Показалась колоссального роста жирная фигура в горохового цвета пальто нараспашку и в московского образца картузе с белым чехлом. Фигура шагала ногами как поленьями, опираясь на палку, и колыхала животом. Широкое красное лицо фигуры, обрамленное жиденькой полуседой бородкой, улыбалось во всю ширину. Справа его шел черноусый с помятым лицом пожилой мужчина в кургузом сером пиджаке и малиновом галстуке и что-то нашептывал; слева шагал толстенький коротенький, тоже уже не первой молодости человек на кривых ножках, с маленькими бачками на прыщавом лице. Он был в испанской фуражке, и на плечах его было накинуто бурое, сильно потертое пальто-крылатка, по которому за границей всегда узнают русских. Коротенький человек тоже шевелил губами, что-то рассказывая.
Который же льстец и который шут? поинтересовался Николай Иванович.
Шут в крылатке. Это актер, провинциальный комик, отвечал доктор. А на обязанности усача лежит только славить патрона. Вез наш Максим Дорофеич сюда в Биарриц и одну из своих дам сердца, но по дороге поссорился с ней и из Смоленска прогнал ее обратно в Москву.
Плеткин и его компания поравнялись с супругами и доктором.
Прогуливаетесь? встретил Плеткина доктор вопросом. Ну, вот это и хорошо. А то сидеть и киснуть у себя дома вам просто на погибель. Дышите скорей морским-то воздухом, дышите, да уж не присаживайтесь на стулья-то, а гуляйте.
Ладно, проговорил Плеткин с одышкой и махнул ему рукой.
Максим Дорофеич сейчас обыграл меня на круглом бильярде в кафе, сообщил доктору льстец.
Нарочно поддался, так как же не обыграть, пробормотал Плеткин и отдулся.
Нет, ведь на круглом бильярде я не мастак играть, оправдывался льстец.
И бильярд хорошо для моциона, сказал доктор. Но морской воздух куда лучше. Двигайтесь, двигайтесь. Хорошенько двигайтесь теперь.
Сейчас шар полетит. Максим Дорофеич заказал итальянцу воздушный шар пустить, сообщил доктору шут.
Ну что ж, посмотрим и мы на шар. Не стойте, не стойте на одном месте. Двигайтесь. Господа, не давайте садиться Максиму Дорофеичу, обратился доктор к шуту и льстецу и кивнул Плеткину, прибавив: А я к вам сейчас вернусь.
Плеткин и его спутники зашагали.
Какой это такой шар он заказал? спросил доктора Николай Иванович.
Большой бумажный шар, наполняемый гретым воздухом. Тут на пляже каждый день перед обедом появляется бродячий итальянец-фокусник. Он и фокусы ручные желающим показывает, он и шары пускает. Чтобы пустить шар, он берет пять франков. Иногда эти пять франков подносят итальянцу гуляющие по пляжу вскладчину, а иногда этот шар заказывает кто-нибудь один из щедрых. Вот сегодня наш Плеткин и заказал шар, пояснил доктор и стал откланиваться супругам Ивановым, чтобы идти к Плеткину. Надеюсь, вечером встретимся в казино? спросил он.
Да уж надо, надо побывать, отвечал Николай Иванович. Посмотрим, что за казино такой.
Интересного мало, кто в баккара не играет, но все бывают.
Доктор поклонился, и супруги Ивановы расстались с ним.
Вскоре супруги увидали в конце пляжа около ворот во дворе Готель-де-Пале большой красный шар, возвышающийся над толпой окружающих его ребятишек. Они подошли к толпе и увидали посреди ее жиденького человечка с клинистой бородкой, в клетчатых брюках и замасленном бархатном пиджаке. Бормоча что-то без умолку на ломаном французском языке, он жег под бумажным шаром губку, пропитанную керосином. Шар наполнялся горячим воздухом, разбухал и увеличивался в своем объеме. Но вот шар наполнился. Итальянец привязал к нему два флага из бумаги русский и французский и перерезал нитки, которыми он был привязан к большой гире, лежавшей на земле. Шар взвился и полетел в голубое небесное пространство. Ребятишки зааплодировали и закричали ура. На пляже остановились и взрослые гуляющие и, задрав головы кверху, смотрели на шар, кажущийся все меньше и меньше. Смотрели и супруги Ивановы, следя за шаром.
