Все, что говорил Ван Донген, было вполне логично и разумно. С ним трудно было не согласиться, но, тем не менее, во мне нарастало глухое раздражение, хотелось как-то защитить наше государство.
Почувствовал прилив патриотизма и Стас:
Погоди, Гриша, сейчас я его осажу! тихо сказал он мне.
И задал Ван Донгену вопрос, содержание которого я узнал из ответа.
Дело в том, что нам не нужны суды, рассмеялся хозяин гостиницы, потому, что у нас не существует преступности, как проблемы, которую надо решать системно.
Тут уже я и Стас удивились в один голос:
То есть, как это не существует?!
Да очень просто, спокойно отвечал Ван Донген. Я же говорил, здесь живут общинами. А в общине каждый знает про каждого все. У нас невозможно ничего скрыть. Даже свадьба начинается с того, что собираются родственники и друзья жениха и невесты и подробнейшим образом рассказывают обо всем, что было в жизни новобрачных и хорошего, и плохого. Перебирают все с самого дня рождения и до дня свадьбы!
Да как же можно так жить: все время на виду, под контролем, все время с оглядкой на родственников? обратился ко мне Стас, как к единомышленнику, и тут же спросил об этом певца балийской свободы.
Именно так и живут в общинах! Человек не поступает плохо как раз потому, что он всегда на виду. А если он все же совершит что-то дурное, то позор его поступка ложится и на него, и на всю его родню и будет сохраняться поколениями. Очевидно, что нормальный человек не станет навлекать на себя такую беду.
Джером говорил чуть снисходительно, как опытный лектор.
Балийцы живут в девственной природе. Они намеренно встраивают свои дома, дороги, производства в окружающую среду. Если надо, сдерживают свои потребности, чтобы только сохранить баланс с природой. Балийцам не нужна бурная техногенная цивилизация. Они, конечно, пользуются автомашинами и мотоциклами, имеют телевизоры и холодильники, но они по своему мировоззрению противятся тому, чтобы города и технические сооружения вытесняли природу. Они стараются «вписаться» в природный ландшафт (на Бали даже действует постановление собрания общин: не строить зданий выше верхушек пальм). Пример Запада с его небоскребами и технической экспансией совершенно не согласуется с балийским представлением о счастье человека. Здесь радуются жизни, потому что принимают ее такой, как она есть, и им не нужен никакой допинг. По этой причине они не курят, не пьют спиртных напитков и не употребляют наркотиков.
«Ну и чудеса! удивился я про себя. Оказывается, есть в мире люди, которые не пьют? Черт знает что творится»
Островитяне как дети, продолжал тем временем Ван Донген, одновременно наливая вино в три высоких бокала. В те времена, когда сюда пришли голландские завоеватели с ружьями, к сожалению, я являюсь потомком одного из них, балийцы вышли сражаться с ними, вооруженные всего лишь палками Потом, после перехода острова под юрисдикцию Голландии, ему очень повезло: про него как будто забыли. На протяжении трех с половиной веков Голландия, обозначая свое присутствие, никогда не навязывала Бали своих порядков. Поэтому здесь, как нигде в мире, сохранились в первозданном виде древние традиции и культура, в отличие, например, от культуры майя, которая сильно пострадала от испанских завоевателей. И народ на острове продолжал жить по-прежнему, так, как ему нравилось. Только поэтому на Бали сохранились общинность, самобытность и уникальная чистота души коренного населения. Именно поэтому я утверждаю, в его голосе снова зазвучали нотки восторга, что остров Бали это рай на земле! Туристы из так называемых развитых стран, приезжающие на Бали толпами, думают, что местные жители смотрят на них снизу вверх. Как глубоко они ошибаются! Балийцы смотрят на приезжающих с любопытством, но никому не завидуют. Они словно говорят: «У вас своя жизнь, а у нас своя, и нам хорошо». Балийцы настроили для туристов множество отелей по всему острову, создали в них атмосферу европейской и американской роскоши, весело обслуживают гостей, но при этом ни на йоту не отступают от самих себя и своего очень духовного восприятия жизни. Лично я не смог бы жить ни в одном другом месте на земле! Я человек, ненавидящий государство, я упиваюсь жизнью только здесь.
Ван Донген поднял свой бокал и воскликнул:
За благословенный остров Бали и его не испорченный цивилизацией народ!
Его слова звучали так искренне, а от него самого исходила такая невероятная энергия, что противиться ему было совершенно невозможно. Мы со Стасом дружно подняли бокалы и с удовольствием выпили.
После этого я, расслабившись, принялся размышлять, присматриваясь к местному патриоту, который тем временем вступил в оживленный разговор о чем-то со Стасом.
«В России анархист нечто среднее между попом-расстригой и студентом-недоучкой. Неприкаянный, проповедующий отрицание и бунтующий человек. А Ван Донген совсем другое Надо быть очень сильным человеком, чтобы при всех личных проблемах, которые порождают его анархистские взгляды, найти свою нишу. Этот Ван Донген, конечно, не жалкая фигура под черным флагом анархизма, виденная мной у Гостиного Двора на Невском, а неординарная зрелая личность, которая наслаждается гармонией жизни. Его единственный законодатель разум, ставящий на место права справедливость и заменяющий власть общественным творчеством. Разве это не прекрасно научиться управлять самим собой, возвысившись над государством, его чиновниками и учреждениями? Ван Донген, как и весь балийский народ, исповедует устройство общества снизу вверх путем свободного объединения, а не сверху вниз, как российское правительство и его ниспровергатели. Да, этот человек анархист, но его анархия не беспорядок, а всего лишь безвластие, означающее естественное равновесие всех сил в обществе».
Я чувствовал, что он присматривается ко мне, причем более внимательно, чем к Стасу. Мне тоже было интересно, каким образом он понял, что я остановил террориста в самолете.
Мысль Ван Донгена, которую Стас перевел мне, видимо, для того, чтобы я не скучал, показалась мне ответом на мой вопрос.
На этом острове все люди живут с открытым сердцем и чистой душой. И я, живя среди них, научился им подражать. От этого мои чувства и восприятие обострились. Я безошибочно распознаю хороших людей, он широко улыбнулся Стасу, когда же я сталкиваюсь с темной, злобной силой, я всегда испытываю огромный внутренний дискомфорт. Наверное, мы оба с вами, он бросил на меня многозначительный взгляд, почувствовали сегодня что-то одинаковое.
Я вполне понял его.
Вы правы, сказал я, свободная душа, которая живет по своим естественным законам, способна воспринимать многое из того, что запредельно для больных алчностью и враждой.
Стас перевел, и Ван Донген понимающе закивал головой, вдруг привстал и с уважением пожал мне руку.
Дальше мы уже просто болтали. На правах старожила наш гостеприимный хозяин посоветовал нам посетить «Пещеру учителя», съездить на озеро Братан, побывать в парке, где собраны экзотические животные. Как оказалось, на Бали много интересных мест, и Стас живо ими заинтересовался. Для меня же разговор потерял первоначальный интерес. На всякое восклицание Стаса: «Гриша, мы должны это обязательно посмотреть!», я согласно кивал головой, приветливо улыбался господину Ван Донгену и терпеливо ожидал конца беседы.
Когда мы распрощались, был уже поздний теплый вечер. За стенами отеля мерно и значительно рокотал Индийский океан, и у меня вдруг возникло желание немедленно искупаться.