Лидия фыркнула:
- Ну конечно. При его деньгах только и думать о птицах, которых он изучал сто лет назад. Он ведь почти мой ровесник.
- В том-то и дело. - Глаза Родиона Степановича искрились, как пивная пена в свете лампы, свисавшей над столом. - Он старой закалки, пока смущается своего богатства. Вы бы видели, как он ко мне кинулся. Затащил к себе в ресторан, одарил пивом. Его шофер довез меня на черном джипе до самого подъезда.
- Тебя кто-нибудь видел? - со смехом спросила Варя.
- Ага. - Родион Степанович веселился, как подросток. - Старушка Филимоновна. Она гуляла со своей разжиревшей таксой.
- Та, которая увидела меня в шубе из енота и сказала, что я богачка? - засмеялась Лидия.
- Она. - Родион Степанович отмахнулся.
- Значит, ты понял, как привлечь спонсоров? - спросила Варя. Больше всего ей хотелось узнать это. - Как? - Варя так резко подалась к деду, что пиво выплеснулось через край.
- Веди себя так, будто ты делаешь одолжение тому, от кого принимаешь помощь.
- Дикая мысль, папа, - с привычной для нее прямотой заявила Лидия.
- Тем не менее она верна. Особенно для такого маленького городка, как наш Суходольск. Но самое главное - найти первого.
- Дедушка! Родион Степанович! Отдай его мне! - молящим голосом попросила Варя.
- Дарю, - сказал он. - Кстати, за это он будет мне премного благодарен. Он не знал, что для меня сделать, а я ему теперь скажу… - Дед сощурился. - Все! Я понял! Я тебя, Варвара, сведу с ним. Но при одном условии.
- Каком?
- Ты согласишься на его деньги открыть в вашем музее отдел родной природы. А я одарю отдел своей коллекцией голосов птиц.
У деда был давний план - он хотел, чтобы в краеведческом музее открылся отдел родной природы. Он хотел, чтобы его записи птичьих голосов хранились там. Но для этого нужны деньги. На то, что музей получает из бюджета, ничего не откроешь. А еще ему хотелось, чтобы при музее работал клуб любителей певчих птиц. Но и на него нужны деньги.
- Знаешь, Варвара, сейчас в моде благотворительность. Я знаю, из кого можно вытряхнуть деньги. Если создать благотворительный фонд, а при нем - клуб, а клуб - при отделе музея, то ты станешь его директором.
Варя засмеялась:
- Какие хитрые мечты. Прямо какая-то матрешка.
- А она и есть суть нашей жизни. Одно в другом - надежно. Малое - в большом.
- Похоже, папа, я напрасно сомневалась. Если Варюха согласится, то облагодетельствует вас обоих - и тебя, и Скурихина…
После знакомства со Скурихиным Варя недолго сидела без сканера. Потом у нее на столе появился лазерный принтер, новый процессор и венец всему - жидкокристаллический монитор, тонкий и плоский.
Варя оборвала воспоминания. Дама из администрации сказала, что орденом, к которому представят Скурихина, награждают за успехи в бизнесе и за активную благотворительную деятельность. Девиз ордена - Россия. Слава. Дело.
Что ж, пускай получит. Она выпрямилась на стуле. Пускай. Он вложил много денег не только в музей, но и в предстоящий городской бал. Смешной. Неужели думал, что она согласится на роман с ним? Или как это у него называется?
При мысли о бале Варя почувствовала желание оказаться в позапрошлом веке. Когда Суходольск был видным и завидным городом, через него проходил основной путь из Европы в Азию. Никакой скуки, никакого запустения, бурная жизнь. Так почему не попробовать устроить бал сейчас? Чтобы дамы были в длинных платьях, с замысловатыми прическами, в туфлях на шпильках?
Их бал будет настоящим, не лицензионным, как Венский бал в Москве. Его купили у австрийцев, поэтому нельзя было отступить ни на шаг от сценария.
Варя уже почти дошила бальное платье - нашла фасон в старом журнале, с описанием тканей, которые нужны для такого наряда. Она долго не могла купить тончайшую ткань - органзу, которой по фасону должна быть прикрыта декольтированная грудь. Но подруга Татьяна отдыхала в Турции и купила ее там - невероятную, невесомую, нежно-зеленую…
Варя прикрыла глаза и представила, как в давние времена дамы кружатся в объятиях блестящих гусаров… Звенят шпоры… Шпага на боку… Сильная рука держит ее руку, а ее пальцы дрожат…
- Гус-а-ары… - насмешливо протянула Варя и открыла глаза, когда дверь кабинета внезапно распахнулась.
На пороге стоял… гусар.
Варя захлопала глазами, прогоняя видение.
- Здравствуйте, Варвара Николаевна, - сказал гусар и, звеня шпорами, подошел к столу. - Это я вам звонил. Вы назначили мне на пять тридцать. Но, прошу прощения, опоздал. Заносы на дороге, едва доехал.
- Еще не расчистили? - воскликнула Варя, снова вспомнив о своих коротких ботиночках. - Она опустила глаза и посмотрела под стол. Они стояли, ожидая, когда она наденет их вместо туфель, в которых сидела сейчас.
