Лидия вновь улыбнулась его наивности и мечтательности. Они определенно смогли бы подружиться по-настоящему где-то в другом мире, где людей не едят людоеды.
Классно, сказала она без особой радости. Тогда у меня к тебе просьба.
Какая?
Когда станешь тайным агентом и будешь жить в городе, то навести мою маму. Скажи ей, что видел меня на вокзале и что со мной было все в порядке и что я уехала в Австралию к жениху по переписке и что я захотела порвать все связи с родными и найти себя в другом образе на другом континенте.
Но ты же не будешь в Австралии.
Знаю. Скорее всего, я буду переварена в желудке твоей чокнутой семейки. Но пусть уж мама думает, что я в Австралии и не пишу просто потому, что стала свихнувшейся стервой.
Но это обман! в Шоми протестовал ребенок.
А ты бы хотел, чтобы твоя мама узнала, что тебя съели волки и безглазые твари?
Наверное, нет, ответил Шоми после коротких раздумий. Пусть думает, что я стал тайным агентом.
Вот и я о том. Так что, выполнишь мою просьбу?
Если стану тайным агентом, то конечно.
Хорошо. Больше мне и не нужно.
Лидия стала до неприличия грустной, хотя и делала вид, что просто смотрит телевизор.
Не грусти, Шоми дотронулся до её плеча. Возможно.
Тут он осекся, поскольку не хотел давать пустых обещаний.
Не нужно, Шоми. Я знаю, ты хороший мальчик. Я не буду тебя винить. Делай, что должен, когда будешь готов. Я даже могу закрыть глаза.
Она закрыла глаза.
Или укроюсь пледом, чтобы ты не видел меня.
Она укрылась пледом.
Перестань валять дурака, мальчик стянул с неё плед. У нас еще есть время.
Время, усмехнулась Лидия. Это у тебя оно есть. А у меня только капелька.
Расскажи мне, почему ты попала в список?
Я не знаю, почему я попала в этот чертов список!
Но ты делала что-то такое, что было неправильно? вкрадчиво наступал Шоми.
Да, Лидия опустила глаза. Держать это в себе не имело смысла Я ты знаешь, что такое шампунь?
Ну конечно знаю. Мой любимый называется «Детский аист». Он вкусно пахнет и много пены. Я когда в ванной бываю, люблю его в воду
Да, да, поняла, остановила Лидия эту восторженную оду пенным процедурам. Ты знаешь, что такое шампунь. Так вот, я работаю в таком месте, где продаются эти шампуни.
Ух ты, как круто! А «Детский аист» у вас есть?
Есть, Лидия вздохнула, не зная, как закончить признание.
Прости, я тебя перебил.
Тебе не зачем извиняться. Так вот, я брала шприц, набирала туда жидкость для чистки унитазов, прокалывала крышку шампуня и впрыскивала туда всю эту кислотную гадость. В основном в женские флаконы, иногда и в мужские тоже. Люди, которые их покупали, мылись и не подозревали, что моются средством для унитазов. И от этого у них выпадали волосы. Я это знаю потому, что они приходили жаловаться, но никто так и не мог понять причины. Производители до сих пор отбиваются от исков.Вот такая я гадская девчонка.
У маленького людоеда от услышанного слегка отпала челюсть. Неиспорченное детское воображение в силу традиций мирилось с едой из человечины, но не могло принять гнусности с умышленной порчей шампуня. Лицо мальчика выражало одно сплошное непонимание.
Но зачем!? Зачем ты это делала! в голосе звучала обида за полчища невинных, лишившихся волос.
Я мне трудно это объяснить, Шоми, Лидия продолжала опускать взгляд, не в силах смотреть в протестующие детские глаза.
Эти люди сделали тебе что-то плохое?
Нет, ничего они мне не сделали.
Тогда зачем?!
Не зачем! Ясно!? в отчаянии воскликнула девушка. Просто просто я их всех ненавижу!
Теперь Шоми понял слова отца. «Она не такая, как мы Она подлежит дисквалификации». Не будь у него треклятого синдрома Доброты и Симпатии он без промедления вырубил бы Лидию ритуальным молотком. В реальности же все в нем сопротивлялось природным инстинктам, все в нем жаждало мира. В конце концов, может, она не виновата, может, это просто какая-то болезнь?
