Кэрби не знал, то ли пожать ее, то ли тяпнуть зубами. На всякий случай он пожал эту проклятую руку и тоже представился.
– Кэрби Гэлуэй. Было очень приятно с вами…
– Я не ослышалась? Вы живете в Белизе?
– Совершенно верно.
– Вы, часом, не археолог?
– Боюсь, что нет. Я фермер. То есть будущий фермер. Я сейчас скупаю землю. А пока работаю пилотом, вожу грузы по фрахтам.
– В какой компании?
– У меня собственный самолет.
– Стало быть, вы не можете не знать, какому разграблению подвергаются районы археологических раскопок в Белизе.
– Я видел кое‑что в газетах.
– По‑моему, это ужасно.
– По‑моему, тоже, – пробормотал он, глядя, как Уитмэн Лемьюел проталкивается к двери. Ужасно. Но не смертельно, утешил он себя. Когда речь зашла о краже древностей, Лемьюел явно смутился. Значит, этим типом наверняка стоит заняться. Не удалось сегодня – удастся в другой раз. В Нью‑Йорке, в Дулуте или еще где‑нибудь. Сегодня десятое января, у него еще три недели до возвращения в Белиз. За это время он найдет пару‑тройку уитмэнов лемьюелов. Как бы там ни было, он уже подцепил на крючок две крупные рыбины.
– Люди, которые занимаются такими делишками, утратили всякий стыд! – долдонила свое Валери.
– Да, да, я согласен, – ответил Кэрби, видя, как за Лемьюелом закрылась белая дверь пожарного выхода. – Полностью согласен. – Он улыбнулся ей, сгорая от ненависти, и пошел прочь.
Вот же зануда!
РЕЙС 306
Ясным солнечным днем в начале февраля человек по имени Инносент Сент‑Майкл выехал из Белиз‑Сити и направился в международный аэропорт, чтобы поглазеть на посадку самолета из Майами. Инносент только что отобедал в обществе сослуживца‑чиновника, фермера с тростниковой плантации возле Ориндж‑Уолк и еще одного парня, который хотел бы построить в Белизе телецентр. Обед приятной тяжестью лежал под ложечкой, кондиционер в салоне зеленого «форда» выдувал ледяную струю воздуха прямо в довольную круглую физиономию Сент‑Майкла. Воротничок белой сорочки был расстегнут, хлопчатобумажный пиджак еще не успел помяться. Эх, до чего же славная штука жизнь!
Бог уже подарил ему пятьдесят семь лет этой хорошей жизни, а ей еще конца не видно. Сент‑Майкл любил поесть, был не дурак выпить и приударить за дамочками. И хотя туловище его напоминало бочонок, он пребывал в прекрасной форме, а сердце его работало не хуже пароходного котла. Созданный объединенными усилиями индейцев майя, испанских конкистадоров, африканских невольников и выброшенных на берег ирландских моряков, он удался на славу. Любой из предков был бы счастлив видеть такой результат своих трудов. Шевелюра у Сент‑Майкла была негритянская, кожа – индейская; он был храбр, как ирландец, и хитер, как истый испанец. Вдобавок ко всему – и это немаловажно – Сент‑Майкл был заместителем директора бюро распределения земельных наделов и оборотистым торговцем участками земли. Ну не прелесть ли?
Инносент развалился на сиденье, небрежно придерживая руль двумя пальцами. Проезжая мимо публичного дома, он надавил на клаксон, и девицы замахали руками, когда увидели знакомую машину. Минуту спустя он свернул налево, к аэропорту.
Справа располагалась база британских ВВС. Там стояли два «харриера», похожие на огромных черных насекомых и прикрытые маскировочной сеткой. Хищники дремали, и им снилась добыча. Возможно, эти самолеты участвовали в фолклендской кампании. Они входили в состав британских сил по поддержанию мира, которые насчитывали тысячу шестьсот человек. Последнее напоминание о колониальном прошлом страны. И необходимость: соседняя Гватемала начала предъявлять территориальные претензии. Говорят, Белиз – ее колония, хоть и давным‑давно утраченная, и Гватемала грозится вновь захватить ее силой оружия, правда, тамошние деятели немного поумерили свой пыл после неудачной попытки Аргентины пойти войной на Великобританию.