопечном прицеле слились
Утончённые розы в той песне,
Нигилизму они поднялись
На застенчивый образ из звёзд.
Чтобы лучше в прицеле понять
Утопический возраст под личным,
Идеальным манером скакать
Без привычек в потерянной точке.
Где же эта забытая суть
Изъяснила матёрый упрёк,
Что когда нибудь солнце умрёт
И поникнут прозрачные ночи,
По которым ты только молчишь,
Изъясняешь потерянный ветер,
А потом в подопечном шагу
Не узнаешь свой новый мотив?
То фантастики смертный ответ
Над догадкой о сущности времени,
Ей желанные дни повторяет сюжет,
Чтобы видеть, что старились мы
В подопечной иллюзии черт,
За изношенной маской любви
И её откровений сегодня прочесть
Утончённые строки к уму.
Он фантастики новый испуг,
За своим нигилизмом не знает,
Что оставил писателя в свете разлук
И прочтённой свободы в утерянной нише,
Где и ты разобщаешь миры,
По которым вновь стало светлее
Поднимать иллюзорные тени внутри,
Объяснить те пути нигилизма.
Что же делать на скромный манер,
Если время фантастики терпит длину
И её категория численных сфер -
Необъятна для слова прочтения?
Как создать в нигилизме отчётливый путь,
По которому стынет природа игры
И её незабвенные розы о суть
Поведения масти на ногах нигилизма?
Всё то было и страхом отчётливо пусть
Не страшит эту осень ментально внутри,
Ты напишешь историю малого в грусть
И свои объяснения мук нигилизма.
До фантастики вдоволь напряг города,
Эту вольность устать и спросить потому,
Как изжить на прицеле отчётливо нам
Проведённую жизнь на конечном счету?
Если сущностью нет ей вины,
Нет отчётливой рамки и снега потерь,
Что же стало до новой войны,
Как её разобщить и оставить теперь?
Ты не пишешь в прицеле за роль,
А писателя маска опустила стихи,
Чтобы внутренне стать нам дорогой,
По которой идёт та фантастики дверь.
Раскрывает свой счёт по уму,
Неприкаянно в сердце из будущей маски,
Нам ли ищешь ту волю вину,
Из нутра объективности жить потому?
Петухи в фиксированной пустоте
Не взглянешь в пропасть, там -
Повсюду стиль из слов,
Не выучишь его мораль -
Сегодня будь на то готов
Ты ждать фиксированный день
И роль, ему предшествием своим,
На этом покоряют петухи -
Разобранный апломб внутри ума,
Он лучший стих изложит на один
Доселе подлинный манер и эталон,
Гордится им и видит сон во сне
Всё тот же мученик и ловкий мир.
У субъективности взрастила западня
Иллюзию своих прицельных судеб,
Опустошая этим видит не один
Петух из личной мании на судьях.
Подложит роль, он в сущем Господин
Страдающих отныне поколений
И мученик в подлоге жить по ним,
Как эталон никчёмной прошлой тьмы.
Зарделось утро в скважине ума,
Запели петухи и стало мудро
Искать матёрый воздух ото сна
И им кормить предчувствие внутри.
Ты спесью больший возраст теребишь,
Ласкаешь Землю в новостной манере,
Их мысль на этой сложной пустоте -
Фиксированный эталон любви и времени.
Приятен взгляд на пёстром оперении
И медной кажется расплата по мозгам,
Когда ты думаешь о пустоту воззрения,
А сам стремишься в ложе к петухам.
Виляешь пусть нарочной белизной
И тощий ад не вертит оперение,
Он будит подлость в нише этих слов
И сам затронет слово на любви.
Любить ли мужество обличья петухов,
Когда они внутри каморки мысли
В пустое вглядываясь пишут от оков
И дым тоски приличествует ввысь
Всё той же ценностью гордится и любить,
О той же цели жизни вдоль привычек,
Как гарцевать и страстно мучить птичек
По эталону выигрыша в любовь?
Природа любит в пустоте одних,
Фиксированных мыслей в чувствах судеб
И спрашивает волей за других,
Когда они несут почёт из благ.
То в Небе петухи сложили судеб
Свою причину мужества и мысли,
Они уводят край печальных глаз -
Туда, где нет иллюзии для нас.
Ты сыщик в новостной гряде ума,
Ты филин в том потворстве от потуг,
Но сам петух от блага и добра,
Коль выеден в яйце своих разлук.
Фабула небытия
Дерзкий не ищет вину,
Скользкий не встретил печать,
В прошлом которого тьму -
Ты так хотел изучать.
Знал о предчувствии в ней
Этой забытой, как пыль -
Ревности в догме твоей -
Быть одиноким, как стиль.
Больше не стал утруждать
Фабулой в мере ей плыть,
Новые грани держать
За постоянством, которым остыть
Ты так наглядно готов,
В равной тоске иллюзорного дня,
Где не смотреть на меня -
Стал, как иллюзия фабулы звёзд.
Быть ли тебе до преграды
Страшной утопией в чёрной тоске,
Лезть ли по странной ограде
Внутрь упоённого зверя в любви,
Чтобы из лести не стать -
Им неприглядным и борзым, как путь
Старости к новым годам,
Им за тобой утруждаясь и плача?
Где же ты встретил весну,
Жизнь из причаленной ниши тугой,
В обществе ложной тоски -
Нам непременно, но важной порой?
Стал ты учить этот день,
Сам окунаясь под старый оскал,
Он непременно нам искоса встал,
Чтобы войной над умом дорожить.
Близ состояния ревности сам
Ищешь пути к разряжению славы,
Но образуешь всё новый оскал
В чёрном шагу изумления каждого.
Нет бытия в этом томном бреду,
За небывалой оскоминой там -
Ты не приручишь их древние сны
Новым позором и статью безбрежной.
Лучший ли истину видит под стать,
Стал небытием и оставил ему