- И тем не менее позвольте мне, Малышев, равняться не на Петрухина, не на Вострухина, не на... не знаю, на кого там еще. Мы с вами кто? Планирующая организация. Наше дело что? - спросил он, передразнивая Павла Ивановича. - Составлять планы. А "ихее", как говорит наш общий друг и мучитель Драгин, выполнять план!
Неожиданно подала голос Наденька:
- Позвольте мне, Виктор Алексеевич, не согласиться с вами. Кирилл Васильевич прав, сто раз прав!
Одинцов с притворным умилением посмотрел на нее.
- Каменщик, каменщик в фартуке белом, да?
Копировщица Люда, бледнея от собственной смелости, объявила, что ей ужасно надоело видеть всюду дома из кирпича, одного кирпича, только кирпича. Тут не выдержал тихий Шитиков. Бросив карандаш, сцепив за спиной руки, чертежник с трагическим выражением зашагал по комнате. Весь его вид говорил: он не может, не желает, просто отказывается работать в таких условиях!
Минут за пять до конца работы Кирилл зашел к секретарю комсомольской организации треста Бельской, которую все звали по имени - Лилей. Она работала инженером-сметчиком проектного отдела.
Уперев коленки в стол и раскачиваясь в этом несколько рискованном положении, черноволосая, коротко стриженная девушка подняла глаза на вошедшего: круги роговой оправы очков казались еще больше на маленьком белом лице. Она выглядела такой тихой, такой интеллигентной - мухи не обидит. Но Кириллу уже пришлось наблюдать на собрании, какого жару она задала предпостройкома Жильцову, когда тот неосторожно посоветовал проектировщикам не совать нос в производство.
То, что по вечерам из открытых окон нового клуба строителей доносились звуки труб и флейты, то, что активно работали кружки английского, французского, китайского языков, то, что коллектив самодеятельности стройтреста вышел на первое место в районе, было немалой заслугой комсомольского вожака Лили Бельской, принесшей в трест нерастраченный задор шумной и полнокровной студенческой жизни. Но началось самое глухое время - время летних отпусков. Лиля ломала голову над тем, как оживить работу среди молодежи.
Волнуемый событиями дня, Кирилл рассказывал о подмостях.
- По-моему, ты, Малышев, пришел не по адресу. Это дело администрации, БРИЗа. Может быть, следует объявить открытый конкурс на лучшие подмости для каменщиков? С премиями.
Честное слово, у Лили светлая голова! Именно конкурс - как он не подумал об этом? Он и сам первый подаст свой проект.
- У тебя все, Малышев? Тогда у меня вопрос: какое у тебя комсомольское поручение?
- Так я ж недавно пришел в трест.
- И я здесь не с рождения. - Лиля так сильно оттолкнулась от стола, что едва не потеряла равновесие. Это настроило девушку на более серьезный лад. Протерев большим пальцем стекла очков изнутри, она сказала: - Мало бываем в общежитиях строителей, Малышев. А у меня сигнал: снова случай пьянки. Может, проведешь беседу в общежитии?
- В такую жару?.. Сейчас плавать нужно, а не беседовать.
Лиля шлепнула себя ладошкой по голове.
- Стоп, это идея! Сам-то ты, Малышев, умеешь плавать?
- Немножко! - поскромничал он.
- Вот и организуй секцию плавания. Меня первую пиши. - Аккуратная Лиля вынула из стола тетрадь, в которую записывала комсомольские поручения, сделала в ней пометку. - Только помни: предложил организовать секцию ты, а спрашивать с тебя будем мы, комитет. Ясно?
- Ты бы, Лиля, лучше утку спросила: хочет ли она плавать? - загадочно ухмыльнулся Кирилл.
Знал бы секретарь комитета, что о водной станции он вспомнил еще и потому, что там бывала Лера. Весь день он думал, как ее разыскать. Лучше повода не придумать.
Дома за обедом Кирилл казался озабоченным, он даже не доел свой любимый кисель.
- Ты здоров, сынок? - осторожно спросила мать.
- Угу! - Он встал из-за стола. - Спасибо за питание!
- А я-то, дура, старалась, - обиделась Варя. - Цветную капусту достала, кисель сварила. Ничего не оценил.
- Еще как оценил-то, Варвар... Кисель - чудо! Просто у меня аппетита нет. И дела есть кое-какие...
В открытое окно парусом вдувалась занавеска, порывы ветра доносили с бульвара духовую музыку. Он закрыл окно - стало душно. Черт с ним, пусть лучше вальсы, чем жара!
На столе лежал успевший пожелтеть на солнце набросок совка для разгрузки машин. Кирилл сделал чертеж еще в первые дни работы в тресте, под свежим впечатлением того, как на его глазах опорожнился грузовик, вывозивший мусор. Позже он занялся своей поэмой, и совок показался такой чепухой.
Кирилл прилег. От подушки пахло духами, он уткнул в нее лицо. Лера спала на этой подушке - чудеса да и только!
