В предыдущих десяти случаях никто не видел похитителя (или похитителей). Кейн постарался скрыть свое возбуждение: все еще могло обернуться пустым номером. По опыту он знал, как неточны бывают свидетельские показания. Пять разных человек видят пять разных вещей.
- Вы можете описать ее?
- Да, - ее ответ был хоть и поспешным, но вполне уверенным. Лиз произнесла это одно-единственное слово с таким жаром, что Кейн подумал: возможно, ее рассказ будет точным, по крайней мере, хоть в какой-то степени. Опрошенные медики, работавшие на этаже, не заметили ничего необычного, толку от них было мало, в то время как осиротевшая мать могла подробно описать похитительницу.
- Хендерсон, - Кейн взглянул через плечо, - разыщи Джона. Скажи ему, чтобы поднялся сюда.
Он полез в карман и досадливо крякнул. Господи, до чего же ему сейчас хотелось закурить.
- Кто это - Джон? - поинтересовалась Джулия. Кейн почти забыл, что в палате присутствовала сестра Лиз. Глядя на обеих женщин, он при семейном сходстве видел и различия между ними. Одна казалась трепещущей, горячей, другая подавленной, находящейся в депрессии. Но очертания рта, разрез глаз, овал лица выдавали их близкое родство.
- Полицейский художник, - помолчав, ответил Кейн.
- Вам не нужно дожидаться прихода Джона, - сказала Лиз и достала из своей сумочки блокнот и карандаш.
Кейн глядел на потерпевшую и молча ждал объяснений. За свою практику он уже убедился, что, чем менее целенаправленны его вопросы, тем больше он узнавал. Иногда все, что требовалось.
- Лиз работала художницей в рекламе, - объяснила Джулия.
Лиз взяла карандаш; когда она наносила на бумагу первую линию, рука ее дрожала, а нервы были напряжены до предела.
Кейн все же хотел, чтобы полицейский художник поработал с Лиз, но, возможно, он получит дополнительные сведения, если Элизабет сама попытается воспроизвести на бумаге облик подозреваемой, пока они дожидаются прибытия Джона.
- Давайте, давайте, - приободрил ее Кейн. Было что-то в его голосе, какаято сила, которая передалась Лиз, заставила ее успокоиться и сосредоточить свое внимание на чистом листе бумаги. Перед ее мысленным взором предстало лицо женщины. Как лживо-благожелательно обнимала она Кэти рукой.
Лиз усилием подавляла готовые хлынуть слезы и продолжала рисовать. Ее штрихи становились все более уверенными, пока, наконец, лицо не было набросано с мельчайшими деталями. Наконец, Лиз глубоко выдохнула, словно этим могла очиститься от образа этой женщины, хотя это было невозможно.
- Вот она, - Лиз вручила листок Кейну.
Тот методично изучил рисунок. Хорош, подумал он, так же хорош, как сделал бы Джон. Это была удача.
- Сержант, позаботьтесь о копировании.
Джулия подалась вперед. У нее оставалось мало времени. Думая о бизнесе, она чувствовала себя виноватой в свете того, что происходило. Но Ник нуждался в ней.
Ник.
Она внезапно осознала, что их брат не имеет представления о том, что произошло. И рассказать ему об этом предстоит именно ей. С Лиз и так достаточно.
- Она может уйти? - спросила Джулия Кейна. Может быть, Лиз отправится с ней в их ресторан? Она сможет прилечь на старую кожаную софу в задней комнате. Джулия не хотела, чтобы ее сестра сейчас оставалась в одиночестве.
Кейн покачал головой, убирая магнитофон в футляр.
- Пока нет. Я хотел бы дождаться полицейского художника. - Он обернулся к Лиз. - В случае, если он сможет добавить что-то к вашему рисунку, это может подтолкнуть вас к какой-нибудь детали, которую вы забыли или упустили.
Он делает все, что только может, подумала Лиз.
С вымученной улыбкой она протянула сестре руку. - Поезжай, Джулия, ты не должна оставлять Ника одного в затруднительном положении.
Как ни было ей трудно, Джулия приняла такое же решение. Она обняла сестру:
- Я позвоню тебе, как только мы все закончим, - пообещала она. Кинув на Лиз последний ободряющий взгляд через плечо, Джулия вышла из комнаты.
Полицейский художник прибыл через несколько минут.
Положив рисунок Лиз на стол так, чтобы он лежал перед его глазами, Джон устроился поудобнее и начал делать свой набросок. Его штрихи были быстры и уверенны.
- А чем вы занимаетесь? - задал он вопрос тем же тоном, каким спрашивал своего внука, кем тот хочет стать, когда вырастет.
- Мой брат, сестра и я владеем рестораном и занимаемся бизнесом в общественном питании в Ньюарке. "Синклеры".
Когда-нибудь, размышлял Джон, он будет счастлив, если ему удастся сделать рисунок женщины, сидящей сейчас перед ним. У ее лица и тела такие хорошие, чистые линии. Аристократические линии. Внешность того рода, которой обладают принцессы в волшебных сказках…
Тут он почувствовал, что молчание затянулось.
- Готовят у вас хорошо? - спросил он, чтобы отвлечь Лиз от грустных мыслей.
