- А ты знаешь, что от слова "луна" происходит слово "лунатик"? - спрашивает Клео, щелкая по клавиатуре.
- Это когда сходишь сума и воешь на луну? Для нас подходит идеально.
- "Между небом и землей, на самом краю утеса…" - читает Клео. - Красотища какая…
- Дай мне посмотреть! - Я заглядываю ей через плечо.
- Смотри, оттуда открывается вид на "знаменитые Фарейглиони". Что бы это ни было.
- Это скалы, и произносится "Фаральони", "г" не читается, - говорю я ей.
- Попалась! - дразнится она. - По крайней мере, я знаю, как произносится "Капри". Пару дней назад кто-то упомянул его на работе, а я сразу: "И вовсе не "Кейпри", а "Капри"". С тех пор, как ты мне сказала, что это похоже на "Как приелось!", я уже не забуду.
- Какая прилежная девочка.
- Посмотри, какие магазины - "Булгари", "Прада", "Гуччи"…
- Я же говорила, - отзываюсь я.
Меня один звук этих имен угнетает. Терпеть не могу весь это шик, все эти лейблы - мне кажется, тем, у кого есть на все это время, в действительности просто нечем занять свои идеально наманикюренные руки.
- Интересно, какой он - этот Люка? - говорит Клео, вспоминая управляющего дедушкиного магазина.
- Запах одеколона сшибает с ног, весь увешан золотыми побрякушками, может, небольшая подтяжка под глазами, - предполагаю я. - В отеле принимают "Скай ТВ"?
- Нет, - извиняется Клео. - Но у них есть фены в комнатах.
- Фен тебе, наверное, и не понадобится. Тут написано, что там сейчас двадцать девять градусов. Солнечно. Солнечно. Солнечно. В середине недели небольшая гроза, а потом - жара.
- А на Кардифф какой прогноз?
- Дождь. Дождь. Дождь. В середине недели временами облачно, возможно, немного солнца, но не спешите закрывать зонтики.
- Другими словами, типичная июльская погода.
Клео поворачивается ко мне:
- Похоже, тебе нечего терять, кроме зеленоватой бледности.
4
Я появляюсь в "Вудвордс" на десять минут раньше назначенного. Мама занята покупателем, так что я тихонечко брожу вдоль вешалок и играю в "отгадай с трех раз цену", как когда-то в детстве. К "МаксМара" я почти пристрелялась, но Ронит Зилка разносит меня в пух и прах. (Нет, одежда-то красивая, ничего не скажешь. Но цены из серии "Да ты шутишь!".) Я смотрю на маму в Бетти Барклай. Вот еще один сослуживец подходит к ней, чтобы выразить соболезнования. У них такой сочувствующий вид. Знают ли они, что мама не видела своего отца сорок пять лет? Наверное, это все равно потеря. Может, и хорошо, что я ей сообщу о своем нежелании ехать с ней на Капри в середине рабочего дня - еще полдня она будет в центре водоворота событий, а к закрытию все забудется. Я смотрю, как мама надевает на лицо жизнерадостное выражение и возвращается к клиентке, чтобы показать той жакет с ремнем, который так идет к ее слаксам цвета зеленого яблока.
Каждый раз, когда я вижу маму в магазине, я вспоминаю, как мы с ней покупали серую юбку в складку мне для школы. Мне тогда было десять. Вы же знаете, что на детской одежде чаще отмечают возраст, чем размер, но когда продавец спросил маму:
- И сколько вашей дочери лет? - мама наклонилась к нему поближе и ответила:
- Ей десять. Но вы же видите, какого она размера.
Мама клянется, что не имела в виду мою полноту, но я этого так и не смогла забыть. К счастью, сейчас она уже не сможет наградить новым комплексом ни одного ребенка. Эта роль в "Вудвордс" отведена шестидесятидевятилетней Милдред. которая и Мерлина Мэнсона довела бы до слез и уговорила сделать косой пробор.
Мама специализируется на разведенках, которые вновь хотят разбивать сердца. Они валят к ней толпами, глаза, опухшие от слез, никакой уверенности в себе, а на лбу написано: "Почему он меня бросил?" Два часа спустя они выходят из магазина заново родившимися - сексуальными и недоступными тигрицами. Как только они появляются, мама, дабы они почувствовали себя испорченными декадентками, предлагает им бокал шампанского и уговаривает признаться, чего они больше всего боятся: "На меня больше никто не обратит внимания" - "Что скажут соседи?" - "А вдруг меня у бол тают потратить две тысячи фунтов на новый гардероб?", и принимается за работу. И дело совсем не в одежде. Она дарит им новое отношение к жизни. Иногда они приходят обозленные, с желанием обесцветиться под платиновую блондинку и одеться, как нахальная барменша, чтобы отпраздновать независимость и показать этому неудачнику мужу, который сбежал с молоденькой, что он потерял, но мама предлагает им более стильную альтернативу, так что обычно через пару месяцев они возвращаются и рассказывают, что "он приполз на коленях". В девяти случаях из десяти он им к тому времени больше не нужен, они просто хотели посоветоваться, что взять с собой на отдых в Барбадос, куда они отправляются с новым другом. Так что, может быть, ее работа не такая уж и никчемная.
