Да что вы! удивился Николай Иванович. Глаша, слышишь? отнесся он к жене.
Верно, верно подтвердил доктор. Я сам видел. Этот приезжий мой знакомый. Фотография удивительно схожая. Поразительно удачно вышло. Здесь фотографический спорт до того распространен, продолжал он, до того распространен, особенно между приезжими англичанами, что во многих гостиницах есть уже темные комнаты для проявления фотографий. Этими темными комнатами заманивают к себе в гостиницу путешественников, раскидывая и развешивая объявления по станциям железных дорог.
Глафира Семеновна слушала и сказала:
После этого, что вы рассказываете, здесь не безопасно купаться.
Отчего? спросил доктор.
Да вдруг снимут фотографию.
Так что же? Здесь даже добиваются этого многие дамы. Нарочно одеваются в шикарные купальные костюмы, распускают себе волосы а-ля русалка, купаются с привязными косами, в ожерельях, в браслетах. Тут одна купается в браслетах не только на руках, но даже и на ногах. Ну, да вы сейчас сами увидите.
Тогда, если так, я не стану купаться здесь Помилуйте что это такое! проговорила Глафира Семеновна.
Да на первых порах я вам даже не советую купаться прямо в море. Вам прежде нужно привыкнуть и к соленой воде, и к температуре. Вы прежде возьмите две-три теплые ванны в закрытом помещении. Здесь все так делают. Возьмите первую в двадцать восемь градусов и понижайте температуру. А потом и в открытое море идите, давал советы доктор. Готово! Начали купаться. Смотрите. Вон бежит барынька в купальном костюме, а за ней гонится беньер, указал он.
По песку, выскочив из галереи, действительно стремилась купальщица в плаще из мохнатой бумажной материи. Достигнув воды, она сбросила с себя плащ на песок, сделала несколько поз, очутившись в нарядном купальном костюме, плотно прилегавшем к ее телу и обрисовывавшем все ее формы, подала руку бравому беньеру и пошла в воду. Налетевшая пенистая волна тотчас же покрыла их с головами.
12
Завидя купающуюся женщину, гуляющие тотчас же начали сосредоточиваться против самого места купания. Направились туда же и супруги Ивановы. На галерее женских купальных кабин публика тотчас же начала занимать стулья, отдающиеся по десяти сантимов за посиденье.
И мы можем присесть, сказал супругам доктор Потрашов. Что стоять-то и жариться на солнце! А стулья в тени.
Супруги сели.
Из ворот кабин вышли уже две купальщицы. Одна в плаще пожилая, толстая, краснолицая, в чепчике с красной отделкой, другая без плаща и без чепца молоденькая брюнетка в туго обтянутом по телу розовом купальном костюме. На них тотчас же направились лорнеты и бинокли. Сзади супругов Ивановых кто-то спрашивал по-французски:
Кто это такие? Вы не знаете?
Это жена и дочь одного разбогатевшего на шоколаде кондитера, был ответ. Они из Лиона. Я забыл их фамилию. Дочке ищут богатого жениха вот маменька и привезла ее сюда на показ. Маменька напоминает совсем гиппопотама, но дочка недурна. Говорят, что ее нынче летом только что взяли из монастыря.
Купальщицы сбежали по каменным ступеням с набережной на песок. За ними шел голоногий беньер в куртке с короткими рукавами. Они сделали шагов тридцать по песку, лавируя между играющими ребятишками. Маменька шепнула что-то дочке. Та остановилась, подняла ногу и стала поправлять парусинный башмак, привязанный к ноге переплетом из черных лент, доходящим до колена. Сделано это было грациозно. Вышла красивая поза.
Видите, сама барышня останавливается, сама напрашивается, чтобы с нее сняли фотографию, сказал доктор супругам, кивая на девушку.
И точно, рядом с супругами тотчас же щелкнула пружинка ящичка моментальной фотографии, находившегося в руках седого англичанина, облеченного в палевую крупными клетками фланель. Сняв фотографию и опустив висевший на ремне через плечо фотографический ящичек, он быстро встал с своего стула, направился к самому краю набережной, расставил длинные ноги с завернутыми у щиколок панталонами и стал направлять на удаляющихся к воде маменьку и дочку большой морской бинокль, висевший у него до сего времени на ремне, перекинутом через плечо.
