Нет. Не покатится с кресла Кондрашка, лишь подожмет бледные губенки свои да скажет дистиллированным голосом: «Перепишите, Марта».
— А что это там за шаги такие на лестнице? — тьфу, вскочила на булгаковскую лошадь, теперь не соскочишь.
— Труповозка подъехала, — доложил Валера.
— Твои выводы после первичного осмотра?
— Умер где-то в десять вечера. Одиннадцать самое позднее. Точней скажу, когда вскрою.
…Вещественные доказательства: проба из чайника с отваром, чашка, из которой пил покойник, чайник, заварка и те разрозненные цветки, что в заварку не попали. Жесткий диск с терминала. Вся кухня обсыпана порошком. Комната в ее незаблеванной части — тоже. Решающий вопрос: убийство или самоубийство?
— …Убийство, — гражданин Карастоянов сидел, закинув ногу за ногу и нагло демонстрировал скульптурные икры, обтянутые высокими носками-хосами. — Готов поспорить на свое целомудрие.
Марта смерила его взглядом. Нужна сверхдоза уверенности в себе, чтобы спорить на нечто заведомо отсутствующее.
— Откуда такая уверенность?
— Мерзавец травит женщину. Годами. Ненавидит до пены изо рта. Регистрирует восемьдесят девять виртуалов, чтобы сказать ей гадость. Взламывает переписку. И кончает с собой тем способом, который подсказала она. Это хоть как-то срастается?
— Моя практика показывает, что срастаются иногда самые дикие вещи. А ваша?
Карастоянов медленно убрал левую ногу с правой, секунду или две сидел, чуть откинувшись назад и расставив колени, потом закинул правую на левую.
Мужикам надо законом запретить носить килты. Вот почему невозможно удержаться и не посмотреть? Все равно ведь ничего не видно.
Твою мать.
— Вы сами не верите, что это самоубийство. В глубине души — не верите. Он тролль сто двадцатого уровня. Такие не кончают с собой.
— Он сорокалетний хикки с геморроем и без малейших признаков половой жизни. Такие кончают с собой — только вперед. Что вы делали в его квартире?
— Вы только что говорили с Викой. Вы прекрасно знаете, что я делал в его квартире: страховал ее на случай… на всякий случай.
— Какой «всякий»?
— Всякий. Когда впечатлительного импульсивного человека несколько лет травит мудак, может произойти всякий случай.
— А обязательно было ехать?
Карастоянов вздохнул. Театрально так вздохнул. Артист.
— Мы ее отговаривали. Но поскольку наша часть работы уже сделана, документы переданы и чек выписан, метод воздействия на тролля стал полной прерогативой клиентки.
— Она заплатила еще немного, и вы согласились поехать как охранник?
Еще один театральный вздох.
— Нет. Я поехал как приятель. Воспользовавшись выходным. По правде говоря, мне страшно хотелось затащить Вику в постель. А это несовместимо с профессиональной этикой: спать с человеком, на которого работаешь. Так что в настоящий момент я не сотрудник агентства «Лунный свет», а лицо частное.
— И как?
Карастоянов склонил голову набок.
— Поскольку следующий вопрос явно будет «что вы делали вчера между девятью и одиннадцатью», мой ответ: именно это.
— Вы нежное алиби друг друга?
— Да.
— А за каким лешим вам понадобилось заходить в квартиру?
— Вика предположила, что пострадавший может быть еще жив.
— И вы все время таскаете с собой бахилы и перчатки?
— А это противозаконно? Мы ничего не трогали на месте преступления. Вика только проверила зрачковый рефлекс, и все.
И глаза честные-честные.
— Тот парень, который утром выбегал из дома, опишите его.
— Рост примерно сто семьдесят-сто семьдесят пять. Блондин, длинный нос, подбородок скошен, глаз не разглядел. Уши маленькие, с удлиненными мочками, не проколоты. Пользуется хэнд-фри гарнитурой «Стриж». Черные джинсы, льняная куртка темно-синего цвета, красно-синяя клетчатая рубашка под ней, оранжевая бейсболка с рекламной акции «Пиво Жиг». Топтуны модели «Ирбис лайт», позапрошлого года.
