Энтузиаст сушки и глажения стоит чуть слева. В руках он держит старый добрый утюг.
– Ты чей? – говорит амбал, наклоняясь ко мне и помахивая перед носом какой‑то ксивой.
– Братцы, – хриплю я, – я из бригады Князя. Ошибочка вышла… Идиот у нас тут завелся… Позовите Горбуна…
И делаю вид, что отключился. Амбал пинает меня ногой, но я остаюсь недвижим, как стрелка спидометра в выброшенном на свалку "Запорожце".
Хлопает дверь. Я остаюсь в ванной один. Амбалы, видимо, пошли за Горбуном.
Я лежу в холодной луже и с ужасом думаю, во что я вляпался. Сейчас придет Горбун. Что я ему расскажу? Что его чемоданчик спер чужак? Какой чужак? Бес? Какой бес? Ах, с рогами и копытами? Из преисподней? Ты с каких пор на колесах сидишь, падла?
И тут меня обжигает мысль. Книги! Горбун взял книги! Положим, он догадается, что это книги Князя. Положим, Князь и Горбун помирятся. За чей счет? За мой счет. Я поссорил двух воров. Что со мной будет, догадаться нетрудно. Хуже бывает только с чиновником, который поссорил два банка.
Я вновь открываю глаза. Моему взору предстает маленькая, гнусная гостиничная ванна с сантехникой "made in Тьмутаракань". Стены выложены кафелем. На черном шнуре качается выключенная лампочка. Наверху, в стене, форточка размером с книжку‑покетбук. Стекло закрашено масляной краской, но форточка раскрыта, и в комнате довольно светло. Внезапно я слышу шум крыльев, и в форточку просовывается голова черной вороны.
– Привет, ясновельможный пан, – говорит ворона, – ты жив?
– Асмодей! Сукин сын! Это ты?
– Я, ясновельможный пан.
– Живо! Вытащи меня отсюда!
Ворона вспархивает в комнату и цепляется когтями за водопроводный кран.
Фррр! Он стремительно увеличивается в размерах. Черт! Он превращается в змею! Анаконду!
Но в ту секунду, как я это понимаю, змея пропадает, и на ее месте сидит кролик.
– Асмодей! Ты что?!
– Простите, ясновельможный пан! Я перепутал заклинания!
Кролик стремительно начинает раздуваться в размерах!
О боже мой! Он превращается в слона! Он меня раздавит!
– ..! – ору я.
На месте недовыпеченного слона стоит Асмодей, в этой своей поганой хламиде. Двоечник нашелся на мою голову! Домашние задания надо было учить! Что он делал, когда в школе изучали заклинания? Молодым бесовкам под юбки лазил?
– Сними с меня браслеты, – командую я.
– Как?
– Как хочешь! Что, не умеешь снимать браслетов?
Асмодей тупит глазки.
– Когда мы проходили в школе цепи и колодки, – шепчет он, – я болел гриппом… Я не помню заклинаний…
– Тогда принеси ключи! Воровать ты умеешь! Асмодей начинает таять.
– Стой! Поздно!
В дальнем конце коридора слышны шаги. Это по мою душу. То есть по мою душу пришел Асмодей. Те придут по мое тело. Черт! Если они меня прикончат, то и бес будет рядом, чтобы доставить меня по назначению!
– Асмодей! Помоги мне! Что‑нибудь ты, сволочь, можешь сделать?
– Превратить вас в ворону, – советует Асмодей.
Гм. Если я стану вороной, то моя лапка сама собой выскользнет из наручников… Однако этот двоечник…
Снаружи скрипит замок.
– Превращай! – кричу. – Е… твою мать! Бах! Трах! Мне показалось, что пол летит ко мне навстречу и сейчас как по мне вмажет! Не вмазало! Я открыл глаза – пол в десяти сантиметрах подо мной, и шея моя такая гибкая‑гибкая. Я гляжу вниз – под шеей лапки, такие зелено‑серые, поворачиваю голову влево – мама! Там панцирь!
Этот прогульщик превратил меня в черепаху! Дверь в номер распахивается. На пороге стоят Лешка Горбун, красный амбал и еще кое‑какое бандитское ассорти.