- Да говорю же вам, никакой клаустрофобии, - сказал Люк. Он держал ее за запястье и чувствовал нежные удары пульса. Нормального человеческого пульса. - Это все из-за запаха, - виновато признался он, глядя на девушку снизу вверх. Она стояла парой ступеней выше. - У меня проблемы с запахами…
- Хорошо, в таком случае мы не будем осматривать конюшни. - По ее губам скользнуло подобие улыбки. - А пока можем передохнуть и подышать на крепостной стене. Еще один виток лестницы, и мы окажемся у выхода на стену. Идемте.
Но не двинулась с места, продолжая держать свою руку в его. Фонарь освещал только их руки и ее лицо в обрамлении густых темных, сливавшихся с остальной темнотой волос. Как на картине старого мастера, какого-нибудь Рембрандта…
- А зачем? Зачем… - Надо о чем-нибудь заговорить, торопливо подумал Люк, иначе она выдернет руку и все кончится. - Зачем нужна пустая башня?
- Собственно, это такая лестница на смотровую площадку. Каменная лестница, спрятанная стенами со всех сторон…
Она едва заметно облизнула губы и с усилием пару раз закрыла и открыла глаза. Наверное, опять беспокоят, подумал Люк, но она не хочет отрывать руку, а в другой у нее фонарь. Он испытующе сжал ее руку чуть сильнее. Выдернет или нет? Но ее пальцы тоже сильнее переплелись с его. Однако! - подумал Люк.
- Это очень прогрессивно по тем временам, - говорила девушка, а они все стояли на том же месте, не отнимали рук и напряженно смотрели друг другу в глаза, Люк боялся пошевелиться. - Ведь тогда лестницы вокруг и внутри башен были, как правило, деревянными и сгорали во время осады. А каменная не сгорит! Кроме как из капустного хранилища на эту лестницу можно попасть с крепостной стены, причем сразу на средний ярус. Так вы точно не хотите подышать воздухом на крепостной стене?
Люк отрицательно помотал головой. Он готов был стоять так до бесконечности, держать ее руку, чувствуя биение ее пульса, слушать ее голос, о чем бы она ни говорила, вдыхать этот поток воздуха, безудержно лившийся откуда-то сверху…
- …На башне стояли дозорные и зажигали что-то вроде маяка, чтобы лодки не разбивались в бурю о скалы, передавали светом сигналы на тот берег, на несколько миль вокруг…
Ее губы двигались, как два самостоятельных маленьких существа, а кончик ее языка - как третье, но самое смелое существо вдруг скользил по ним, всякий раз заставляя Люка судорожно сглатывать возникающий в горле комок.
Ты ведешь себя как мальчишка, Люк. Будь мужчиной! Прояви решительность! Она ведь ждет этого от тебя. Женщины не облизывают губы, если не намерены целоваться. Смелее!
- …А в самые давние времена, может быть, именно на нашей скале сидела легендарная Лорелея. Помните историю об этой безжалостной блондинке?
- Но вы же брюнетка, баронесса, значит, мне нечего опасаться. Давайте фонарь, и идем на башню.
Он почти вырвал фонарь из ее руки. Из той, другой, левой руки, которую он не сжимал в своей. Но ее правую он тоже не отпустил, уверенно зашагав вперед по ступеням. Стыдно признаться, но это было самым решительным действием, на которое он оказался сейчас способен.
Из его руки в мою текло тепло. Даже не тепло, а настоящий жар! Это было просто невероятно: сначала согрелась моя правая рука, потом жар добрался до плеч, груди, осторожно заструился в левую, медленно начал пробираться ниже и ниже, к животу, к ногам… Только бы он не убирал свою волшебную руку, пока я не согреюсь окончательно!
Я боялась пошевелиться и болтала все, что только приходило мне в голову: про устройство башни, про дозорных, про сказочную Лорелею. А он не отрываясь смотрел мне в лицо и слушал. Или нет, не слушал? А немного изумленно изучал меня? Ну, изучал… Что ж такого? Человек впервые видит меня. Я тоже смотрю на него более внимательно, чем как если бы знала его давно. У него очень приятное открытое лицо, добрые глаза. Человек с такими глазами не может сделать ничего плохого, все, что бы он ни задумал, тут же отразится в таких глазах. Как же он торгует недвижимостью? Торговцам ведь приходится привирать, обманывать, вводить в заблуждение, блефовать. А тут голубые глаза и белые одежды… И эти выгоревшие волосы… И этот жест, которым он привычно и уверенно поправляет их… А губы? Какие у него губы? Почему я до сих пор не рассмотрела их как следует? Я же без очков и освещения явно маловато…
- Вы брюнетка, баронесса, значит, мне нечего опасаться.
При чем здесь брюнетка? Ах да, я же упомянула Лорелею.
- Давайте фонарь, и идем на башню!
Как, уже все?! - испугалась я. Но я еще не успела согреться окончательно! Я инстинктивно вцепилась не только в его горячую руку, но и в дужку фонаря. Но Дюлен отнял у меня лишь средство освещения и энергично повел вверх по лестнице, а тепло по-прежнему продолжало течь от него ко мне. Даже если это сон, подумала я, и человек в белом, который ведет меня на башню, исчезнет, все равно - это хороший сон. Теплый!