— Однако, — с уважением протянула Марта. Такого детального описания она не получала от свидетелей давненько. Лет шесть назад по делу проходил высокий господин, вот он отчитался еще подробней и даже завиток раковины уха набросал — еще бы, память-то эйдетическая.
— А в рабочей карточке агентства вы значитесь как секретарь.
Карастоянов развел ладонями.
— Арчи Гудвин, секретарь Ниро Вульфа. — Немного подумал и добавил: — И я думаю, на дверной ручке или на самой двери вы найдете его пальцы. Он не просто спешил — бежал в панике.
— Можно получить то, что вы собрали на Новосельникова?
К килту прилагался спорран, и из глубин споррана Карастоянов извлек лепесток памяти.
— Дело закрыто, плохой парень мертв, а клиент не против — дарю.
Марта забрала «лепесток» и протянула бланк.
— Подпишите.
Карастоянов внимательно прочел и подписал обязательство не покидать Тверь в течение суток.
Марта спорила больше для проформы — что Новосельников убит, она не сомневалась ни секунды. Несмотря на то, что она сказала Карастоянову, несмотря на предсмертную запись в блоге — это было убийство. Люди, проводящие всю свою сознательную жизнь в городе, не пойдут за отравой в чисто поле. Они в аптеку пойдут. «Соломон, дай мне опиум, у меня понос». Это раз, два: где комм? Такие, как Новосельников, не расстаются с электронными девайсами. Дома бригада его не нашла. И три: сенсорный замок. Да, был шанс, что покойный нарочно оставил дверь открытой. Имитаторы частенько так делают, чтобы нашли и откачали. Но имитатор, поняв, что не едут откачивать, не валялся бы в квартире на диване. Выполз бы к соседям, на лестницу, на улицу. Вызвал скорую. Что возвращает нас к вопросу: где комм?
К часу пополудни она получила экспертное заключение: Новосельников напился отвара двух видов аконита, ака бореца: северного и джунгарского, который римляне поэтично называли «матерью всех ядов». Сеть услужливо поведала, что этот второй вид бореца, растет преимущественно в Казахстане, но мало ли куда какие семена заносит ветер. К тому же, борец ради красивых цветов многие выращивают на клумбах, и хотя сортовые виды считаются неядовитыми, опасность заключается в том, что фиг ты на глаз отличишь сортовой от несортового. Поработал на клумбочке без перчаточек — глядишь, и поплохело.
Марта любопытства ради отыскала и прочитала в блоге Виктории Квашниной (юзер aketi) давнюю статью о растительных ядах. Постинг начинался словами «Почему в детективах преступники идут на дикие ухищрения ради добычи мышьяка или цианистого калия, когда достаточно выехать за город?» Это начало показалась Марте крайне неудачным. Идея спрятать постинг под замок — здравой. Это сужало круг поиска до… двухсот девяти человек… Марта прокляла Викину общительность.
Она задала поиск по слову «аконит», и обнаружила, что население должно быть весьма широко информировано о свойствах этого растения, семена же можно купить в любом сетевом магазине цветов. Правда, все магазины уверяли, что у них продается только культурный аконит «с низким содержанием алкалоидов». Но тут же предупреждали, что с растением нужно работать исключительно в перчатках, не трогать глаза и не касаться губ.
Просто даже удивительно, что Новосельников — первый на памяти Марты человек, отравленный аконитом. По идее, их должны быть сотни. Тысячи.
Марта посмотрела на часы. Посмотрела в окно. День ясный, погожий, самое время для маленького следственного эксперимента.
Тут как раз приехал со своей дачи Макс, беспощадно вырванный из сельской идиллии выходного дня. Марта развернула изображение цветов бореца во весь экран и показала ему.
— Макс, вы такую травку на даче выращиваете?
— Мы — нет, — напарник пригляделся. — Сосед выращивает, настойку от ревматизма делает. А что?
— Ничего. Вот адрес матери жертвы, пойдешь с ней говорить.
— Свинья ты, — горько сказал Макс.
— Я начальство. И по такому случаю пойду гулять. А ты поедешь к матери жертвы.