) Словно покалеченный паук, сумасшедший взбирался вверх по склону, волоча чемодан. Он пыхтел, стараясь двигаться как можно быстрее, но четыре года сидячей жизни в сумасшедшем доме мало способствовали хорошей физической форме.
Сумасшедший не замедлил движения, когда достиг рощи, он проталкивался сквозь деревья, хватаясь за стволы и кусты левой рукой. Чемодан волочился по земле, подскакивая на рытвинах. Местность вокруг уже не напоминала равнину, утыканная валунами и пересеченная толстыми корнями, она практически не давала возможности нормально идти. За спиной по‑прежнему маячил доктор Чакс, заставляя сумасшедшего карабкаться вперед. Белый плащ диктора развевался подобно мантии, и Чаксу не мешал чемодан, ему не приходилось ползти на четвереньках. Но даже такие преимущества не позволяли ему схватить беглеца.
Левая рука сумасшедшего вцепилась в гладкий ствол дерева, он издал испуганный возглас и подтянул тело вперед, скребя ступнями по каменистой почве.
Забор, какой‑то забор. Ничего не разобрать, очень темно. Но впереди было что‑то серое, как будто за забором находилось поле.
У забора было две перекладины, одна в двух футах над землей, вторая на два фута выше первой. Сумасшедший протолкнул под нижней чемодан, затем сам протиснулся между перекладинами, встав в полный рост на другой стороне.
Теперь он стоял на гравии, рядом со стоянкой, где автомобилей сейчас не было. Неудивительно, сегодня в ночь с воскресенья на понедельник здесь и не должно было никого быть, полицейские и влюбленные приезжали сюда только на уик‑энд.
Бегство стало смыслом его жизни, но не хватало дыхания, сильно кололо в боку. Сумасшедший прислонился к забору, пытаясь восстановить дыхание и избавиться от боли, прислушиваясь к шуму погони. Но преследователи остались далеко позади, обшаривая все трещины и кусты, даже света фонарей не было видно.
Когда боль поутихла и восстановилось дыхание, сумасшедший выпрямился и пошел прочь. Под ногами похрустывал гравий, когда безумец с чемоданом пробирался по темной дороге. Лишь слабый отсвет белой разметки подтверждал, что он идет правильно. Сумасшедший остановился на какое‑то время, размышляя.
Скорее всего, нужно идти вверх. Но ОНИ только этого и ждут, а он их обманет. Он пойдет по дороге, но только вниз.
Сумасшедший уже не чувствовал необходимости в прежней поспешности. Он опередил преследователей и обвел их вокруг пальца. Теперь сумасшедший прогуливался вниз по дороге, придерживаясь двойной белой линии разметки. Главное – никакого встречного движения, дорога словно вымерла.
Он шел уже двадцать минут, когда наткнулся на дом с гаражом. В гараже мелькали световые блики, но, присмотревшись, можно было понять, что это всего лишь светящиеся часы, сам гараж закрыт. Все остальное вокруг погрузилось во тьму, даже большая вывеска не светилась.
Дом располагался за гаражом, старая бревенчатая развалюха с тускло пробивающимся сквозь окна первого этажа светом. Наверное, люди, жившие в доме, и являлись владельцами гаража.
Сумасшедший направился прямо к дому. Светящиеся часы показывали пять минут первого. Они слегка освещали сумасшедшего, когда он пробирался к дому. Теперь можно было рассмотреть и темный серый костюм, старый, измятый и бесформенный. Пиджак явно попал к нему с чужого плеча, на что указывали слишком короткие рукава. На голове – помятая шляпа, которая могла украсить собой любую мусорную свалку. Сумасшедший подобрал ее рядом с дорогой во время побега – она явно не соответствовала своими широкими полями последним требованиям моды, за что и была безжалостно выброшена. Чемодан, заставлявший хозяина, словно ядро каторжника, ковылять по дороге, оказался объемным и черным, стянутым кожаными ремешками. Чемодан – водителя, имевшего неосторожность подвезти случайного попутчика, шляпа – со свалки, костюм – из подвала сумасшедшего дома.
От дороги к дому вели неровные ступеньки из черепицы.
Сумасшедший оставил чемодан у крыльца и бесшумно поднялся на веранду, пробираясь к ближайшему окну.