- Ник полагает, что да. - Лиз вспомнила, как он был возбужден, когда о них впервые упомянула местная газета. Заметка была доброжелательной, и Ник после этого несколько недель парил в небесах. - Ник - это мой брат и владелец дела. - Она подумала о том, как быстро сейчас развивается их бизнес. - Клиентам нравится.
- Как-нибудь зайду к вам пообедать.
Джон взглянул ей в глаза и увидел там такую нестерпимую муку, которую не могли бы передать никакие слова. Он перестал рисовать и положил ладонь на руку женщины.
- Все будет хорошо, вот увидите, только наберитесь терпения. Кейн - наш лучший детектив. Он вернет вам вашу малышку. Лиз взглянула на него отсутствующим взглядом:
- Кейн?
- Детектив Мэдиген, - Джон кивнул в глубину комнаты, где Кейн изучал какие-то данные. - Он не слишком много говорит в отличие от меня, - Джон улыбнулся, и сетка тонких морщин растянулась вокруг его рта, - но добивается многого. Ну как? - спросил он, показывая портрет, сделанный на основе рисунка Лиз. Та задохнулась от боли, так велико было сходство.
- Очень похоже.
- Хорошо, - снова устроившись поудобнее, Джон положил блокнот себе на колени. - А теперь придадим физиономии этой леди некоторые краски. - Разложив перед собой цветные мелки, он обратился к Лиз: - Волосы?
- Седые.
- Светлее, темнее?
Лиз указала на мелок, который больше всего подходил.
- Как стальная стружка для чистки кастрюль.
- Так, как стальная стружка… - Взяв в руку нужный мелок -, Джон нанес несколько штрихов на рисунок.
- Глаза?
- Голубые. Светло-голубые. - Лиз наклонилась и вновь сама указала на нужный цвет. - Она похожа на добрую полноватую бабушку.
- Именно это делает ее такой опасной, - размышлял вслух Джон, осторожно расцвечивая глаза. - Никто и не подумает, что женщина, похожая на чью-то добрую бабушку, способна на преступление.
Закончив, он аккуратно разложил все мелки на свои места.
- Хорошо, - сказал он, - а как насчет цвета лица?
Заметив, что Лиз затрудняется с ответом, он предложил несколько вариантов:
- Бледный с родимыми пятнами или румяными щеками?
- Если не считать заметных морщинок здесь и здесь, - Лиз указала их на рисунке, - цвет ее кожи напоминает о рекламе крема для лица.
Персик и сливки, подумал Джон.
- Эй, Кейн, - позвал он. - Мисс Синклер обладает цепким взглядом. - Джон закончил с растушевкой, потом повернул портрет Лиз для рассмотрения. - Ну, как теперь?
Сердце Лиз едва не выскочило из груди. Цвета превратили воспоминание во что-то живое.
- Это она! Эта женщина, которая украла моего ребенка!
Кейн взял рисунок из рук Джона и внимательно рассмотрел его. Да, такое может освежить память. Теперь стояла задача: всем полицейским силам просеять стог сена, чтобы найти в нем иголку. - Хорошо, вы знаете, что надо делать, - Мэдиген вернул рисунок Джону. Потом он посмотрел на открытую дверь. Там его люди обшаривали все отделения, расспрашивая персонал. Известие о похищении уже успело распространиться, как огонь по сухой траве в прерии. Кейн знал, что скоро его осадят бесцеремонные журналисты, репортеры полезут со своими микрофонами даже к - управляющему больницей. Но большинство газетных стервятников будут охотиться за Лиз. Так было всегда. Но ему вовсе не хотелось, чтобы Лиз была объектом этих настырных, бессердечных расспросов. Он сам не понимал почему, но чувствовал на себе ответственность за любую дополнительную муку, через которую Лиз в этом случае придется пройти.
- Ну, мы все сделали здесь, что должны были сделать, - сказал Кейн.
Лиз кивнула и поднялась. Она не могла дождаться, когда сможет уйти отсюда, от этой пустой колыбели, что стояла в углу, постоянно напоминая о трагедии, которая только что произошла.
Хендерсон сделал шаг к двери.
- Хотите, я пошлю полисмена, чтобы доставить мисс домой? - спросил он Кейна.
- Не надо, я сам сделаю это. А ты отправляйся, с ребятами. - Он сделал вид, что не заметил изумленного взгляда, брошенного на него Хендерсоном, и кивнул на чемодан Лиз. - Это ваш?
- Да.
Кейн взял его с кровати.
- Что-нибудь еще?
Да, мое дитя! - хотелось закричать ей. Но Лиз сдержалась.
- Нет, - тупо ответила она. - Больше ничего. Пока они ждали лифта, никто не произнес ни слова.
Лиз вошла в него первой и прислонилась к потертой, из серого металла стенке. Ей потребовалось приложить все силы, чтобы удержаться на ногах и не сползти на пол.
Кейн поддержал ее и постарался сочувственно улыбнуться. Он пробуждал в ней мысли о лихих ребятах с револьверами на Диком Западе, которые были на правой и на неправой стороне, но всегда на своей собственной.
Когда они подошли к машине Кейна, Лиз, наконец, нашла в себе силы задать тот вопрос, который все время мучил ее: