Но мне нравилось смущение этого атлета в белом. И жест руки в волосах. И голос. И взгляд голубых глаз. Стоп, сказала я себе, достаточно… Человек на работе, посторонний человек, твое дело - показывать замок.
- Ничего страшного, мсье Дюлен, - ободрила я. - Такова ваша профессия, я понимаю.
- А ваша родинка, вот эта… - Он наивно показал ее место на себе, над верхней губой.
- Родинка, мсье?
- Да! Я не заметил ее ни у кого на портретах. Но она же фамильная? Правда?
- Да, от мамы. Ее портрет висит в папиной спальне. И в моей на камине тоже есть ее фотография. Вы просто не обратили внимания. Если вам интересно, можем вернуться и посмотреть. - Боже мой! Какая глупость! Зачем я говорю об этом? Но зачем он смотрит на меня так?
- Извините. Мое любопытство неуместно, - проговорил он, не отводя взгляда. - Как и мое появление. Вам нужно отдохнуть. У вас совсем больные глаза.
- Глаза? - Я машинально потерла их. Странно, они давно не напоминали о себе.
- Не трогайте руками! Можно занести инфекцию! У меня в машине есть глазные капли. Знаете, иногда приходится провести за рулем всю ночь… Я сейчас принесу вам капли и уеду. Отдыхайте. Продолжим осмотр как-нибудь в другой раз.
Он попятился к выходу из зала, на ходу поправляя выгоревшую прядь. В белой одежде с головы до ног.
- Подождите! - Я вдруг испугалась, что белая фигура с выгоревшими волосами сейчас исчезнет. Слишком все напоминало очередной сон. - Куда вы?
- Это очень хорошие капли. Искусственные слезы. Вашим глазам сразу станет легче. Я сейчас принесу.
- Искусственные слезы? Не нужно! Все в порядке.
- Вы уверены?
- Конечно. - Мое сердце стучало в висках, глаза снова жгло сухим огнем, но человек в белом не исчезал! - Продолжим экскурсию?
- С удовольствием. - Он виновато улыбнулся. Ужасно милая улыбка… - Но… Но вы опять трете глаза!
- Больше не буду, - сказала я и попыталась улыбнуться, подумав: как приятно, что кто-то заботится о здоровье моих органов зрения.
- Но ведь кто-то же должен? - веско произнес Дюлен. - У вас такие необыкновенные зеленые глаза.
Кошмар! Я вздрогнула и невольно прикрыла ладонью рот. Выходит, свои мысли я произнесла вслух? Естественно, последнее замечание торговца недвижимостью осталось без ответа. Мы молча прошли по залам и спустились в кухню. Я чувствовала, что он хочет заговорить со мной, подставить мне руку, но не решается. И это тоже было приятно.
- Я приготовил фонарь, госпожа баронесса, - отрапортовал дворецкий. - Изволите осмотреть подвалы и башни?
- Он керосиновый? - поразился Люк.
- Девятнадцатый век, мастер Шератье, мсье, - гордо сообщил старик, намереваясь сопровождать с фонарем госпожу баронессу и ее гостя.
Люк едва сдержал себя, чтобы не расхохотаться: дворецкий выглядел таким древним, дунь - и рассыплется в любую секунду. Куда уж ему лазить по подвалам и башням!
- Не волнуйтесь, мсье Герен, - сказал Люк. И решительно протянул руку, чтобы забрать фонарь у дворецкого. - Я смогу позаботиться о госпоже баронессе.
Он посмотрел на девушку. Она задумчиво улыбалась и опять быстро потерла глаза. Наверное, машинально, сама не замечает. Понятно же, что ей хочется, чтобы кто-то заботился о ней. Она ведь проговорилась об этом. Но неужели у нее нет поклонника, мужчины, какого-нибудь жениха, наконец? Говорят, в благородных семьях до сих пор будущего супруга подыскивают чуть ли не со дня рождения…
А вдруг правда никого, кроме этого старикана в театральных белых перчатках? Они ведь только что обошли огромное здание и не встретили ни единой души. При мысли о том, что этой девушке предстоит ночевать здесь одной, Люк ощутил дуновение суеверного ужаса. Как в детстве, когда отец посылал его за какой-нибудь надобностью в подвал, а там, пока не найдешь выключатель на шероховатой стене, было жутко темно и безнадежно страшно. Или когда пару лет назад, зимой, в Альпах под его ногами обрушился снег и Люк повис на тросе беспомощной марионеткой. Понятно, его вытащили, в связке он был не один, но что он пережил в те минуты над сияющей снежной бездной…
- Доверьте осветительный прибор мне, мсье Герен, - сказал Люк.
- Вы позволите, госпожа баронесса? - спросил дворецкий.
Прежде чем ответить, девушка посмотрела на Люка. Своими странными глазами, больными и все равно прекрасными. Может быть, стоит еще раз предложить ей капли? Нет, слишком интимно говорить про лекарство при дворецком.
- Я позабочусь о госпоже баронессе, - в полной тишине вежливо повторил Люк, пятерней откидывая волосы и растерянно переводя взгляд со старика на девушку.
