Два других имени с галочками?
– Питер Джей. Д ж е й.
– Такого не знаю и никогда не слышал о нем.
– Карл Хийдт, Х и й д т.
– Это лучше. Модельер, да?
– Он делает наряды для женщин.
– В том числе и для моей приятельницы, мисс Роувен. Я несколько раз вместе с ней ездил к нему в мастерскую помочь ей сделать выбор. Его платья и
костюмы высоко котируются, но, как я считаю, ему далеко до фирмы ККК.
– Как близко вы с ним знакомы?
– Практически почти не знакомы, хотя я зову его Карлом, а он меня Арчи. Вы же знаете, как это бывает. Пару раз мы с ним одновременно проводили
уик энд у мисс Роувен. Но вообще я встречался с ним только тогда, когда бывал у мисс Роувен.
– Знаете ли вы, почему его фамилия с пометкой могла попасть в записную книжку Кеннета Фабера?
– Не знаю и не берусь догадываться.
– Хотите, чтобы я увязал с этим Сюзен Мак Леод, прежде чем спрошу про нее?
Я ждал этого вопроса, как только услыхал имя Карла Хийдта. Поскольку записная книжка находилась в руках полиции целых четыре часа, им хватало
времени на установление всяческих связей. То, что меня не вызвали сразу же в управление, а Кремер сам к нам явился, являлось, конечно,
комплиментом, но не столько по моему адресу, сколько Вулфа.
– Не утруждайте себя, инспектор, я сам способен увязать. В первый же раз, когда Кеннет Фабер приехал сюда с кукурузой шесть недель назад, а
именно тогда я с ним познакомился, он по собственной инициативе поведал мне, что Сью Мак Леод уговорила отца предоставить ему работу у себя на
ферме. Кеннет был необычайно разговорчив, объяснил, что по профессии он карикатурист, не связанный с определенной редакцией, но на эти заработки
не проживешь, ему нужен свежий воздух и солнце, а для мускулов физическая нагрузка. Сью Мак Леод часто проводил каникулы на отцовской ферме, так
что все будет очень мило… Так что теперь спрашивайте меня о Сьюзен Мак Леод.
Кремер буквально пожирал меня глазами.
– Вас не назовешь тугодумом, Гудвин, не правда ли?
Я подмигнул:
– Я изо всех сил стараюсь шевелить мозгами, инспектор.
– Только не перестарайтесь… Как давно вы стали с ней близки?
Я удивился.
– Ну, слово «близки» можно понимать по разному. Что именно вы имеете в виду?
– Вы прекрасно понимаете.
Мои плечи слегка приподнялись:
– Раз вы не желаете уточнять, мне придется догадываться.
Плечи опустились.
– Если вы подразумеваете самое скверное – или самое лучшее, в зависимости от того, как смотреть на это дело, тут прочерк. Я знаком с ней три
года, увидел впервые, когда она привезла сюда початки. Вы сами ее видели?
– Да.
– Значит вам известно, как она выглядит. Таким образом, ваши предположения можно посчитать за комплимент. Девушка не из кротких овечек.
Возможно, она и хотела бы выглядеть скромницей, но она не может не кокетничать, потому что это у нее в крови. Ведь она не выпросила себе ни
глаз, ни голоса, ни фигуры, ими наделила ее природа. Ее речь – нечто особенное, ты не только никогда не знаешь, что она тебе скажет, она сама
этого не знает. Однажды вечером я ее поцеловал, поцеловал от всей души, а когда отпустил, она мне и говорит: «Один раз я видела, как лошадь
целует корову». Но она очень скверно танцует, а после шоу, матча, какого нибудь соревнования я люблю часок другой потанцевать под оркестр.
Поэтому в этом году мы с ней редко виделись. Последний раз встретились пару недель назад на какой то вечеринке. С кем она туда пришла, не знаю,
только не со мной.