Ты тожеМатвей, пятится, прикрывая грудь.
Похер, повторяю тише, резко ее разворачиваю и замираю сзади.
Матвейты чего? нервно хихикает.
Оттягиваю промокшие боксеры, впиваюсь пальцами в Каринкины бедра, подтягиваю на себя, зацеловывая шею, трогаю ее между ног, пока не становится влажной. Вхожу резким толчком на всю длину, каждый толчок сейчас, маленький шаг к сглаживанию нашего конфликта.
Кари кусает губы, прикрывает глаза и стонет. Громко, наигранно, сука. Неестественно.
Так всегда было. С самого начала. Она такая сама по себе, артистичная. Все у нее должно быть красиво, позы, движения, стоны. Ничего спонтанного, все идеально выверенное. Место, время, даже в сексе.
Трахаю ее, пропускаю мокрые темные пряди волос между пальцев. Вдыхаю ее запах, неестественный, снова смешанный с ароматом геля для душа.
Ри, расслабься.
Я расслаблена, бормочет, отвечает на поцелуи.
Прикрываю глаза, отпуская себя окончательно. Абстрагируясь от этой грёбаной вылизанной идеальной картинки, которой она хочет быть, только воображение, сука, какого-то хрена подкидывает Аленкин образ.
Ее шепот, искренность, естественность.
Сам себя пугаюсь в этот момент. Понимаю, что нужно остановиться. Жизненно необходимо сейчас, потому что это аут. Полный. Но, продолжаю. Имею свою невесту, жестче, чем обычно, и представляю другую девку рядом, как долбанный изврат.
Мот, без презерватива, ты без защиты, Ри паникует, чувствует, что я на пике почти, и пытается отстраниться. Не в меня!
Прости, выхожу из нее, прижимаюсь к спине, успевая пару раз себе передернуть, представляя, Алёнкины губы на своем члене, чтобы кончить.
Упираюсь лбом в холодный, мокрый кафель и закрываю глаза.
Что это было? Какого вообще?
***
Вы чего такие кислые? мама рассматривает нас. Предсвадебная лихорадка, что ли?
Нет, Ри опускает взгляд, теребит под столом свои пальцы.
Десять минут назад у нас с ней состоялся не самый приятный разговор. В этот раз секс ничего не исправил, а только усугубил. Мой косяк, бесспорно.
Ладно, не буду приставать. Захотите, сами расскажете. Кстати, Матвей, папа просил тебя сегодня в офис к нему заехать.
Мама у меня понятливая, поэтому сразу ретируется и переводит тему.
Зачем?
Я не поняла толком, но, думаю, поговорить хочет.
Мы с ним все давно обсудили.
Знаю я отца, приеду, а он заведет свою старую шарманку, она уже несколько лет не меняется.
Матюш, ма вздыхает, а потом тепло, так, как только она умеет, улыбается. Знаю, вы оба у меня упрямые, но дай ему шанс. Просто поговорите, и все. Хватит уже нагнетать этот дурацкий конфликт.
Ладно.
Отказать матери я не могу, так всегда было. Она уже как третье десятилетие сглаживает наши с отцом конфликты, которых за двадцать три года моей жизни накопилось немало.
Вот и хорошо. Кстати, может быть, ты по дороге заедешь к Исаевым?
Зачем? напрягаюсь мгновенно, причем не я один.
Сталкиваемся с Каро взглядами. Вроде как обсудили с ней эту тему, но, судя по тому, как она смотрит, ни хрена не изменилось.
Еще и Алёнка Твою мать! Штормит не по-детски.
Со мной никогда раньше ничего подобного не случалось. Чтобы трахать одну, а представлять другую
Ирине струны для скрипки передать.
Можно отправить курьером. Ри мило улыбается и делает глоток кофе. Двадцать первый век, посмеивается.
Нужно поддерживать родственные связи, поясняет мама. Зачем нужен курьер, если Моту все равно по пути и
А вы разве родственники? перебивает Каро.
Родство необязательно должно быть кровным, Кариночка, снисходительно добавляет мама и переключается на меня. Это с виду моя ма такая простая, своя в доску, можно сказать, но, когда дело касается своих, весь этот налет простоты слетает за мгновение.
Да, вы правы. Ри отворачивается, нервно сжимает телефон. Я отойду, мне позвонить нужно. По работе, поднимается и торопливо идет на заднюю веранду.
Обиделась? мама переводит взгляд с отдаляющейся фигуры Каро на меня.