- К тебе можно, Кирястик? - В дверь заглядывала Варя.
- Нет.
- Ты же просто лежишь.
- Я не просто лежу - я думаю.
Сестра вошла в комнату.
- У тебя были предшественники в птичьем мире. Например, индюк, который тоже думал. Причем ухитрялся делать это стоя.
У Вари острый язычок, лучше не связываться с ней.
- Я бы на твоем месте, брат мой, враг мой, заранее сговаривалась: что и кому будешь врать.
Это было уже нечто новое. Кирилл вопросительно посмотрел на сестру.
- Делаете невинно-удивленные глаза? Сейчас все поймете. - Она выдержала паузу, чтобы помучить его. - Перед самым твоим приходом звонил один человек.
Сам не зная почему, Кирилл подумал о Лере, и сердце его забилось. Но откуда Лера могла узнать его телефон?
- Ну?
- Не погоняй, не запряг! Я еще подумаю, говорить ли! - Девушка прошлась по комнате, стараясь не становиться на швы паркета: это занимало больше времени. - Может, не надо?
Кирилл рассердился.
- Говори и уходи. Или не говори и уходи!
Варя была не прочь помучить его дольше, но сейчас, видно, это не входило в ее планы.
- Ладно уж! Лешка звонил. И страшно удивился, когда узнал, что ты сегодня... ночевал у него.
- А у тебя... язык чесался?
- Я бы не сказала ничего, если б он не обмолвился о том, что ты вчера удрал с вечеринки.
Кирилл смущенно прокашлялся.
- Лешка просил еще передать, чтобы ты приходил сегодня на водную станцию. У них соревнования какие-то, он тоже плывет. Билет для тебя оставлен на контроле.
- Во сколько он звонил?
- Я же сказала: перед самым твоим приходом.
- Ты б еще в двенадцать ночи вспомнила! - Кирилл взглянул на часы. - Заплывы уже кончаются. - Но тут он подумал, что неплохо бы уже сегодня договориться с Лешкой насчет занятий. Да и о Лере, может быть, он что-нибудь узнает.
В комнату вошла Антонина Ивановна.
- И я бы тебе, сынок, посоветовала прогуляться. Небось полные легкие пыли набрал за день на своей стройке...
Кирилл торопливо стягивал через голову сорочку.
- Я бы уже подъезжал к "Динамо", если б эта мелкая интриганка не играла полчаса на нервах.
- Я играла?! Да, дождаться благодарности от родного брата - все равно, что пожелать летом снега...
Быстро переодевшись, он сбежал по лестнице, перепрыгивая через пять ступенек сразу. Увидя брата в окно, Варя сняла "маскировку" с машинки; вот-вот должна была появиться заказчица, потому-то заговорщицы так желали остаться одни.
Еще в прошлом году, напуганный состоянием матери, Кирилл взял с нее слово, что она не будет больше шить. Не так-то просто проверить, держит ли она слово. Как ни тихо открывал он дверь, возвращаясь домой, как ни осторожно ступал, швейная машинка к его появлению была накрыта покрывалом, а мать хлопотала по хозяйству или, лежа на диване, слушала радио. Ему и невдомек было, что Антонина Ивановна различала походку сына еще на улице, по стуку парадной двери знала, что идет он, и успевала "принять меры".
Однажды, поздно возвращаясь домой, он увидел свет в окне комнаты матери. Интересно, чем она занимается в такое время? Вспомнив мальчишеские годы, он залез на высокий тополь, росший в саду напротив их дома. Тонкая макушка гнулась от его веса, особенно когда Кирилл стал раздвигать ветки, чтобы разглядеть свои окна. В непривычном для глаза ракурсе комната показалась незнакомой, стола с машинкой не было видно, зато он разглядел мерно колыхавшуюся тень на стене: мама крутила ручку швейной машинки.
- Ты что это там делаешь, а? - грозно крикнул он.
В окне показалась Антонина Ивановна, прикрывая глаза ладонью, она всматривалась в темноту. Голос сына донесся с улицы, но так громко, словно Кирилл был где-то рядом. Разглядев на уровне пятого этажа, среди переплета веток, черное пятно, мать тихо ахнула. Перепуганный юноша стал поспешно спускаться на землю.
Она не ругала его, только крепко обняла, когда он вошел.
- Обещай мне, сынок, что никогда не повторишь этого. У меня чуть сердце не остановилось, когда я увидела тебя там... Хочу крикнуть - и не могу. А что, если б ты сорвался?
- И буду лазить и буду срываться, если ты не бросишь шить, - упрямо твердил он.
Антонина, Ивановна не желала себе зла, но когда неделю назад появилась одна из ее старых заказчиц и предложила выгодную работу - могла ли она отказаться? Кириллу так нужен светлый летний костюм. Бюро прогнозов сообщило, что жара продержится до конца лета. Единственный костюм Кирилла, перешитый из старого отцовского, стал почти неприличен.