Так нельзя. Нужен городской клерк и голосование. Если мы станем попирать законы, что будет? Поймите, я не вправе
В пропасть! И законы, и вас! Лерн водрузил шлем на стойку и ударил по нему кованым наручем так, что у Гроу зазвенело в ушах. Я клялся беречь священные земли, но служить шел прежде всего людям. Так слушайте. Целители не придут в герцогстве их не осталось, они пренебрегли клятвами и сбежали. Не будет и помощи от короля. Монарх наш, верно, решил, что Вион проклят, и на просьбы о помощи отвечает молчанием. А герцог о, герцог представьте, сейчас славный Пайрон озабочен праздником и выбирает яства на пир.
Это ложь! Младший служитель взмахнул руками. Сэр, ради общих предков, что вы говорите?!
Скоро мы оба встанем перед предками. И мне не будет стыдно, Лерн схватил ртом воздуха и заговорил громче. Не ждите чудесного спасения, не верьте в байки о приходе избранных и великих душ. Есть мы, эти земли и чудовища. Другие герцоги не хотят отправлять к нам своих рыцарей, боясь, что они не вернутся. И мы, он ударил по золоченому нагруднику, уже не справляемся, по сути, нашего ордена уже нет. Я не запугиваю вас, о нет, я предлагаю выход. Сейчас праздник, патрульные собрались вокруг города и святынь. Пока окольные дороги пусты, уходите. Берите самое ценное и идите на запад. Там вниз по реке идут торговые караваны к Оло.
Гроу почувствовал тяжелые удары сердца. Безумец не знал, о чем говорит, не знал ситуации на море. Он оглядел роптавших людей, которые смотрели на паладина с надеждой. О нет, это очень опасное чувство. Гроу оттолкнулся от стены и сделал шаг к рыцарю:
И это слова истинного паладина?
Он ощутил холодную волну общего удивления. Селяне обернулись и притихли, словно только что заметили чужака.
Паладин вскинул голову и осмотрел Гроу с головы до пят, светло-карие глаза вспыхнули:
Ты сомневаешься в моих словах, полушник?.. так вионская знать называла попрошаек и мелких воров. Был бы ты рыцарем
Речь не обо мне, голос громыхнул в груди Гроу, подступы к Оло остались без защиты, эти бедняки встретят не мирные корабли, а элраятских корсаров. Гроу был в этом уверен. Если он смог вернуться в Вион на корабле кровников, следом за ними потянутся и морские разбойники. Вы не соображаете, что творите, сэр-р.
Лерн сжал губы и подошел ближе. От него тянуло перегаром:
Элраяты здесь? Ты сам, похоже, корсар, он указал на косички. Собрался мародерствовать в священных землях и угрожать честным людям? Вижу, язык у тебя быстрее рук, раз получил столько шрамов. А может, ты юродивый, и предки через тебя передают нам истины? Ты, видимо, лучше меня знаешь, что делать этим людям?
Да, теперь Гроу знал, что делать: обезглавить дядю, сжечь Черную Межу, запретить паладинам снимать табу с ядовитых земель и послать королю гневную депешу, а если понадобится, приехать лично. С Виона зародилось королевство Домерон, и многие века все девять герцогств пользовались благами священных земель. И вот их благодарность?
Убирайся, брезгливо махнул рукой Лерн. Или я лишу тебя шевелюры, а после и головы.
Селяне криками поддержали его: «Уходи!», «Сгинь, сгинь, иноверец!» Тощий мужчина, похожий на старую клячу, громче всех гаркнул: «Элраятский урод!» и засвистел.
Стиснув кулаки так, что затрещали перчатки, Гроу вглядывался в злые лица: почему чернь называет его элраятом? Тело заколотило, а в голове билась только одна мысль: «Нужен меч».
Глупцы. Хотите умереть, идите за ним, он указал на паладина. Сгиньте в море. Вион ничего не потеряет.
Лерн достал из ножен позолоченный кинжал оглас. Оружие тускло сверкнуло укрепленным острием. Такие клинки называли «последний шанс» и предназначались они для ближнего боя с рахо.
Гроу приготовился к выпаду, но рыцарь воткнул клинок в стол, промеж них. Лезвие вошло в тугое дерево всего на треть.
Вызов, бросил он.