Я благодарно сжала его пальцы. Они ответили мне тем же!
- Странно у вас тут, - сказал он.
- Чем же? Лестница как лестница. Все неприятные запахи остались внизу. Опустите фонарь - и вы увидите звезды.
- Правда, бойницы и звезды. Но раньше была глухая стена!
- Чтобы у врага было поменьше возможности запустить внутрь стрелу с горящей паклей. Или копье. Что тут странного?
- Я не об этом. Здесь как-то слишком пусто.
- А что здесь должно быть?
- Не знаю. Мыши какие-нибудь. Крысы, паутина, птицы… - Он загадочно и многозначительно смотрел на меня.
- Да вы романтик! Скажите еще привидения и летучие мыши! Это все для фильмов ужасов. А мы живем здесь. Мышки, конечно, водятся. Как без них? Но периодически коты Герена устраивают на них облаву. В жилых покоях мышей нет! Паутину тоже в общем-то стараемся удалять. Ну вот, мы и на башне. - Эх, подумала я, теперь придется разжать руки, глупо же ходить по смотровой площадке, держась за руки.
- Да, - сказал он. Как будто прочитал мои мысли! - На башне. - И, отпустив мою руку, шагнул вперед.
Залитый лунным светом пол из металлических плит гулко отозвался пустотой. Дюлен замер на месте и вопросительно посмотрел на меня. Красивая фигура в белом на фоне вытянутых готических зубцов, за которыми звездное небо, темные воды Рейна и огоньки на другом берегу - в Германии.
- Не бойтесь, - сказала я. - Пол очень прочный. Эти плиты рассчитаны на целый отряд в тяжелых доспехах. Присядем, полюбуемся видом? - Я показала на деревянную скамейку.
Эта грубоватая садовая скамья с высокой спинкой стоит здесь всегда, сколько я себя помню. Самое главное в ней - высокая спинка, можно расположиться с комфортом, как на диване. Раньше здесь всегда лежал плед, подушки, жестяная коробка с какими-нибудь сухими сластями. Я очень любила проводить на этой скамейке время. Смотреть на реку, на небо, загорать, читать. Не обязательно стихи или романы, очень многие из моих учебников по орнитологии были проштудированы именно тут - на высоте птичьего полета.
- Присаживайтесь, мсье Дюлен, - повторила я приглашение, потому что он все так же продолжал смотреть на меня. - Полюбуемся пейзажами.
- Да, несомненно. Пейзажами, - произнес он с таким видом, как если бы пытался мучительно что-то вспомнить, но никак не получалось, и поспешно подошел к бойнице между зубцами. - Потрясающе! - сообщил он, не оборачиваясь и почти наполовину вылезая из бойницы наружу.
- Рада, что вам нравится.
Я привычно оперлась ладонями о спинку скамьи. Но тут же отдернула руки. Ну и пылища! Теперь ясно, почему Дюлен не торопится садиться: у него ведь белые брюки и белый джемпер.
- Просто фантастика! Невероятно! - продолжал восторгаться он, по-прежнему не оборачиваясь ко мне.
- Знаете, когда я была маленькая и в такие лунные вечера приходила сюда с папой, мне всегда казалось, что на горной дороге из тумана вдруг покажутся всадники. В старинных одеждах или в латах, с развевающимися знаменами, под звуки рога, - рассказывала я его спине, как бы не замечая невежливости поведения Дюлена.
Хотя сейчас его невежливость очень устраивала меня: я торопливо освобождалась от вязаной кофты и юбки. Наивно, но мне так хотелось посидеть с ним рядом! Можно будет опять как бы невзначай прикоснуться к его руке, и из нее потечет тепло…
- Или по Рейну вдруг проплывет старинная каравелла, - болтала я, пристраивая клетчатое полотнище юбки на пыльной спинке скамьи, кофту я уже расстелила по лавке. - Понятно, что каравеллы не ходят по Рейну. Но все-таки! Я же была маленькой девочкой, жила в замке и имела полное право представить себя сказочной принцессой. А вы никогда не мечтали очутиться веков эдак пять назад, примерить латы, вскочить на коня?
- На коня?
Наконец-то он подал голос!
- Кстати, одно время я слегка занимался верховой ездой. Вы вроде упоминали что-то насчет конюшен? - Он обернулся, помотал головой, поправил прядь и спросил с интонацией ребенка, которому впервые показали карточный фокус: - Как вы это делаете?
- Что именно? - знакомым голосом переспросила сказочная принцесса, с интересом наклоняя голову.
От лунного света ее темные волосы отливали серебром. Тонкое черное платье изысканно облегало мягкие плечи, гибкие руки, точеную грудь, гибкую талию и тяжелыми складками падало на пол. На лунный свет. Средневековая миниатюра - принцесса в черном, парящая в лунном свете.
Но у принцессы должна быть корона! Или какой-нибудь венец! Зачем корона, когда и так видно, что это принцесса…