Quelque chose pour le balonieur, madame! раздалось над самым ухом Глафиры Семеновны.
Она обернулась. Перед ней стоял итальянец в клетчатых брюках и держал створку большой раковины, приглашая к пожертвованию. Не удовольствовавшись пятью франками, данными ему Плеткиным, он собирал и доброхотную лепту с зрителей.
Николай Иванович дал полфранка.
Однако не пора ли нам к обеду? сказал он супруге. Скучно здесь.
Что ты! воскликнула та. Еще только пять часов, а здесь обедают в семь.
Но тут опять подошел к ним доктор Потрашов.
Ну вот и шар видели, проговорил он. Не надоело вам еще на пляже?
Да вот мужу уж надоело, отвечала Глафира Семеновна.
Да, сегодня здесь скучновато, потому что в казино теперь концерт классической музыки и половина публики там. Подождем полчаса, и я вас поведу к Миремону.
Что это за Миремон? задал доктору вопрос Николай Иванович.
Здешний знаменитый кондитер на улице Мазагран. В шестом часу у него в кондитерской собирается все здешнее высшее общество пить шоколад и кушать сладкие пирожки.
Это перед обедом-то? Да ведь аппетит испортишь.
Совершенно верно, но у здешней аристократии вошло это как-то в обычай пожал плечами доктор. Ну, можете не кушать там, а только купить десяток пирожков, унести их домой, а посмотреть-то вам общество надо, чтобы познакомиться с здешней жизнью.
Надо, надо подтвердила Глафира Семеновна. Ведите нас, доктор.
К вашим услугам. Мой патрон тоже туда собирается пройти.
Доктор пошел рядом с супругами.
19
По правую и по левую сторону улицы Мазагран, против кондитерской Миремон, выстроились парные экипажи. В них приехали в кондитерскую люди биаррицкого высшего круга. Кучера, по местной моде, в лакированных черных шляпах, в черных куртках с позументами нараспашку и в красных жилетах, покуривали на козлах папиросы. Против кондитерской на тротуаре стояли зеваки и смотрели в распахнутую настежь дверь на сидевшую за столиками публику. Супругам Ивановым и доктору Потрашову, подошедшим к кондитерской, пришлось проталкиваться сквозь толпу, чтоб попасть в кондитерскую. В кондитерской, представляющей из себя всего одну большую комнату, все столики были заняты. Проголодавшиеся перед обедом посетители с каким-то остервенением пожирали сладкие пирожки. Перед многими были чашки с шоколадом. Некоторые, которым не хватило места, ели пирожки стоя, прислонившись к прилавку и держа блюдечко с пирожками в руках. Большинство явилось сюда с концерта классической музыки, бывшем в казино. Некоторые дамы были еще под впечатлением выслушанных музыкальных пьес и в разговоре друг с дружкой закатывали под лоб глаза и восклицали:
Cest délicieux! Cest fameux!
Супруги быстро окинули взорами помещение. Прежде всего им бросилась в глаза несколько сгорбленная тщедушная старушка, вся в черном, с митенками на руках, с желтым лицом и вострым носом. Перед ней стояла тарелка с пирожками, но сама она их не ела, а, ломая ложечкой по кусочку, скармливала трем, самого разнообразного вида, маленьким собачонкам, помещавшимся на коленях у ее приживалки тощей пожилой дамы с помятым лицом в помятой накидке. Приживалка, сидевшая около того же стола, при этом блаженно улыбалась и говорила по-русски:
Теперь для Тото кусочек Теперь для Муму кусочек Теперь для Лоло Что это? Лоло-то уж не кушает?..
Сыт, должно быть, отвечала старушка. О, Лоло не жаден и всегда первый отстает от всякого угощения! Милый наклонилась она к собачонке, причем та, улучив момент, лизнула ее в нос.
Тогда передайте, ваше сиятельство, Тотошке.
Тотошке я с яичным кремом кусочек дам. Он с кремом любит. Послушай Не хочет ли Лоло пить? Оттого, может быть, и не кушает? спросила старушка.