Прости, я должен был порадоваться за тебя, а вышло, будто критикую из-за зависти, Бенуа действительно смутился, он не ожидал от себя такой грубости. Конечно, он сказал то, что думал, но можно было воздержаться от резких слов в первую встречу с отцом.
Пустяки! Извиняться не за что! Ты весь в маму. Это она щепетильно относится к вопросам морали, я же, наоборот, всё подвергаю сомнению, в том числе нравственные заповеди, чем всегда её очень обижал, Эдвард хмыкнул и пододвинул к сыну коробку лапши. Ешь, а то остынет.
Думать о еде совершенно не хотелось, но чтобы не обижать отца, Рене понюхал китайское блюдо, и взялся ковырять вилкой.
Сынок, извини, но мне не терпится расспросить о вас с мамой. Про себя расскажу после, если ты, конечно, не против? с полным ртом лапши Морган с трудом выговаривал слова.
Бенуа закатил глаза, собираясь с мыслями.
Я не знаю, что именно рассказывать, с чего начать. Вся жизнь прошла. Ещё утром я тебя ненавидел и надеялся, что ты умер в бедности и одиночестве, а сейчас ты сидишь напротив, молодой и красивый, вернувшийся со звёздных войн. В голове не укладывается. Это у меня миллион вопросов к тебе. Мои вопросы важнее! Почему вы не сказали мне правду, почему встречаемся в отеле, почему ты не приехал к маме? Наконец, как ты стал космическим солдатом? последние слова Рене почти прокричал.
Отец, продолжая с аппетитом жевать ответил:
Всему есть объяснение. У нас с мамой давняя договорённость. Тебя ждёт ещё один сюрприз. Завтра в нашем доме в Гурне-сюр-Марн устроим вечер вопросов и ответов. Потерпи, пожалуйста. Передай ещё маме, не забудь, адрес: Райская улица, тридцать, она знает, что это значит.
Упоминание особняка на Гурне-сюр-Марн произвело на Рене эффект ледяного душа, он даже подпрыгнул на стуле. Невероятная встреча с отцом вытеснила из памяти жуткие события последних дней.
Я должен признаться М-м-м У нас больше нет недвижимости в Париже. Также всё потеряно в Марселе и Ницце. Виноградники и винное производство отобрали. Южноафриканские рудники больше нам не принадлежат. Остался только дом в Перпиньяне. Я банкрот!
Рене всю жизнь стыдился своих неудач, болезненно реагировал на критику матери, но сейчас внезапно ощутил, что может открыться отцу, высказать впервые в жизни всё, что наболело в душе за долгие годы. Жалость к себе волной захлестнула Бенуа, и он громко зарыдал, закрыв лицо ладонями.
От неожиданности Морган поперхнулся, в глазах промелькнула растерянность. Не соизмеряя силу, он резко выскочил из-за стола, коробки с лапшой опрокинулись. Бережно обняв сотрясающегося в рыданиях сына, отец уткнулся головой в его плечо и тихо произнёс:
Не переживай, всё будет хорошо!
То ли Эдвард опять использовал свои сверхспособности, то ли душевная слабость Рене оказалась кратковременной: слёзы и стенания в скором времени затихли. Бенуа окрепшим голосом сказал:
Я подвел род Морганов. Я единственный во всем виноват!
Отец похлопал его по плечу и ободряюще произнес:
Ну, теперь я дома, мы во всём разберёмся. И запомни, если кто и виноват, то это только я! Лучше расскажи, как это произошло?
Эдвард второй раз за сегодня достал из бара коньяк и щедро наполнил бокалы. Рене одобрительно крякнул и без лишних уговоров тут же осушил свой бокал до дна.
