Реализм вызрел в недрах капитализма и был его зеркальным отражением, что и привлекло внимание массового читателя. Романы Фредерика Стендаля, Оноре де Бальзака, Эмиля Золя, Ги де Мопассана, поздних Виктора Гюго и братьев де Гонкур во Франции создают невероятную мировую славу французского критического реализма и натурализма. В России во всю мощь заявляют о себе Лев Толстой, Иван Тургенев и Федор Достоевский. Эпохальное значение приобретает изначально романтическая, а затем и реалистическая литература итальянского Рисорджименто. Читатель знакомится с интереснейшей новой литературой американского континента, прежде всего с реалистической литературой США (темы аболиционизма и войны Севера и Юга). Нет такого места на Земле, где люди не хотели бы говорить и слушать правду о современных им тяготах человеческого бытия.
Реализм не прекращает своего существования по сей день, претерпевая неореалистические трансформации. При этом объективность реализма иногда вызывает общественное недоверие у читателей (в некоторой степени это характерно и для литературы социалистического реализма, и для некоторых образцов западного неореализма). Но главной идеей этой литературы остается светский по содержанию (а по сути христианский) феномен Диккенса «о милости к падшим, сирым и убогим». Таким образом в центральном ядре литературно-читательского процесса оказывается транзит христианских этических представлений в воображаемую реальность XIXXX веков при полной их секуляризации.
Нам остается выяснить, почему при таком общественном успехе реализма и его гармонического сосуществования с общественным устройством возникают новые литературные (и культурные) направления, как модернизм и постмодернизм XIXXX веков. На наш взгляд, появление этого культурного феномена своим происхождением обязано развитию общественно-экономических отношений и научно-техническому прогрессу. Ускоренное обновление бытований, развитие городской инфраструктуры, трансформации в общественно-политической сфере показывали тенденцию к непрерывному изменению реальности общественного бытия, которое указывало на статичность и неизменность процессов в искусстве33.
Поскольку основные темы современного бытия еще оставались актуальными, решение было найдено в изменении формы. В литературе модернизм выразился в изменении языка литературного текста, а впоследствии затронул и структуру литературного произведения. Критической уязвимостью модернизма стала сложность восприятия текста читателем до его полного неприятия у особенно авангардных писателей. На рубеже веков литературный процесс стал неуправляемым. Часть модернистской литературы существовала внутри модернистского сообщества, литература реализовала процессы саморазвития, безотносительно к реальности бытований и читательскому интересу. Пожалуй, это выглядело как азартная авантюра, непрерывный поиск нетрадиционного и сюрреалистического внутри человеческого сознания и попытка соотнесения этого с явлениями внешнего мира. Литература модернизма утрачивала неизощренного читателя. В какой-то период эта литература отошла и от главной проблемы ценности человеческой жизни34.
Был ли заметен кризис модернистского литературного процесса или нет на фоне непрерывного роста массовой литературы, которая обслуживала коммерческие интересы издателей, но модернизм медленно угасает, а на смену ему приходит грубый и прагматичный постмодернизм. Мы полагаем, что никому еще не удалось дать исчерпывающее определение этому литературному феномену. Вероятно, постмодернизм замещает пространство между высокой литературой и массовой литературой, «подмигивая и тем, и этим». В политике это эквивалент соглашательства, которое никогда не поддерживается обществом, но всегда вызывает осуждения с двух сторон (соглашателя у Маяковского бьют и чистые, и нечистые). В бытованиях это безразличная к интересанту позиция проституции. По форме постмодернизм наиболее провокативная литература, и это залог ее формального успеха у всех социальных слоев населения. Постмодернизм использует патологический интерес человека к запретному плоду, что и создает его особое место в центральном ядре литературно-читательского процесса. Проблема ценности человеческой жизни в постмодернизме почти незаметна, поскольку в своей основе ее герои асоциалы. Эта литература в большей ее части не может рассматриваться как гуманистическая.
