Но человек их ищет, открывая смерть,
И то изученное говорить последним -
Твой мир искусства повторять года
Над прошлой ношей муки, как тогда.
Ты верил имени не открывая случая,
Попробовали снять им ролью сна -
Причины жизни думать по-другому,
Но ночью окаймлённый воздух спал
И ветры отражались смертью снова,
Недолги будни в чёрном свете скал,
Пока они проходят маской в людях,
А верят искрами над доблестью и нам
По отражению любви сегодня будят
Тот воздух черт привычек от тоски,
Приравнивая ловкость к цели мира,
Но этот долг материи и слёз ещё
Не твой почтенный формы казус душ,
Он гордый склон под древней маской сна
И отражение сполна им красит боль,
А стиль природы раздаёт любовь.
Немыслима вина от чёрствой силы,
Спадает вдоль потери чёрный ствол
Любви, к которой стали мы ревнивы,
А долгий ад диктует свой простор.
Мы вынесли тот ужас в целых лицах,
А свод кромешной тяжести нам взять
Мешает смерть, то будит в сердце милость
И управляет формой цели вспять.
В душе, которой стали мы, как цели
Иметь свой чёрный цвет и стать руин,
А медленные воздухом в той вере -
Проняли ценный взгляд над Господином.
Ему отнять не могут возраст в нас -
Любви искусные моралии под силой,
А тяжесть смерти открывает глаз
По утончённой ловкости учиться в том любви.
Зачем вокруг?
Нелепый круг потерян и увит,
Давно закрытой пропастью в себе,
Работа слова высится вокруг,
А остановка счастья времени игра,
Не дожидался в оправдании любить,
Искать манеры в скопленной душе,
Пропавшей мужеству, чтоб это осознать,
Зачем тебе играть вокруг уже?
От страха сломлен памяти магнит,
Он помнит имя в сердце от вины,
Но ты ему поднимешь звонкий миг
От права долга памяти в плену,
Не стало умолять в себе она,
Займёшь ли сердцу нужное вокруг,
Затем ты обвиваешь этот круг
И собственное счастье впереди.
Не раз от страха пройден на беде,
Устало веришь прошлому до судеб,
Как личный поводырь ума осудит
Ментальный прочерк имени в себе,
Когда ты поднимаешься в беде
И слог за счастьем медленно воркует,
Он знает точно в жизни не пребудет,
Та наглая работа в страх судьбе.
За ней искал зачем то хилый ветер
Магнитный вой под стрелами из лиц,
Оружием мечты стрелял под этим
И новой сказкой верил, что увы -
Ты сон для перманентной воли глав,
Внутри оправой ищешь сотни прав,
Но вздох судьбы сегодня не осудит,
Пока летают прочерком до судий -
Уставшие в вопросах смыслы, для.
Их нет и нет твоей надежды верить,
Устал, что поредели в тон судьбе -
Твои оконченные памяти потери
И держит страх свою стрелу на глубине
Пародий крика в муках о пощаду,
Зачем тебе искать создание звёзд,
Им причитают вымыслом нам ад,
Но волей страха думать в том зовут.
Покорной ли оставил смертью вал,
Обвит он призмой вольности внутри,
Как сон анархии и сердце впереди,
За что ты вышел этим вместо судий,
Устал и стёрла в прошлом каждый день -
Твоя манера думать все за зря,
Ты форма философской робы я,
За что и говоришь обратно глядя,
Услышит ли мотив твою мольбу,
Но мы остались в том же мире прав,
Где нет тебя, а нынче только страх.
Твоя душа любви континентальной
Меж образами права в сердцеедах
Ты славишь утомительный, как ночь
Обрывок счастья, встретив сон и смелость,
Он будет горд в приличии нам только.
За океаном смотрит вдаль Акрополь
И недрам блага возвышает твердь,
Умеют жить под пристальным им Богом
Верховных черт скульптуры: образа и стиля.
На званных ликах утоляют словом брань,
А ствол Египта будит верхи этих лиц,
Приказывая ночью стынуть в страсти
Континентальной ношей блага и любви.
Ты будишь зов долины, чтоб ей пасть,
А ночь внутри сибирских стен у слова
Окутывает робкий ветер снова
И ублажает городские стены мира.