Гроу смутно припомнил, что в Вионе так решают споры спорящие кладут перед собой кинжал или нож и по сигналу пытаются схватить оружие. Тот, кто оказывается проворнее, получает право отрезать бороду или клок волос противнику и сделать из трофея оберег для лошади. Проигравший обязывался стерпеть унижение и уступить. Краем глаза он заметил, как Медведь поднялся на ноги и зашагал к выходу.
Слезы Троих, сэр, что вы делаете? Возглас младшего служителя донесся до Гроу будто со дна колодца.
Рыцарь решительно кивнул Гроу: «Давай».
Гроу ясно представил, как хватает оружие и вспарывает сопернику глотку. Перед глазами запрыгали красные всполохи. Он до озноба захотел убить рыцаря.
С другой стороны стола встал тощий селянини ударил ладонью по столешнице. Гроу сработал быстро. Раздался глухой стук, и клинок по самую рукоять вонзился в древесину. От изящного лезвия протянулись три глубокие трещины, и стол покосился поборов себя, Гроу вбил клинок кулаком словно гвоздь. Тыльная сторона ладони налилась болью и запульсировала.
Лерн расширил глаза. Он не успел даже шевельнуться. Точеное аристократическое лицо застыло в глуповатой гримасе, словно на него неожиданно опорожнили ночную вазу.
По залу пробежали испуганные вскрики. Лерн попытался высвободить кинжал, обхватив его двумя руками. Стол заскрипел и приподнялся, но оружие засело в нем крепко. Гроу оттолкнул его и выдернул клинок. Упрямец схватился за меч, но не успел вытащить. Гроу перехватил клинок и ударил рыцаря рукоятью в скулу. Лерн отлетел в сторону, его придержали люди и опустили на пол. Рыцарь приподнялся на локтях, но не смог встать.
Положив оружие на испорченный стол, Гроу прижал ушибленную руку к животу забить кинжал, как гвоздь, собственным кулаком было не лучшей идеей. Сглотнув, он бросил:
Я сохраняю тебе жизнь, рыцарь, из уважения к твоему ордену.
Тишину нарушил вой испуганных женщин. Пад настойчиво призвал всех покинуть харчевню.
Гроу вспомнил о Хэдже и поднялся на второй этаж. Его встретили темный коридор и четыре двери, над каждой висели маленькие птицы, сплетенные из конских волос. Закрыта была только дальняя, но открыть ее не составило труда.
Внутри витал полумрак. Деревянная кадушка, рассчитанная на одного человека, оказалась пуста, а на ее бортике висела мятая рубашка Хэджа. Его жилет и пояс валялись на полу.
На кровати Гроу различил два извивающихся силуэта и услышал стоны. В Элрае к соитию относились как к забаве, увиденное вызвало не смущение, а злость. Хэдж выбрал не то время для развлечений. Он вошел, громко хлопнув дверью.
Стоны стихли, их сменил возглас:
Ох! Хэдж!
Женщина отпрянула к деревянному изголовью. В сарафане ее грудь выглядела куда привлекательнее. Гроу перевел взгляд на Хэджа. Барон выругался и вопросительно кивнул.
Я уезжаю, просипел Гроу и с трудом глотнул воздуха: приступы удушья не настигали его со времен каторги, почему вернулись? Перед глазами все поплыло.
Нахал! женщина возмущенно взмахнула лежащим на кровати сарафаном, спохватилась и прижала его к себе. Мог бы сказать за дверью. Поди вон! Здесь не гадюшник для иноверцев.
Стены съежились и завертелись, Гроу показалось, что он снова попал на раскачивающийся корабль. Расставив ноги, он взмахнул руками и сел на пол.
Да чтоб тебя! Барон вскочил на ноги и натянул штаны.
Задыхаясь, Гроу встряхнул головой. В ушах звенело. Он вздрогнул, когда Хэдж вцепился в плечи.
Что с ним? голос женщины засвербел в ушах. Святые капища! Он ранен?
Нет, переутомился. Оставь нас, милая и не впускай никого.
Хэдж прислушался:
Кажется, внизу какая-то заварушка.
Гроу не расслышал ответа женщины, звон в ушах сменился шумом. Он закрыл глаза. Щеку обожгло ударом.
Э-эй! Хэдж встряхнул его и заставил смотреть в глаза. Ты что, задыхаешься?