Не бери в голову, она с утра без настроения.
Поссорились?
С чего ты взяла?
Я вижу. У нее на лице написано, у тебя тоже, кстати.
Какая ты проницательная, ухмыляюсь.
Мне все-таки кажется, что вы торопитесь со свадьбой, Мот. Я никогда в твою жизнь не лезла и сейчас не собираюсь, но не сказать не могу. Зачем спешить? Не понимаю.
Ри хочет.
А ты? Ты сам чего хочешь?
Вопрос на миллион. Чего я хочу? Чего же?
Слушай, я, наверное, до бати сгоняю, давай струны, завезу. Скажешь Ри, что часа через два вернусь?
Мама вздыхает.
Не поссорились, значит, качает головой. Ладно, сейчас принесу струны.
Хорошо.
Мама уходит. Впервые за сегодняшнее утро остаюсь один. Наблюдаю через стеклянные двери, как Ри носится по террасе из угла в угол и эмоционально с кем-то разговаривает.
Вообще, нужно ее предупредить. Самому. Лично сказать, что я уеду. Возможно, предложить поехать со мной, но я этого не делаю. Это гребаное утро выморозило все имеющиеся чувства. Не к Каро конкретно, а в целом. Я долбаный эмоциональный евнух. Вот и все.
Еще одних разборок и скандала просто не переживу. Не сегодня точно. Сорвусь. Уверен, что сорвусь и скажу то, что говорить не должен.
Держи.
Забираю у мамы пакет со струнами, целую ее в щеку и спускаюсь в гараж. Беру отцовскую машину, потому что моя слишком приметная здесь, и выезжаю за территорию.
По дороге прокручиваю в башке сегодняшнее утро, особое внимание заостряю на сексе, который вышел из-под контроля, чего раньше не случалось. У дома Исаевых оказываюсь быстрее, чем планировал, под аккомпанемент собственных мыслей. Они разные. От угнетающих в хлам до легкого безразличия к ситуации.
Поднимаюсь на пятый этаж. Сотню раз здесь был, но сегодня как-то по-другому. Все ощущения словно не мои, или же, наоборот, те старые не имели ко мне никакого отношения
Звоню в дверь. Раз, два, три. Нужно было предупредить по телефону, что заеду, через Вадю. Возможно, дома и правда никого нет, но, когда собираюсь развернуться и уйти, дверь открывается.
Пропускаю вдох или выдох, хрен поймешь. На пороге Алёнка. Растрепанная, в одной футболке, длинной, конкретно так прикрывающей задницу, конечно, но не так, чтобы выглядело это совсем скромно.
Фантазии подключаются мгновенно. Моргаю. Смотрю в пол пару секунд и только потом снова на нее. Чувствую запах сигарет.
От тебя несет как от пепельницы, выдаю вместо приветствия. Чувствую себя при этом максимально замкнуто, хотя по роже, уверен, не скажешь. Закрепляю свой невозмутимый вид тем, что отталкиваю Алёнку и прохожу в квартиру.
По-новому на нее смотрю, если честно, впервые за все время, что мы с ней знакомы. Как такое возможно вообще?
Зачем приперся? Алёнка не остается в долгу.
Иса дома? сглатываю вставший в горле ком.
А ты будто не знаешь! Конечно, его нет. Мог сначала ему позвонить, а потом уже приходить, складывает руки на груди. Защищается нападением.
Понял. На, вытаскиваю из кармана струны и сую ей в руку. Для Ирины, мама просила передать.
Алёнка зависает на пару секунд. Кивает, облизывает губы и переступает с ноги на ногу. Вся спесь в этот момент с нее слетает. Теперь она прежняя, такая, какой я ее всегда знал.
Спасибо, шепчет, сжимает пакет в руках и, крутанувшись на пятках, идет в комнату не оглядываясь.
Ощущение, что просто хочет сбежать. Я и сам, кажется, хочу того же. Это идеальный момент, чтобы уйти. Свалить из этой квартиры, но я его игнорирую и следую за ней. Наблюдаю за тем, как она кладет струны на тумбочку у кровати. Не своей, сестры.
По поводу вчерашнего, произношу, прижимаясь плечом к дверному косяку, и вижу, как Алёна вздрагивает. Нервно передергивает плечами, медлит какое-то время и только потом оборачивается.
А вчера что-то было? разглядывает меня. Смотрит в упор, враждебно. Очень уверенно.
Мне всегда казалось, что сестра Исы такая девочка-одуванчик. Видимо, и правда лишь казалось.