Меня притягивает мерцающее сияние отдела вечерних туалетов, я с шелестом прохожу мимо волшебных созданий, населяющих его, и понимаю, что вот такие, достойные "Оскара", наряды я смогла бы носить только здесь, в этом магазине, и нигде больше. Где еще я смогу задевать плечом или подолом людей, облаченных в творения Кристиана Лакруа или Бен ди Лизи? Ничего более роскошного, чем "Спар", я не посещала уже чуть ли не полгода. Хотя на Капри, конечно, такие вещи надевают, отправляясь на прогулку в горы.
Я бочком пробираюсь обратно к маме и слышу, как она объясняет клиентке, что той больше подходят чистые и яркие изумрудные оттенки, чем грязноватые хаки или бледные салатовые. У нее настоящий дар, - как дегустаторы духов с их невероятно чуткими носами и дегустаторы вина с их чувствительным нёбом, мама удивительно точно умеет описать оттенок цвета. Она не назовет рубашку красной - нет, это будет цвет мака или пламени, кетчупа или помидора. Определенно, тут есть большая разница. И она имеет значение. По крайней мере, для нее. Если я говорила в детстве, что эта штука, например, желтая, она всегда просила уточнить - как яичный желток или как примула. А я отвечала в замешательстве: "При чем здесь еда и цветы? Оно просто желтое, мама".
Я думаю, для мамы мир богаче цветами, чем для остальных, - она, несомненно, упустила свое призвание, ей надо было придумывать названия для губных помад. Она высоко ценит Кельвина Кляйна:
- Замша, имбирь, саман - великолепные названия для нейтральных цветов!
И "Клиник":
- Воздушный Поцелуй. Вересковая Луна. Янтарное Стекло - они замечательно передают ощущение легкого сияния.
Но вот Элизабет Арден. по ее мнению, со своей коллекцией "Лип-лип ура!" просто сошла с ума:
- Подумай сама, какой цвет ты можешь себе представить, если помада называется "Егоза"? Или "Шумная возня"?
И главное, не дать ей взяться за "Урбанистический упадок", она никогда не забудет шока, который испытала, впервые увидев помаду с названием "Бродячий пес" и "Асфиксия".
Мама машет мне рукой и беззвучно произносит: "Две минуты!" Я машу ей в ответ и тут же цепляюсь замком часов за нежное кружево воздушного болеро. Боже мой! Если я не могу пробраться даже через магазин тряпья, как я смогу выжить на утопающем в блеске и роскоши Капри? Единственным моим дарованием в области высокой моды является умение различить парфюм "от кутюр" за двадцать шагов. Мама вырастила меня на пробничках и каждую субботу устраивала мне экзамен перед тем, как выдать карманные деньги. Но это умение мне пока ни разу не пригодилось.
Обычно, если я захожу к маме на обед, мы поднимаемся в ресторан на пятый этаж, но сегодня она предложила сходить в кафе через дорогу.
- Ты же говорила, что больше туда ни ногой, - говорю я, пока она вытаскивает меня на улицу через боковой вход.
- У них новый повар, - отвечает она.
- Но в тот раз тебя ужаснул дизайн.
- Ну, цвет красного дерева с металлическим блеском в этом году входит в моду, так что я смотрю на него совсем другими глазами.
Что-то здесь не так, я вам точно скажу. Может, она меня стесняется из-за того, что я в этих рабочих штанах? В прошлый раз, когда она вела себя подобным образом, в конце концов, она заставила меня постричься - пригласила Джанни посидеть с нами, а потом они взяли меня под руки и отконвоировали в салон.
Мама без малейшей иронии подпевает Билли Джоелу "Такая, как ты есть" и принимается за свою тарелку салата без заправки.
Я хватаю с тарелки сэндвич, посыпанный кресс- салатом, и думаю: вот бы она и меня любила такой, какая я есть. Мне надоело чувствовать на себе ее изучающий взгляд всякий раз, как я прихожу ее навестить. Вот и сегодня она слишком долго разглядывала мои брови, так что без новых щипчиков для эпиляции "в подарок" нынче определенно не обойдется.
- Что будете пить?
- Апельсиновый сок, - говорю я девушке за прилавком.
- Ким, только не это - там слишком много кислоты.
- Точно, не стоит! Минералку с газом, - улыбаюсь я.