Эмили задумчиво посмотрела на его длинные стройные ноги, широкую грудь, на то, как черные волосы касаются белоснежного воротничка рубашки, и подняла бровь.
Коул Престон был прекрасно сложен и, несомненно, страстен. Непростительно упустить такую невероятную возможность.
И не только непростительно, но и преступно.
Она осторожно откашлялась.
– О каком бизнесе вы хотели разузнать, мистер Престон?
– Вы не знаете, здесь ли сейчас некая Эмили Рейне?
Некая Эмили Рейне. Ах, как невежливо, сказала бы Ида.
– Я Эмили Рейне, – сухо представилась девушка.
Он не только захлопал глазами, но даже слегка качнулся назад, Эмили не дала ему шанса вернуть равновесие.
– Вы сказали, что хотели бы что-то обсудить со мной, мистер Престон. Что именно? Меня ждет электрик, который должен сообщить, в какую кругленькую сумму обойдется мое стремление привести это здание в соответствие с двадцатым столетием.
– Возможно, вы не заметили этого, – Коул натянуто улыбнулся, – но столетие сейчас двадцать первое.
Эмили спокойно ответила:
– На самом деле я это заметила, мистер Престон. Но я не могу себе позволить оборудовать это здание с учетом достижений последнего времени. Конец прошлого столетия пока вполне меня устроит.
Он взглянул на ржавые пятна на потолке.
– А где вы планируете взять деньги на электриков?
Ее шок, продолжавшийся какую-то долю секунды, сменился гневом. Скрестив руки на груди, Эмили холодно произнесла:
– Хорошие манеры больше в школах не преподают.
Он сдвинул брови, потом спросил:
– Что, простите?
– Я сказала, что хорошим манерам в школах больше не учат. Такие занятия организованы для девочек-подростков в нашем городке, – солгала она. – Но я уверена, что вследствие крайней необходимости вам позволят их посещать.
Его темные глаза сверкнули.
– Они начались всего несколько минут назад, – добавила Эмили. – Если поспешите, то пропустите не слишком много. Кстати, одна из тем этих занятий посвящена тому, что неприлично расспрашивать незнакомых людей об их личных финансовых делах.
– А там не будет темы, – спокойно спросил Коул, – посвященной тому, что противозаконно обманывать маразматических старушек, вымогая у них последние деньги?
Это было ничем не завуалированное обвинение, но Эмили не собиралась разражаться гневной отповедью, поскольку гнев – частичное признание своей вины. А так как девушка ни в чем не считала себя виновной, она не собиралась доставлять ему удовольствие увидеть ее защищающейся.
– Кто и кого, по вашему мнению, обманывает, мистер Престон?
– Я подозреваю, что вы обманываете – или, по крайней мере, пытаетесь – мою бабушку.
Эмили про себя сосчитала до пяти, прежде чем спросить:
– И что именно навело вас на такую мысль?
– Моя бабушка намерена поддерживать это… это…
Он обвел взглядом обветшалое помещение.
– Это здание использовалось раньше как склад, – объяснила Эмили. – Я стараюсь переделать его в прекрасный Центр творчества для пожилых граждан. И к вашему сведению, я не получила ни единого цента от…
– И смею уверить, не получите.
На этот раз ей пришлось считать до десяти.
– Послушайте, – строго сказала Эмили. Ее пульс лихорадочно бился. – Давайте проясним кое-что, мистер Престон. Ваша бабушка не сказала мне ни слова о том, что собирается дарить нам что-то кроме своего времени и незаурядного таланта. Если бы она предложила деньги, я бы отказалась. Это…
Коул то ли вздохнул, то ли фыркнул.
Если бы циклевочный агрегат не весил полторы тонны, Эмили с удовольствием запустила бы им в непрошеного гостя.
– Это у вас такая привычка – ходить и оскорблять всех встречных?
– Только тех, кто собирается воспользоваться слабеющим разумом моей бабушки.
Было ясно, что переубедить этого человека невозможно.
– Похоже, вы ужасно неснос…
В дверь постучали, и Эмили немедленно захлопнула рот. Знакомый голос весело произнес:
– О, я очень надеялась, что вы двое сегодня встретитесь.
– Да, мы только что встретились, Ида, – ответила Эмили, а Коул Престон улыбнулся и чмокнул в, щеку свою элегантную изящную седовласую бабушку.
Эмили добавила:
– Хотя, должна сказать, не могу представить, почему вам этого так хотелось.
Ида тихо хихикнула и похлопала Коула по руке.
– Коул из тех, кто лает, но не кусает, дорогая, И раз я не хочу ехать в дом престарелых, то и не поеду. Он может топать ногами и скрежетать зубами сколько угодно. Это ничего не изменит.
Дом престарелых? Интересно, сколько раз еще Коул Престон разочарует ее?
– Вы хотите отдать бабушку в приют?!
– Да, – ответил он, сухо кивнув. – Там ей будет лучше.
– Да что вы? – ответила Эмили с вызовом. – И кто это утверждает? Вы?
Ида снова хихикнула.
– Задай ему хорошенько, Эмили. А где Бэт? – Старушка похлопала по своей модной сумке. – Я принесла ей немного масла жожоба, которое купила в прошлом году в Санта-Фе.
И как такая милая и добрая женщина может приходиться родней такому чванливому нахалу!
– Бэт в дальнем конце здания, разговаривает с электриком, – ответила Эмили, храбро выдерживая самоуверенный взгляд Коула Престона.
Ида кивнула и направилась в соседнее помещение, бросив на ходу:
– Коул, помоги Эмили, пожалуйста. Эта штуковина, которая нужна для чего-то, слишком громоздка, чтобы она управлялась с ней одна.
Коул не сдвинулся с места. И хотя он явно не собирался ей помогать, Эмили захотела самолично удостовериться в этом.
– Хотя бы попробуйте.
– И пальцем не пошевелю, чтобы вам помочь, – ответил он. – Не хочу, чтобы меня обвиняли даже в легком пособничестве, когда вас вызовут в суд по делу о мошенничестве.
– Еще бы! Тогда вам придется защищаться, что может помешать вашим попыткам упрятать бабушку в какой-нибудь дурдом.
Его брови взметнулись.
– Дурдом? – повторил Коул.
Уголок его рта дрогнул, в глазах появилось изумление. С бьющимся сердцем Эмили опустила глаза.
– Вы единственный внук? – резко спросила она.
Его изумление мгновенно пропало.
– Я единственный из здравствующих родственников Иды, – ответил он, и тон его снова стал холодным, но на этот раз несколько настороженным. – Мой долг заботиться о ней и следить за тем, чтобы она не сделала чего-то опасного для своего здоровья или неразумного с финансовой точки зрения.
– Под неразумным с финансовой точки зрения вы имеете в виду выписывание чеков для сомнительных благотворительных фондов, вроде… – Эмили помолчала и обвела взглядом помещение, – например, скажем, Центра творчества для пожилых граждан.
– Вы – лишь одна из многих, ждущих внушительных пожертвований от нее.
– Я могу, разумеется, понять вашу озабоченность, – сказала Эмили. – Пожертвования Иды, видимо, уменьшают ваше наследство.
– Мне не нужны ее деньги, – возразил он оскорблено. – Я весьма состоятельный человек.
– Это по вашим словам, – в свою очередь решила уколоть его Эмили. – Хотя "порше" вы могли взять напрокат, а фирменный костюм и модные итальянские туфли приобрести в одном из окраинных универмагов "Гудвилл". Внешний вид бывает обманчив.
– В моем случае, могу вас заверить, внешний вид соответствует реальности.
Как будто ей не все равно!
– А вас не очень будет шокировать, если вы узнаете, что, возможно, вы не единственный весьма состоятельный человек в этом здании?
Коул засмеялся, скорее высокомерно, чем удивленно.
– Прекрасно, мисс Рейне. Очко не в вашу пользу за попытку обмана. Помимо того, что это была плохо исполненная попытка, я ведь проводил расследование…
– Расследование?
Ну и подонок!
– Сразу же, как только моя бабушка упомянула об этом…
Он снова обвел помещение глазами.
– Центре. Творчества, – медленно и сухо процедила Эмили. – Всего два слова, мистер Престон. Постарайтесь запомнить их.
– Я попросил своего помощника навести о вас справки.
– О? И какие же пикантные детали выискала ваша ищейка?
– Вы сравнительно хорошо известны в Обществе охраны памятников старины как специалист по восстановлению витражей.
Эмили решила не говорить о том, что слово "сравнительно" никак не вяжется с ее прекрасной профессиональной репутацией. Он, вероятно, никогда не слышал о Смитсоиовском институте. То внушительное обстоятельство, что ее имя значится в списке тех, с кем постоянно сотрудничает столь почтенная организация, совершенно ни о чем бы ему не сказало.
– И естественно, – произнесла Эмили с натянутой улыбкой, – узнав, что я человек, профессионализм которого столь высоко ценят, вы немедленно заподозрили меня в том, что я мошенница, обирающая ничего не подозревающих старушек. Теперь понятно, как вы пришли к такому заключению. Очень логично!
Он пожал плечами.
– Вы живете достаточно скромно для творческой личности.
– Творческая личность. Господи, неужели вы это поняли? А свою бабушку вы считаете творческой личностью?
На секунду Коул поджал губы.
– Однако анализ вашей кредитоспособности показывает, – продолжал он, – что вы зарабатываете своими витражами не настолько много, чтобы получить банковский кредит на покупку такого здания, как это. По крайней мере кредит какого-то солидного банка.
Слышать это было оскорбительно, но Эмили не собиралась сдаваться.
– Разве информация о персональном кредитовании не считается конфиденциальной?