Он всегда поправлял прическу в момент растерянности: молчание неизменно сбивало его с толку и выводило из себя. Люк не выносил молчания, а его отец не выносил этот жест безнадежного, по его мнению, сына - растопыренные пальцы елозят в волосах. Отец хлестал по рукам, лично под корень обрезал челку. Но волосы у мальчишек отрастают быстро…
Девушка потерла глаза, похлопала ресницами, как будто проверяя, видит ли она. Засмущалась, кашлянула, облизнула губы и опять уперлась взглядом в его лицо. А ты действительно сможешь позаботиться? Позаботиться обо мне? - недоверчиво спрашивали ее глаза. Это правда? Ты хочешь этого?
Да, в ответ подумал он, снова откидывая волосы. А что, собственно, такого?
Я тоже хочу, беззвучно призналась она. Чтобы это был именно ты. Ты сильный!
Наверное… Люк усмехнулся, пожал плечами и посмотрел на язычок пламени за стеклом фонаря. Хорошо бы сейчас тут все загорелось, подумал он, я бы вынес ее из огня. Или, например, замок начал бы рушиться, я бы мог спасти ее из-под обломков… Взять на руки, прижать к себе. Она бы обняла меня руками, я бы целовал ее на бегу, а потом в безопасном месте мы бы…
- Да, Герен, не беспокойтесь. Отдайте лампу мсье Дюлену. И приготовьте к нашему возвращению кофе. Да, в охотничьей гостиной. Идемте, мсье Дюлен. - Ее голос прозвучал из другого, будничного измерения, безжалостно разрушая хрупкое наивное колдовство. - Видеокамеру советую оставить здесь. Вы не сможете снимать все равно, там нигде нет электрического света. Но хотя бы осмотрите, будете иметь представление. Это не займет много времени.
Она пошла вперед, неловко приподнимая длинную юбку, и он вдруг увидел на ее ногах вязаные грубые носки и кеды. Причем носки были разными, а кеды - со стоптанной пяткой…
Глупости какие навыдумывал, кретин! - обругал себя Люк. Заботиться захотел! Я всегда нравлюсь женщинам, и они все от меня этого хотят. Но я-то не хотел никогда! А тут вдруг размечтался, как мальчишка: вынесу из огня, из-под обломков. Было бы о ком! О какой-то старой деве в стоптанных кедах… Это все из-за замка. Мистика какая-то. Наваждение. Надо поскорее убираться отсюда.
- Осторожнее, мсье Дюлен, здесь ступеньки. Пригните голову, низкий потолок… Лучше фонарь понесу я, вы еще обольете себя керосином, чего доброго. Давайте, давайте, я умею им пользоваться, а вы нет.
В слабом керосиновом свете ее лицо вдруг показалось Люку фантастически прекрасным! А случайное прикосновение ее прохладных рук к его пальцам, когда она потянула фонарь, - прикосновением сказочной феи. Ее тихий голос, осторожным эхом скользнувший по подземелью, эхом же отозвался в его грудной клетке.
А что, если, дерзко подумал Люк, прижать ее к себе покрепче, впиться ей в губы и прямо тут… Да, тут, на древнем каменном полу, в подземелье! Вот это приключение! С настоящей баронессой, владелицей замка! Такой девчонки у него не было никогда! Но она же наверняка заорет, начнет отбиваться… Ну и что? Старик не услышит, они забрались далеко. Да и посопротивляется она скорее всего ради приличия. Он же чувствует, что нравится ей. И здорово нравится! Вон как она смотрит на него и не убирает рук с фонаря…
- Вы хорошо себя чувствуете, мсье Дюлен?
- Что? Простите, я не расслышал… - Люк перевел дыхание, уступая баронессе фонарь.
Она приподняла фонарь повыше и еще раз пристально посмотрела в его лицо.
- У вас случайно нет клаустрофобии? Вы не стесняйтесь, скажите, многие не выносят замкнутых пространств, подвалов.
- Нет. Все хорошо. - Люк вскинул пальцами волосы и удивился, почувствовав под ними на лбу капельки пота. - Все хорошо, - повторил он. - Правда.
- Придется поверить вам на слово. - Девушка старательно улыбнулась. Впервые с момента их знакомства. - Но, может быть, аллергия? Здесь пахнет затхлостью.
Люк машинально потянул носом. Точно, воняло плесенью и еще какой-то гадостью. Странно, что прежде он не обращал на это внимания. Впрочем, почему странно? Его нос всегда проделывал со своим хозяином подобные штуки, хотя в основном практически не чувствовал запахов.
Люка это вполне устраивало. Одеколоны и дезодоранты он приобретал, руководствуясь исключительно известностью марки, чтобы на кокетливый полувопрос, полуутверждение женщины в своих объятиях: "Ты так дивно пахнешь, Люк…" - бросить небрежно, но честно: "Кензо" или "Живанши". Врать в быту Люк не любил: зачем тратить память на то, чтобы помнить, что ты сказал, а что нет? Другое дело, когда профессионально требуется приписать недвижимости несуществующие достоинства. Но ведь это же в рекламных целях! Реклама - это не вранье. Все прекрасно знают, что маргарин никак не может иметь вкус сливочного масла, но ведь никто не удивляется, когда по телевизору каждые четверть часа твердят об этом?