Современное общество, к сожалению, демонстрирует все то же дифференцированное отношение к ценности человеческой жизни. Современная литература, которая как губка впитывает в себя все литературное прошлое и осуществляет непрерывное литературное производство, может быть идентифицирована как синтетическая область культуры, что свойственно (синтез) всем современным культурным феноменам. Насколько гуманистична современная литература? По-видимому, для ответа на этот вопрос необходимо специальное исследование.
В современной литературе гуманность как ценностное содержание становится все более индивидуальным явлением. Этому есть две причины. Во-первых, запросы читателей на современный гуманизм, признание абсолютной ценности каждой человеческой жизни размывались в течение XIXXX веков. Они достигли такого уровня дифференциации, что стало даже трудным определить все градации представлений о гуманизме. Можно лишь выделить некоторые тренды в их изменениях. Один тренд обусловлен либеральной философией западного типа, второй консервативным мировоззрением населения постсоциалистических государств (с национальной спецификой), третий консервативным мировоззрением восточного типа. Три основных тренда находятся во взаимодействии и диалоге, но не претерпевают фундаментального сближения на какой-либо консенсусной основе.
Либеральный гуманизм западного типа объединяет огромный массив современной литературы, возводящей индивидуальную свободу самопроявлений в абсолют, хотя и ограниченный нормами той или иной правовой системы (именно правовой, а не моральной). Это идейный гуманизм, одинаково проецируемый в современность, прошлое и будущее (вневременной). Он оценивает «со своей колокольни» события, происходящие в Древнем Риме и в «далекой, далекой галактике». Принципиально не отступая от некоторых христианских догм в определении добра и зла, эта литература не ограничивает героя в выборе своей позиции, не осуждает его за неправильный выбор. Свобода выбора определяет и отношение героя к ценности жизни других персонажей. При отсутствии выбора ценностью жизни многих можно пренебречь, если есть угроза жизни одного. Однако есть и герои, жертвующие собой в интересах других людей. Здесь нет однозначной системы оценок, поэтому такой гуманизм можно назвать ситуативным, или условным. Модель гуманизма зависима от жанровой принадлежности литературного произведения. К этому типу литературы относится вся массовая литература, кроме той, что отнесена нами к четвертому типу, о котором мы расскажем позднее.
Консервативная литература постсоциалистических стран, независимо от идеологических позиций автора, имеет общие черты, связанные с неприемлемостью либеральной парадигмы. Даже если автор критикует советское прошлое (например, сталинский период), то эта критика ограничена исключительно политической системой, но не предполагает критику общества и человека, представляя их скорее как жертву, а не как соучастника антигуманных проявлений общественных отношений. Те же линии присутствуют в литературе о современном состоянии общества. Эта литература литература покаяния за грехи отцов35. Ее смысл: «Да, в нашем доме не все было упорядочено, но это сугубо наше прошлое, в котором мы разберемся без посторонней помощи. Вместе с тем нам не за что стыдиться своего великого прошлого, нашего воспитания и образования, нашего морального выбора, наших бытований». Этой литературе свойственно критическое отношение к опыту западных свобод, поскольку он не вписывается в сохраняющие свою жизнеспособность морально-этические представления старших поколений постсоветских стран. Некоторая часть этой литературы пытается найти опору в далеком историческом прошлом, дореволюционном и даже в опыте древних предков. Некоторая часть этой литературы апеллирует к примерам высокого духовного подвига, обращаясь к теме победы во Второй мировой войне. Таким образом, эта литература находит в современности и в прошлом такие моменты, которые говорят о том, что ценность человеческой жизни признается многими людьми в самых негуманных периодах существования государства. Проявления человечности авторы пытаются найти у самых жестоких своих персонажей. Это прием отчуждения личности, индивидуальности от власти и толпы, оправдания всего общества деяниями и моральной позицией лучших его представителей.