Вижу в твоих глазах осуждение, сказала Лидия после того, как Шоми надолго замолчал. Теперь тебе будет легче сделать то, что должен.
Плохо же ты меня знаешь! недовольно фыркнул Шоми. Легче мне не будет. Но ты и вправду ненавидишь всех людей?
Может и не всех, -пожала плечом девушка, вспоминая нового консультанта. Некоторые мне нравятся.
А детские шампуни ты тоже портила?
Нет, детские я не трогала.
Вот видишь, может не такой ты и монстр.
Ты что собрался мне грехи отпустить? с грустью усмехнулась Лидия.
А что такое грехи?
Это так у людей называются плохие дела и плохие мысли. За них люди отправляются в Ад.
А, про Ад я слышал, мне Телл рассказывал, просиял Шоми. Это такая жаркая страна, где из людей варят гороховый суп смешные звереныши с рожками и копытами.
Ага, без особой улыбки заметила девушка. Чемто похожи на вашего брата. Тоже любят экзотическую кухню.
А кто решает, за какие грехи люди отправляются в Ад? на лице и в глазах Шоми угадывался бурный мыслительный процесс.
Не знаю кто. Наверное, какие-то ангелы решают. Или Бог, если у него других дел нет.
Ты хочешь сказать, что за эти плохие дела какие-то тайные ангелы составляют какие-то специальные списки, по которым люди отправляются в Ад?
Говоря «тайные ангелы», Шоми, разумеется, думал о тайных агентах.
Ну, наверное, растеряно отвечала Лидия. К чему ты клонишь?
Может, вы называете Адом это место? Я про Людоедовы земли.
А я в Людоедовых землях?
Боюсь, что так.
Господи, а я уж подумала вы просто психи-каннибалы, съехидничала Лидия. Что еще за Людоедовы земли?
Ты помнишь, как попала сюда?
Нет, откуда? Я была в отключке.
Твой город в шестистах километрах юго-восточнее, объяснил Шоми Мы очень глубоко в дремучих лесах, почти на краю земли. Дальше только пропащие болота, Хищные леса и Беспросветье. Сюда почтальон целых две недели добирается по секретной тропе.
Что ж, может ты и прав. Может я и в Аду. Только странный это Ад, раз в нем есть такие, как ты.
Слова Лидии сперва сконфузили маленького людоеда, а после и вовсе повергнули в уныние.
Родители не говорят мне, но я знаю, что это болезнь. Называется синдром Доброты и Симпатии. Я пью таблетки, но, кажется, они не помогают.
Шоми, мне кажется это никакая не болезнь. Ты просто добрый и все. Такое редко бывает даже среди людей, но бывает.
Ты не понимаешь! сокрушался мальчик. Быть добрым людоедом это значит поставить крест на всей жизни.
Да кто тебе такое сказал?
Папа.
Ах, папа, иронично заметила Лидия и театрально закатила глаза.
Что это было? Шоми изобразил её, закатывающую глаза.
Ты только не обижайся, только твой папа может ошибаться, как и любой другой папа.
Нет! категорично отрезал Шоми. Мой папа никогда не ошибается.
Ты очень хороший, Лидия по-дружески взъерошила ему волосы. Но раз твой папа никогда не ошибается, тебе придется взять тот молоток и превратить мою голову в раздавленную помидорку.
Шоми посмотрел на дальнюю стену, где на гвоздях висело странное и страшное орудие. Потом он встретился взглядом с её зелеными глазами. И вспомнил о том, что говорил папа про гнилую картошку. А потом еще раз прокрутил в голове её признания насчет испорченных шампуней. Нет, все равно что-то не сходилось, не клеилось, не хотело решаться.
Я не хочу тебя убивать, наконец, произнес он. И папу не хочу подводить тоже.
Я тебя понимаю. Это называется становиться взрослым. Всегда приходится делать непростой выбор.
Шоми долго молчал, смотрел ей в глаза. Он не мог смириться с тем, что она закончит свою жизнь здесь в этом подвале и больше не увидит ни одной передачи про космос. Да что там, и самого космоса больше не увидит.
Мне будет тебя не хватать, сказал он и соскользнул с дивана на ковер.
Держи, ты забыл, Лидия передала ему ручку-отключалку. Не мучайся. Можешь сделать, когда я буду спать.
Прекрати мне подсказывать, Шоми взял ручку и побрел к выходу, а у двери остановился.