- Ну что, – сказал после длительной паузы следователь, докурив еще одну сигарету, и тщательное раскрошив окурок в пепельнице, – додумались до чего-то?
- Да, – ответил он следователю, – я вспомнил еще об одном счастливом моменте, который испытал очень давно, лет, наверное, двадцать назад, когда, проходя в маленьком городке (мы жили там вместе с женой и дочкой) мимо детского сада, я вдруг увидел в группе детей необыкновенно красивую девочку с бантом на голове, и неожиданно взмолился Богу (в которого, кстати, тогда не верил), чтобы это была именно моя дочь! Не знаю, почему я этого захотел, быть может, из-за череды несчастливых дней, обрушившихся на меня в последнее время, но если бы все оказалось иначе, если бы это была не моя дочка, я бы, несомненно, умер на месте!
- И ваш Бог помог вам?
- Да, мой Бог помог мне, потому что в следующее мгновение девочка побежала мне навстречу, расставив в стороны руки, и я понял, что это действительно моя дочь.
- И испытали нечто, похожее на счастье?
- Да, и испытал нечто, похожее на счастье. Собственно, это и было самое настоящее счастье, такое полное и глубокое, что оно, кажется, переполнило меня до краев, и я даже, признаюсь, заплакал, на мгновение перестав что-либо видеть вокруг. Я прижимал к себе девочку с бантом на голове, и плакал, как последний дурак, а воспитательница детского сада, смотревшая на меня издали, думала, очевидно, что я пьян, или вообще сошел с ума.
- Да, – сказал следователь после паузы, нервно теребя руки, и не поднимая на него глаз, – вам можно только позавидовать, у меня таких моментов в жизни не было.
- Это ничего, – ответил он следователю, – сегодня нет, а завтра обязательно будет. В жизни всегда случается что-то хорошее, и у вас наверняка еще все наладится, вот увидите!
- Нет, – нервно ответил следователь, – не думаю, что наладится. Слишком много работы, и слишком много подследственных, в том числе и таких, как вы, которым приходится лезть в самую душу. Нет времени ни на семью, ни на детей, а не то, что на самое обыкновенное счастье, или как вы там его называете?
- Я бы тоже не стал говорить о том, что это счастье: увидеть в киоске свою только что изданную заветную книжку, или прижимать к себе девочку с бантом на голове, за минуту до этого моля Бога о том, чтобы это была именно она, а не кто-то другой!
- Вы считаете, что то и другое не счастье, но что же тогда, черт побери?
- Скорее нечаянная радость, так будет вернее. Нечаянная радость, которую не ждешь, и которая, тем не менее, приходит к тебе, и наполняет душу восторгом и ликованием.
- Нечаянная радость? Вот еще не было печали, так вы взяли, и подкинули мне это словечко! – рассердился следователь. – А где же тогда счастье, черт побери?!
- А его, возможно, вообще не существует в природе, – ответил он чиновнику с золотыми погонами. – Есть лишь моменты нечаянной радости, которых совсем немного, и которые помогают, тем не менее, человеку держаться на плаву, как бы ему не было плохо. А счастья, возможно, вообще нет в природе, оно, возможно, категория философская, и существует лишь, как идеал, который в принципе недостижим, но к которому, разумеется, надо тянуться!
- А как же тогда все разговоры о счастье, – страшно разнервничался следователь, и даже, привстав, стал ходить взад и вперед по камере, – как же тогда все разговоры о нем, если вы утверждаете, что есть лишь моменты нечаянной радости, а счастья не существует в помине?
- Я не утверждаю за всех остальных, я говорю лишь о себе. Было бы большим нахальством в моем положении говорить обо всех остальных.
- Да, – внезапно успокоился следователь, – что правда, то правда, ваше положение незавидное! Я, если честно, хотел вам помочь докопаться до самой сути.