3
Открывая калитку, Молли заметила, как дернулась кружевная занавеска на одном из окон гостиной. Кто-то увидел, как подъехала машина, и наблюдал, кто из нее вышел. Это, наверное, тетя Марин. Должно быть, теперь она вертелась в холле, ожидая звонка в дверь. Молли медленно шла по короткой дорожке к парадной двери.
Если Уилфилд думает, что она вышла из семьи дикарей, то уж, конечно, переменит свое мнение при первом взгляде на женщину, которая откроет дверь. Так и случилось - Марин Гордон, безупречно причесанная, аккуратно и строго одетая, являла собой образец респектабельности.
Сегодня она была в бежевой юбке длиной до середины икры и в двойке - джемпер и кардиган - под цвет голубых глаз. Макияж был матовый, едва заметный, с бледно-голубыми тенями у глаз и бледно-розовой губной помадой.
- Заходите, - сказала она и отошла в сторону, пропуская племянницу и ее спутника.
- Я приехала, чтобы забрать некоторые вещи, - без особых церемоний заявила Молли.
- Бери, я тебе не мешаю! - Раздраженный голос женщины не совсем подходил к ее внешности. - Я тебе никогда и ни в чем не мешала!
Это было неправдой, но для постороннего, наверное, звучало довольно убедительно.
- Дядя Чарльз дома? - спросила Молли, не желая препираться.
- Нет.
Ей хотелось спросить, как он себя чувствует, потому что его одолевали недуги, но вряд ли бы получила вразумительный ответ. Да к тому же собиралась в среду навестить дядю.
- Я возьму чемодан, - сказала Молли.
Поднимаясь по лестнице, она слышала, как Грегори Уилфилд заговорил с хозяйкой.
Комната, в которой Молли прожила большую часть своей жизни, была опрятная и скромная, как в мотеле. Она старалась поддерживать в ней порядок, потому что иначе тетя Марин сама принималась за уборку, сопровождаемую оскорбительными тирадами.
Сейчас кровать была расстелена. Тетка, видно, не заходила сюда с тех пор, как Молли ушла. Она принялась лихорадочно укладываться, боясь сойти вниз и не застать Уилфилда.
Молли побросала в чемодан одежду, обувь, туалетные принадлежности и косметику, добавив туда же поздравительные открытки ко дню рождения и оставив пальто и прочие тяжелые вещи до следующего раза. Затолкав все в чемодан, она села на него, чтобы защелкнуть замки, и спустилась вниз, таща поклажу.
Тетя Марин усадила гостя в кресло, аккуратное, словно только из магазина. Интересно, как Уилфилд воспринимает то, что ему говорят, подумала Молли. Марин выглядела прямо-таки мученицей, но лицо ее собеседника ничего не выражало.
Тетка явно игнорировала племянницу и, провожая их, сказала Уилфилду:
- Надеюсь, она причинит вам меньше горя, чем нам.
Молли на мгновение заколебалась: надо ли отстаивать свое достоинство, высказывать обоим, на что была похожа ее жизнь в этом доме? Надо ли говорить, что истинным горем была тетка, и что если у дяди Чарльза порой сдает сердце, то это потому, что она заездила мужа до смерти?!
Все слова были бы лишь сотрясением воздуха. Молли поглядела на тетку, а та ответила ей немигающим взглядом, свидетельствующим, что эта женщина искренне верит в то, что наговорила впервые увиденному человеку. Нет, сейчас было бы неуместно и даже оскорбительно в чем-то оправдываться, затевать перебранку…
Они с Грегори молчали, пока не выехали из Эйтон-сити. И тут Молли не выдержала и сказала:
- Не вздумайте повторять то, что вам наговорила тетка.
- Нет, нет. Я только хочу спросить: вы действительно спите с кем попало?
- Что-о?! - взвизгнула Молли над ухом Уилфилда. Так она и думала, что чертова родственница намекнет на что-нибудь этакое, если прямо не сболтнет. - Все это неправда! Этого никогда не было! - зло выкрикнула она.
Природа одарила ее - или наказала? - броской сексуальной внешностью, заставляющей мужчин волочиться за ней, но еще с ранней молодости Молли поняла, что такого рода привлекательность - обоюдоострое оружие: и заманчивое, и губительное. Скорее, последнее. Поэтому она ни с кем еще не спала и играла только по своим правилам!
- Так откуда же у вашей тети возникла такая мысль? - не унимался Уилфилд. В его голосе слышалось ленивое мужское любопытство, и Молли подумала, что этот ханжа никогда ее не поймет! Но тут же поймала себя на том, что хочет отвести от себя все наветы. Уставившись в окошко, за которым мелькали красивые особняки милуокских пригородов, Молли видела перед собой совсем другие картины - сценки из собственной жизни.
- Тетка всегда ждала от меня самого худшего. Когда мне было тринадцать, я перестала носить косу. Она всегда заплетала ее так туго, что бывало больно. И тогда я сказала, что больше этого не потерплю. Был крупный скандал, но я оставила волосы распущенными, а она заявила, что я выгляжу как маленькая шлюха. На нее не действовали никакие доводы, поверьте!
Глубокая морщина пролегла между темными бровями Грегори. Заглянув ему в лицо, Молли заметила в нем какую-то перемену и подумала, что он, кажется, все-таки что-то понял. Теперь ее голос окреп, потому что она говорила о том, что уже давно наболело в душе:
- Тетя этого не знает, но, полагаю, она оказала на меня хорошее влияние, потому что каждый раз, когда она начинала брюзжать, что я набралась морали от уличной кошки, я думала: вот уж никогда не стану ни кошкой, ни такой, как ты, желчная карга!
Мужчина улыбнулся.
- И вы ей это говорили? - спросил он.
- Не имело смысла. Она верит только в то, во что хочет верить.
- Так поступает большинство… И сколько вы с ней прожили?
- Пятнадцать лет.
- Почему же вы оставались?
- Из-за дядюшки, - объяснила она. - Он совсем другой.
- Ему нужно было быть другим!
- Когда мама умерла, забрать меня пришел дядя, не тетя! Моя мать была ее сестрой, но они между собой не ладили, и мы тоже не поладили. Она меня всегда терпеть не могла! Дядя Чарльз когда-то сказал, что моя мать получала все, чего ни пожелает, так как была ласковая и всегда смеялась, а Марин ничего не получала. "Но ведь она получила тебя", - возразила я дяде. Мне было больно за доброго, умного человека, когда тот ответил: "Ну, я не подарок!" - Молли вздохнула и договорила: - У него больное сердце, и он нуждается во мне.
- Но все же вы решили уйти. Это еще до того, как вам предложили работу с жильем?
- Да, это так. Я подумывала на некоторое время остановиться у друзей. У меня их много, даже среди хиппи.
- Я в этом не сомневался.
Что это, ирония? Она не могла сказать, о чем он думает, только удивленно глянула на его ястребиный профиль.
Молли снова заговорила:
- Вчера утром в доме вспыхнул скандал. Прямо как пожар. Это был мой день рождения, вы знаете, а тетка его всегда помнила. Моя мать не была замужем, и тетя Марин ей этого не простила. Времена меняются, но она - нет.
Дядя Чарльз поздравил племянницу с днем рождения, а тетка начала с желчного "Ха! Тоже мне - событие", а затем пошла и пошла: что день рождения Молли - это черный день, что ее мать покрыла позором всю семью, что дочь вся в нее и рождена для горя. Не выдержав злобной болтовни, дядя вышел из комнаты. Он всегда так поступал. Чарльз любил племянницу, но был не в силах перечить жене. Маленький праздник Молли был испорчен, и ее охватил гнев.
- И как он с тобой живет, не понимаю! - взорвалась Молли, обращаясь к тетке. - Разве лишь потому, что я тут все эти годы болталась, но сейчас - ухожу! И не вернусь, так что можешь радоваться! И пусть моя мать слыла необузданной и бесшабашной, но именно ты всегда была проклятием семьи!
Она оставила тетю Марин задыхающейся от злобы…
- Вернуться я не могу, - закончила Молли, не поднимая глаз на спутника.
- Она и не ждет, что вы вернетесь. Похоже, ваша тетя знает меня, и, когда я сказал, что вы останетесь у нас как компаньонка пожилой женщины, она восприняла как должное, что вы будете жить в моем доме.
- Ну да, быть у вас под рукой…
- Она так и решила, посчитав нас любовниками.
- О нет! - простонала Молли.
Конечно, тетя Марин могла мыслить только так.
- Она не предупреждала меня, что вы человек ненадежный, но сказала, что вы и на этот раз сделали все так, как делала ваша мать.
- Меня от тетки тошнит, - процедила сквозь зубы девушка.
Уилфилд улыбнулся с едва заметным участием.
- Видно, скверно у вас на душе.
Да, просто отвратительно. Неприятно и то, что приходится делиться своей болью с чужим человеком.
- П-простите. Вас это, должно быть, сильно смущает, - пробормотала она, хотя и представить себе не могла, что его что-нибудь может смутить.
- Не только ваша тетка сгущает краски. Моя служанка тоже не убеждена, что я не имею на вас виды, - сказал он, заставив Молли покраснеть. - Дороти спрашивала меня, доволен ли я выделенной вам комнатой, или дать другую, поближе к моей.
Вот чем объяснялось удивление служанки, когда Молли так восхищалась своей спальней.
- И что же вы ей сказали?
- Что счел нужным, то и сказал. Не беспокойтесь.
Его, видно, позабавила ситуация, и Молли решила, что, поскольку он считает подозрения Дороти смешными, не стоит обращать на них внимания.
- Имейте в виду, - сказал Уилфилд, - что вы вовсе не выглядите типичной компаньонкой старой леди!
- Как удачно, что миссис Хартли не типичная старая брюзга. Впрочем, внешний вид мало что значит. - Она усмехнулась. - Вы тоже иногда выглядите как вампир Дракула, но ведь вы не такой, правда?
- Только в полнолуние, - ответил он, и Молли хихикнула. Вот уж не ожидала, что, возвращаясь от тетки, сможет еще веселиться и подшучивать!
- Вы бы сказали тете, что взяли меня с испытательным сроком. Если не понравлюсь, выгоните.