Пустили стрелы нам под вечностью внутри
Опалы ветхих кладезей из права и оковы -
Внутри монгольской степи мужества знакомой,
Что вечно ходит в страхе под нагим.
Искусство поднимает в том приличие,
В китайской речи мудрость пашет вновь
И открывает вольность милой встречи
На верхней палубе изнанки лиц и стран.
Они пребудут снова в дар отличием
По европейской схожести мучения и славы -
Иметь свою культуру в странной роли
На душах личности природы блага в боли.
Как ветхий ищет странный слог на том,
Он поднимает камень в тесных рамках Бога,
Откуда вынув кладезь в форме рока
Под душами искусства смотрит нам.
Пропал континентальный вихрь затмения,
Он сжёг мосты и право в смелость быть
Любовью личности под ужасом возмездия,
Им оставаться этим в дар своим рабам.
Подходит личный фокус на равнинах,
Иль стать индийской площади от мира
Сегодня искупает страх за подлостью,
А ветер Рима в бытие родном.
Нисходит ночь и виден сплошь Акрополь
Внутри нечаянного образа последних
Искусств противоречий в днях и вепрях,
Они твоей душой уходят небом прочь.
Египетский воззрел народа тот укор
И падать им не страх умеет в вольность,
А дух сегодня в социальных модах
Под ревностью которого ты жил.
Опять по философской робе спрятал день
Манеру думать европейскому лицу,
Как жить в степи на многих присказках и душах,
А в этом праве миру быть умом.
Нетленный посох на любви прошёл
И жив искусством по японской лире
Завет формальной гордости, что сном
Прошли года внутри войны и мира.
Непростительно смотрит Босфор
Наугад открываю шкатулку руин,
Ей отснята материи форма твоя
Или впадина робкого солнца вокруг
Заблистала от снов по полудню.
Не оставил растерянный импульс храня
По великому полю рассудка любви,
Что уложит покорные воды внутри
И посыльному ветру на придатке возможного.
Если нищим по форме украдкой идёшь -
Ты опять непростительно твёрд у себя,
По рассказам могильному свету берёшь
Уязвление нового утра от боли.
Волны падают в сердце и этим своё
Утопичное сходство ты видишь вдали,
Всё блистает Босфор на свои корабли
И отличному имени шлёт то приличие.
Помогли ли украсить моральные сопки -
Эти образы моря под правом им созданным,
Ты стоишь на проливе из множества солнца
И оно покрывает всё личное нравом.
К средиземному поиску машет рукой -
Твой Стамбул, он сегодня опять дорогой
И нетленно отыщет моряк по руке
Провидение нового ужаса там вдалеке.
Не пути ли в турецкую сторону сна
Унесли эти грёзы, там миру весна,
На отчаянной маске меж роз и снегов -
Утопает под словом о дух человеческий.
Под прибрежным искусством запишет утёс
Те моралии слова на тихом пути,
Непростительно смотрит под след уходя,
Как им душу под сложный прогресс отвести.
Нужно глазом своим им в понятии стать,
Верить словом по водам меж странной игрой
И манерами длится твой смелый прибой,
По проливу, к которому снова иду.
Текущий день, откуда не приду
Один одинокий потомок идей,
Ходил из обыденной доли теперь,
Он автор и прозы любви бытия,
Гнездится его волевая фортуна -
Нам, в пригоршне толики часом ума,
Она отживает и сердцу вина,
Где нет идеала то вымыслу такт -
Один выбирает из слова дурак.
Текущему свету остался путём,
Измеренным правом, на нём и ему -
Ты автор и враг удовольствия жить,
Бежать, чтобы думать одним,
Любить, чтобы спать рядом,
На верности эхо другого ума,
Потомка поэта и, в том глубина -
Его пародийная кладезь небес,
Могил из случайностей роли других.
В немых остановках пускали они -
Текущие ливни из масок разгула -
В другом одичании мира творить,
Чтоб думали благом ему открывая -
Могильное солнце из нежности сил,
Один он летает откуда печать -
Скабрёзная дура и в том толчея -
Абсурдного тока над тенью другого,
Его не добытой судьбы золота.
Нет спеси любить и старению блага -
Ты день не текущий и думать теперь,
Не надо от чувства забытого взгляда,
Пути преисподней от вещи на снах,
Их стало, так много обдумали стало быть -