Сейчас джунгли буйно разрослись; лианы опутывали деревья, подлесок стал гуще. Но человек с воображением без труда увидел бы, как все это будет выглядеть после рубки и чистки. Вот тут можно построить сарай. А там, на кряже, белую асиенду навроде тех, что описаны в романах о Гражданской войне. Оттуда открывался бы чудесный вид на пастбище.
Инносент Сент‑Майкл привозил Кэрби смотреть участок именно в это время года. Потом парень наскреб необходимую сумму, влез в долги и купил его. Прошло два года, а Кэрби все еще не выбрался из лужи, в которую его посадили. Но он выберется. Теперь у него есть план.
Самоуверенный молодой человек тридцати одного года, зарабатывавший на жизнь в основном доставкой тюков с марихуаной из северного Белиза на юг Флориды, Кэрби всегда считал себя неглупым малым. Живя в Белизе, он видел, как нарастает поток иммигрантов из Штатов, которых манили благодатный климат, устойчивое правительство, дешевая и щедрая земля. Все это могло принести владельцам участков невероятно крупные состояния. И тем не менее тут, в Белизе, Кэрби был еще на самой первой ступеньке, и богатый скотовод Гэлуэй существовал пока только в приятных мечтах (он научится ездить на лошади и будет носить сатиновые рубахи). Свою подержанную «цессну» по имени «Синтия» он купил в Титерборо, в Нью‑Джерси, и перегнал сюда, сделав по пути несколько мелких делишек. Он уже тогда столкнулся с хитрыми и суровыми ребятами, которые его защищали. И не попался. Он был умницей и гордился этим.
А потом ему повстречался Инносент Сент‑Майкл.
– Сейчас сюда приезжает много американцев, – сказал он Уитчеру и Фелдспэну, ведя их в джунгли, – потому что тут вдоволь земли. Мы находимся в стране, похожей очертаниями на штат Нью‑Джерси и равной ему по площади, а живет тут сто пятьдесят тысяч человек. Вы знаете, сколько народу в Нью‑Джерси?
– Я там никого не знаю, – ответил Уитчер, отвлекаясь от мысли о змеях.
– У меня когда‑то была тетка в Нью‑Джерси, – сообщил Фелдспэн, – но она переехала во Флориду и скончалась.
– В Нью‑Джерси семь миллионов человек, – объявил Кэрби. – А здесь – всего сто пятьдесят тысяч. – Он стукнул по стволу дерева и начал прорубать дорогу в гуще лиан. Тут была торная тропа, по которой ходил он сам и индейцы, но Кэрби подумал, что так для покупателей будет романтичнее. А покупатель всегда прав.
– Ужасно дикая страна, правда? – подал голос Уитчер, цепляясь свободной рукой за локоть Фелдспэна.
– Просто малонаселенная. Люди не жили здесь с тех пор, как… Впрочем, вы сейчас увидите, с каких пор.
– Увидим? – Они снова принялись озираться, разглядывая густую растительность и не видя ничего, кроме блестящей зелени листвы, стволов и похожих на веревки лиан. Только что кончился сезон дождей, и зелень была еще пышной.
– Вон там. – Кэрби указал мачете вперед и чуть влево. – Подождите, я сейчас прорублю тропку.
Крэк, квэк, шмяк! Лианы и ветки с треском разлетались по сторонам, в зеленой стене появилось окно, сквозь которое была видна частично очищенная верхушка холма высотой футов шестьдесят или чуть больше. На склоне росли трава, кусты и несколько карликовых деревьев, а завершался он голой конической вершиной.
– Вот, – Кэрби отступил на шаг и улыбнулся, – взгляните.
Они взглянули. Они вытаращили глаза. Змеи были напрочь забыты. Все мысли о законе, который они собирались нарушить, разом улетучились.
– Это он? – спросил Фелдспэн севшим голосом.
Кэрби снова взмахнул мачете.
– Видите? Справа, на середине склона.
Они видели. Не могли не видеть.
– Ступени, – выдохнул Фелдспэн.
– Храм, – выдохнул Уитчер.