Пять лет назад новый префект навязал мне управляющего, как раз в то время, когда надо было обновлять лицензии. Одновременно с этим откуда ни возьмись появилась японская компания, претендующая на часть наших владений. Каждый последующий год судебные тяжбы заканчивались не в мою пользу. А полгода назад оказалось, что в этом замешана японская мафия и управляющий был их человеком. Часть подписей и бумаг они подделали, а однажды ночью их головорезы ворвались в мой дом и похитили меня. Угрожая расправой, заставили подписать документы, передающие якудза полное право на нашу собственность, на мгновение Рене замолчал, переведя дыхание, и продолжил: А позавчера бандиты предупредили, что если я не уберусь из Парижа до выходных, то пострадают мои близкие, а потом и я. Сегодня утром я пытался уговорить маму поехать в Перпиньян, завтра уже пятница, а она показала мне твоё письмо. Теперь ты всё знаешь. Бенуа с надеждой посмотрел на хмурого отца, который барабанил пальцами по столу.
За вами должен был присматривать мой брат, он мне обещал! сквозь зубы процедил Морган.
Дядя Уильям умер десять лет назад.
Умер? От чего?
Ему было девяносто два года, для многих людей это естественный предел жизни. Перед смертью он просил тебе передать буквально следующее: «Скажи этому отступнику, чтобы пожил за меня пару сотен лет». Я тогда не понял, что он имел в виду, подумал, заговаривается старик.
Эх Жаль, я любил его всем сердцем, хотя у нас и были разногласия! лакированная поверхность стола продавилась и покрылась трещинами в том месте, где пальцы Эдварда нервно выбивали ритм. Это его выбор. Уильям так же, как и я, мог пойти в солдаты и заслужить миллениум весёлой жизни. Но он был полон предрассудков. Морган рывком поднялся, посмотрел на часы, его лицо приобрело хищное выражение.
Так ты говоришь, за всем стоит префект?
Да, всё началось с него, даже Симон Дестьё не смог помочь, это одноклассник мамы, а он был мэром Парижа, Рене почувствовал неудобство и тоже встал из-за стола.
Давай навестим этого префекта, пока ещё рабочий день, надеюсь, застанем его в префектуре, в противном случае придётся потревожить его в домашней обстановке, резко произнёс Морган.
Прямо сейчас? от яростного напора отца и его быстрых решений Бенуа ощутил смятение и слабость в ногах.
А чего тянуть? Надо всё решить сегодня! Завтра вечером у нас праздник: отмечаем моё возвращение и не только! Отец хитро подмигнул и шутливо прикрикнул: Быстро, быстро, на выход!.
Рене явственно осознал, что отведённая на сегодня порция стресса ещё не закончилась, поэтому, спускаясь в лифте к автостоянке, он мысленно повторял одну и ту же известную ему молитву.
***
В префектуре было не протолкнуться: у каждого было своё дело, свои заботы, но при этом многие, заметив Рене с отцом, провожали их долгим недоуменным взглядом. Выглядели они престранно: помятый Бенуа словно сбежал из реанимации, бледный и взлохмаченный с испуганно бегающим взглядом. Рядом с ним широкоплечий Морган выглядел как киногерой из старых фильмов, он уверенно раздвигал толпу, одаривая встречных зловещей улыбкой.
Офицер, сидевший на проходной и пропускавший посетителей, отличался тучностью. Его второй подбородок лежал на засаленном воротнике рубашки, а маленькие колючие глазки смотрели с подозрением. С самого утра полицейского одолевала невыносимая изжога, поэтому он был излишне раздражителен, и на вопрос странной парочки, можно ли пройти к префекту, ответил более грубо, чем обычно позволял себе:
А к президенту вам не надо?
Рене причислял себя к высшему обществу Парижа и не привык к подобному обращению. Но его возмущение вылилось лишь в безобидную фразу:
Что вы себе позволяете?
Месье, для вашего блага прошу, ступайте домой, проспитесь! видно было, что офицер получает удовольствие от этой перебранки.
Задохнувшись от возмущения, Бенуа визгливо прокричал:
Пригласите сюда немедленно вашего начальника!
Толстяк в форме осклабился, показав редкие зубы, и посмотрел на рядом стоящего сухопарого напарника.
Может, ещё папу Римского пригласить?
Полицейские одновременно заржали, стукая друг друга по плечу: они уже давно сработались и не в первый раз исполняли подобный номер. Толстяк, брызгая слюной, с трудом придал лицу серьёзное выражение и официальным тоном отчеканил: