- Знаете, что я бы сделал с этой работой? Взял бы карандаш... - Он вытащил из ее пальцев карандаш и, прежде чем она успела остановить его, быстро исправил почти полдюжины слов. - Вот так и так, - продолжил он и расчеркал еще два или три предложения. - И я бы вернул его назад и велел переписать. Оно просто ужасно! - Он бросил карандаш на стол.
У Лоррен от негодования тряслись руки. Она схватила ластик и попыталась стереть его поправки, но тщетно.
- Что вы наделали! Я не хочу, чтобы вы вмешивались в мои дела! Займитесь лучше своими.
Не обращая внимания на ее резкость, Алан подвинул стул и сел рядом:
- Где остальные?
Лоррен прикрыла тетради руками:
- Вы не имеете права прикасаться к ним! Это моя работа - ставить за них оценки, а не ваша.
- Очень хорошо. Обещаю не касаться к ним карандашом, хотя соблазн слишком велик. Будьте любезны, дайте мне хоть взглянуть на них. Целую вечность я не читал девических излияний вроде этих. Я буду рад, если они освежат мою память. - Он просяще протянул руку: - Пожалуйста!
С большой неохотой Лоррен протянула ему стопку тетрадей. Алан еще ближе придвинул к ней свой стул, и Лоррен, сжав от злости зубы, заставила себя остаться на месте. Она поняла, что он делает все намеренно, стараясь вывести ее из себя. Какое-то время Лоррен тихонько сидела, но вскоре, не вынеся его близости, она начала осторожно отъезжать в сторону. Алан будто невзначай зацепил ногой ножку стула, и девушке пришлось смириться.
- Не дергайтесь, - приказал он, - вы мешаете мне сосредоточиться. - Он вновь приступил к чтению. - А вот и хорошее! - Он перевернул страницу и увидел низкий балл, поставленный Лоррен за эту работу. - Что? Это замечательное сочинение!
- Замечательное? Да оно просто ужасно! Грамматика возмущает, язык берет начало в сточной канаве, все правила нарушены...
- Да откройте уши и глаза: язык на уровне современных требований, острый и едкий. Прекрасные идиомы. Так говорят все вокруг вас, только вы слишком глухи, даже преднамеренно глухи, чтобы услышать это.
- Но повседневная речь - это не язык для сочинений по английскому. Конструкция предложений слишком свободная и часто неправильная.
- Говорю вам - это хорошо. Оно не напыщенное и не лишено оригинальности. Эта девочка, очевидно, всеми силами сопротивляется беспощадным методам ортодоксальных учителей. Я с радостью возьму ее начинающим репортером, если она этого захочет. - Он принялся за следующее сочинение. - А вот это утверждение изначально неверное. Вы разве не учите их пользоваться только проверенными, достоверными фактами? Это одно из первых правил всех описаний и репортажей.
- Но учителя английского не имеют дело с фактами. Для нас важнее творческая фантазия, воображение, удачно выраженное мнение...
- Мнение? Но прежде чем они сформируют свое собственное мнение, вы должны дать им факты...
Лоррен, совершенно растерявшись, покачала головой:
- Если я начну давать им злободневные факты и слишком актуальные темы для сочинений, вызывающие или даже провокационные, их родители очень удивятся и назовут это отклонением от школьных образовательных стандартов, снижением культурного уровня и выразят сомнение в учительской нравственности.
- Тогда надо учить и родителей, не так ли?
Он прочитал еще несколько сочинений и отодвинул кипу тетрадей:
- Ваше отношение к этим работам рассказало все, что я хотел знать о вашей учительской отваге. Абсолютный ноль. Вы просто заучиваете правила по учебнику, подряд, от корки до корки, и не имеете мужества отступить от них ни на йоту. - Алан повернулся и посмотрел на ее вспыхнувшее лицо так, словно она была интереснейшим экспонатом музея. - Вы одно из тех созданий, которых я бы на милю не подпускал к преподаванию из-за их фанатичной нетерпимости ко всему новому.
Не в состоянии больше выносить его издевательства Лоррен ударила кулаком по столу и резко сказала:
- Может, вам стоит уйти отсюда подальше и оставить меня наедине с этими так раздражающими вас работами?
Но ее самоуверенность дала трещину, а прочно укоренившиеся за годы преподавания методы внезапно утратили всю свою привлекательность.
- Уйду, как только закончу, - парировал Алан, зло усмехнувшись ей в лицо, и вдруг заметил на столе нечто, привлекшее его внимание. Он быстро протянул руку и схватил листок бумаги прежде, чем она остановила его. - Ба, что я вижу! Статья? - Увидев имя автора, он уничтожающе взглянул на Лоррен. - Литературное произведение самой учительницы английского! - Он радостно потер руки: - Это должно быть очень интересно!
- Это моя статья как редактора школьного журнала, - сказала Лоррен и попыталась выхватить лист у него из рук, но он сжал ее запястье и, запрокинув голову, расхохотался:
- Вы - редактор? Это сенсация!
- Я не разрешаю вам читать это. - Она все еще пыталась освободиться.
- А я и не спрашивал разрешения, - ответил он и начал читать.
Лоррен тяжело вздохнула и опустилась на стул. Алан, не прерывая чтения, отпустил ее. Она затаила дыхание и выжидающе смотрела на него:
- Ну?
- Что я могу сказать? - Он повернулся к ней и положил руку на спинку ее стула.
- Это... это так ужасно?
Он рассмеялся, увидев ее по-детски трогательные умоляющие глаза.
- Да, - сказал он и протянул руку за карандашом, - это ужасно. Но я и ожидал нечто подобное, хотя некоторые идеи недурны, - подсластил он пилюлю, занес карандаш над первым предложением и вопросительно взглянул на нее: - Можно?
Лоррен молча кивнула, сдерживая себя и внутренне сжимаясь от того, что этот карандаш сейчас сделает с ее драгоценной статьей.
- Да, вам придется побеспокоиться, - заметил он, не глядя на девушку, - потому что вы свою статью просто не узнаете.
Лоррен, заинтересовавшись, следила за его работой. Она видела, как профессионально он редактирует текст: что-то вычеркивает, что-то изменяет, переставляет слова и укорачивает предложения. Она следила за ним с любопытством пациента, наблюдающего за руками хирурга, который делает ему операцию под местным наркозом, и даже чувствовала похожее онемение, когда он вычеркивал, сокращал и писал резкие ремарки на полях, понимая, что он причиняет ей боль, но ничего не ощущая при этом, пока он не подвинул к ней через стол статью. В этот момент действие анестезии закончилось.
Статью действительно было не узнать. Алан потрудился на славу и блестяще переделал ее. Лоррен повернулась к нему и наткнулась на пристальный строгий взгляд. Алан опустил глаза и спросил с притворным опасением:
- Теперь я прощен? В любом случае мне лучше поскорее ретироваться, пока не пришлось занимать круговую оборону, учитывая ваше пристрастие к оскорблениям словами и действиями.
Он встал и пошел к двери.
Лоррен собралась к Анне, чтобы помочь той подшить платье. Она надела новую клетчатую юбку и белый свитер с высоким воротником. В дверях спальни показалась Берил.
- Ты сегодня великолепно выглядишь, Лорри, - сказала она. - У тебя прекрасная фигура, и джемпер удачно подчеркивает ее. Но я бы на твоем месте подкрасилась. Надо работать над собой, пока ты молодая, потом что-либо исправить будет гораздо труднее.
Не дожидаясь ответа, Берил принесла из своей комнаты почти всю косметику, и Лоррен пришлось уступить матери. Пока она подкрашивалась, хлопнула входная дверь - пришел Алан.
- Зайдите к нам, - крикнула ему Берил, - и посмотрите на мою красавицу дочь!
- Нет, мам, не надо, - зашипела Лоррен, но было поздно: Алан остановился в дверях и с полуулыбкой наблюдал, как она расчесывает волосы.
- Повернись, Лоррен, дай ему как следует тебя рассмотреть, - сказала Берил, и девушка повиновалась.
Выражение на его лице напомнило ей тот день, когда он в первый раз переступил порог их дома. Как и тогда, Алан окинул ее с ног до головы внимательным, оценивающим взглядом, в котором ничего нельзя было прочесть. Лоррен вспыхнула, повернулась к зеркалу и в него стала наблюдать за Аланом.
- Метаморфоза, - прошептал он.
- Вы хотите сказать, - неуверенно посмотрела на него Берил, - что она так сильно изменилась?
- До неузнаваемости, - сказал он, медленно огляделся по сторонам и небрежно спросил: - Уходите?
- Она идет к Анне, - ответила за нее мать.
- Передайте ей мой горячий привет, ладно? - попросил он Лоррен и откланялся.
Анна поприветствовала подругу низким реверансом и щедро похвалила ее за прекрасный внешний вид.
- Мои комплименты, Лоррен. Ты просто преобразилась. Теперь ты достойный противник нашей дражайшей Марго. Я серьезно, Лоррен, перестань качать головой! А какая реакция была со стороны... э-э-э... некоего квартиранта?
Лоррен залилась краской:
- Он назвал это... метаморфозой.
- Так и сказал? - Анна просияла от радости. - То, что нужно! Я могу только повторить это. Очень верное слово!
- Давай не будем об этом. Я сомневаюсь, что в его словах есть хоть капля искренности. - После своих слов Лоррен тут же почувствовала угрызения совести, так как прекрасно знала, что это неправда, но почему-то очень хотела убедить себя в обратном. - Где твое платье? Это сейчас гораздо важнее.
Закончив с шитьем, они выпили по чашке чая, и Лоррен отправилась домой.
Войдя в холл, девушка услышала доносящуюся из комнаты постояльца музыку. Она сразу же узнала свою любимую симфонию Дворжака "Из Нового света" Лоррен долго стояла, завороженная великолепной музыкой, но вдруг во время одного из тихих пассажей половица под ее ногами скрипнула. Девушка затаила дыхание, надеясь, что Алан ничего не услышал, но его дверь вдруг резко распахнулась и он раздраженно спросил:
- Что вы здесь делаете?