Вот и еще купальщица, полная, красивая женщина лет под тридцать. Эта шла медленно, закутанная в полосатый белый с красным плащ, и имела на голове повитый тоже из белого с красным тюрбан.
Вот и наша русская, проговорил доктор.
Кто такая? спросил Николай Иванович.
Она из Москвы. Происхождение купеческого. Дочь не то крупного бакалейщика, не то дровяника. Вышла замуж за полковника, но с мужем не живет. Она каждый вечер играет здесь в казино в лошадки. Игра такая здесь есть, вроде рулетки. Играет в лошадки и проигралась уже изрядно.
Как фамилия?
Статинская, Ховинская, Сатинская вот так как-то. Забыл. Приехала сюда с компаньонкой.
Мадам Статинская или Ховинская шла медленно и два раза кивнула встречным знакомым мужчинам. Вот она и на песке. Остановилась около какого-то белокурого ребенка, одетого матросом, приласкала его и пошла дальше. Вот она у самой воды. У ног ее разбилась громадная волна и обдала ее брызгами. Купальщица, не торопясь, скинула с себя плащ и передала его сопровождавшему ее беньеру. Тот принял плащ и в свою очередь передал его караулящей плащи женщине в полосатой тиковой юбке, затем подал руку купальщице, и они побежали навстречу волнам.
Еще купальщица, еще и еще
А эта блондинка кто такая? задала вопрос доктору Глафира Семеновна.
Генералыпа-с Муж ее генерал и тоже здесь, но на пляж он редко ходит, а предпочитает стрелять в здешнем тире голубей. Она здесь всегда с племянником, прикомандированным к какому-то губернатору для ничегонеделания.
Русская?
Самая что ни на есть Из Петербурга Занимается живописью. После завтрака вы ее всегда можете встретить против La roche de Viei'ge на складном стуле с палитрой и кистями перед начатой картинкой
Сколько здесь русских! удивленно проговорила Глафира Семеновна.
Русский сезон теперь, отвечал доктор. Теперь в Биаррице приезжих русских больше всех национальностей. Стали, правда, наезжать англичане, но английский сезон еще не начался. Английский сезон начнется с конца октября. Русские уедут, и начнется английский сезон. А теперь сплошь русские. Русская речь так и звенит на пляже. Да вот даже сзади нас разговаривают по-русски, шепнул доктор, наклонившись к Глафире Семеновне.
И действительно, сзади супругов Ивановых разговаривали по-русски. Двое мужчин один в серой фетровой шляпе, а другой в испанской фуражке с дном, нависшим на лоб, смотрели на удалявшуюся к воде генеральшу и обсуждали стати ее телосложения.
Что вы, помилуйте Вот уж кого не нахожу-то хорошо сложенной! говорил усач в шляпе. Это пристрастие с вашей стороны к ней и больше ничего. Что вы у ней хорошего находите? Скажите. Бедра у ней плоские, талия необычайно низка
Но бюст, бюст, перебивал его бородач в испанской фуражке.
Полноте и бюст ничего не стоит. Во-первых, она ожирела Я два раза стоял на песке у самых волн и видел, как она выходила из воды, накидывая на себя пеньюар, но, право, ничего, кроме икр, не находил хорошего.
А! За икры вы сами стоите. Но разве этого мало? вскрикивал бородач в испанской фуражке. Наконец, лицо, шея
По-моему, уж губернаторша-то куда статнее, нужды нет, что она некрасива лицом.
Глафира Семеновна слушала и удивлялась.
Что они говорят! Боже мой, что они говорят! прошептала Глафира Семеновна, обратясь к мужу и доктору, и покрутила головой. Разбирать по частям женщину, как лошадь!
Здесь это обычное явление тихо отвечал ей доктор. Сюда за этим приезжают. Здесь все так.