- Нет. Я даже к вам от дороги пробирался по настоящей целине. Но снег уже кончился, - успокоил он ее.
- Простите, что я налетела на вас, будто вы из метеоцентра. - Она слегка порозовела. - Вы Александр Алексеевич Ястребов? - спросила она, подглядев в ежедневнике, раскрытом на столе.
- Да. - Он кивнул.
Она смутилась и отвела глаза к окну, будто проверяя, на самом ли деле снег уже перестал.
- Не думала, что говорила по телефону с гусаром из… девятнадцатого века. Да еще с французским.
Ястребов с удивлением и интересом посмотрел на нее.
- На вас форма французского гусара времен Отечественной войны 1812 года.
- Да, моя форма сшита точно по канонам того времени. - Он кивнул, как заметила Варя, удовлетворенно. - Я слышал, что устроители предстоящего бала озабочены… его аутентичностью, - сказал он. - То есть точным соответствием идеальному балу.
Она кивнула.
- Должен заметить, все костюмы нашего военно-исторического клуба сшиты с исторической точностью. - Он помолчал, словно позволяя ей вникнуть в его слова. - Вы хотите, - продолжал Ястребов, опускаясь в кресло напротив нее, в то самое, в котором она только что представляла Серафима Федоровича Скурихина, - воспроизвести до деталей старинный бал.
- Да, мы хотим сделать его полную реконструкцию.
- Вас, насколько я знаю, беспокоят танцы, - продолжал он.
- Очень. - Она поморщилась, поигрывая карандашом с ластиком на конце. Она то водила по странице ежедневника тонким грифелем, то стирала карандашные завитки ластиком. - Мало кто, да почти никто не умеет танцевать бальные танцы, - сказала она. - Я тоже не умею. - Она покачала головой. - Я изучала материалы Венского бала, который проходил в Москве, но даже там с трудом нашли профессионалов, которые умеют правильно танцевать вальс. Я не говорю о других танцах. - Она махнула рукой.
- Тогда, я думаю, мое предложение может вас заинтересовать. - В голосе Ястребова она заметила нескрываемое удовольствие. Это слегка задело ее - она печалится, а он радуется. А говорят они об одном и том же событии.
Варя вздохнула и суховато бросила:
- Слушаю вас.
- Сразу предупреждаю: я не бескорыстен.
Варя громко фыркнула и вставила карандаш в стаканчик, отлитый в форме резинового сапога с заплаткой на носке. Подарок деда. Родион Степанович тем самым намекал: гляди под ноги, даже когда торопишься. И она, готовая сказать что-то дерзкое, удержалась.
Варя сложила руки на груди, внимательно посмотрела на посетителя и спокойно проговорила:
- Сейчас никто не рассчитывает на бескорыстие. Рассказывайте, в чем ваша корысть.
- Может быть, сначала хотите узнать, в чем ваша выгода? - спросил он.
- Я сама догадаюсь, - ответила Варя.
- Извольте. - Употребил он старинное слово, а она улыбнулась. Снова игра под старину. Но его можно понять - Варя давно заметила, что одежда диктует человеку манеру держаться. Ястребов одет гусаром, поэтому форма из синего сукна, отделанная золотым сутажом, его кивер с высоким плюмажем заставляют вынимать из глубин памяти не сегодняшние слова. - Вы нам пригласительные билеты, а мы вам - безупречные танцы.
- Вы умеете танцевать котильон? - быстро спросила она.
- Конечно. Очень известный, популярный бальный танец. Танцующие повторяют фигуры, которые изобретает первая пара. Невероятно модный в середине девятнадцатого века, - добавил Ястребов.
- Надо же, - вырвалось у нее. - А мазурку?
- Нет ничего проще. Особенно для обитателей Суходольска. - Заметив, как Варины светлые брови поползли вверх, он добавил: - Я думаю, она сохранилась в самой крови его обитателей.
- Вы имеете в виду то, что сюда ссылали поляков? - уточнила Варя.
- Да. Мазурка - несложный польский танец с четким ритмом. Его можно танцевать по-разному - стремительно и достаточно умеренно. В общем-то он народный, но примерно со второй четверти девятнадцатого века мазурку танцевали на балах, причем не только в Польше, но и у нас в городе, - закончил он. - Но кому я это объясняю, - одернул себя Ястребов. - Вы музейный работник, вы все это знаете лучше меня, Варвара Николаевна.
- Я думала, - сказала Варя, теперь уже откровенно, не таясь разглядывая его форму, - вам ближе марши.
- Марши? - переспросил он. - Да, конечно.
- Парадный, походный… - перечисляла Варя.
- Строевой тоже, - добавил он. - Его исполняет духовой оркестр при переходах воинских частей.
Они засмеялись с каким-то странным облегчением. Как будто наконец сказали друг другу нечто… Чего не было в самих словах. Но в чем было? В интонации, во взгляде, в повороте головы и в самой позе? Вероятно. Они сидели друг напротив друга, смотрели друг другу в глаза без всякого напряжения.