- Это не в Аниве? - пискнула рыбообработчица, которую Елена Владимировна все еще держала за пораненную руку.
- Нет! - рявкнул механик, а его жена поспешно добинтовала руку испуганно глядящей на них девушке и отпустила ее.
Как только та вышла из медпункта, Елена Владимировна села рядом с мужем на кушетку, стянула с головы белую шапочку с тесемками и, обхватив руками пушистую белокурую голову, принялась раскачиваться из стороны в сторону.
- Господи, как хорошо, что мы ее отправили, как хорошо… - причитала она.
- Да… Если бы не наша плавбаза, может быть, и нас бы уже в живых не было…
- А дом наш - точно?.. Как ты думаешь?
- Думаю, да. Такие хрущевки всегда валятся первыми.
Елена Владимировна в голос заплакала. Муж обнял ее за плечи, помолчал.
- Что же нам теперь делать? Что же делать? - сквозь слезы причитала женщина. - Столько лет мы все это наживали… Теперь кануло все - вещи, ценности, память, в конце концов… Столько фотографий… Кто теперь все это нам вернет?
Муж гладил ее по голове:
- Ну не надо, Аленушка, не надо… Самое главное, что Вероника жива, а остальное ведь такая ерунда, ей-Богу…
Дверь в каюту медпункта распахнулась, и на пороге вырос капитан судна - седовласый и седоусый Иван Иванович. Из-за могучего плеча его выглядывал молодой рыжий боцман Сережа. Оба были нахмуренные и суровые.
- Слышал, слышал я про ваши дела, - сказал он, проходя и устраиваясь на первом подвернувшемся стуле. - Глубоко вам соболезную. Дочка ваша, значит, жива осталась? Счастье это большое. Других каких родных в городе не оставалось?
- Нет, - скорбно глядя в пол, ответил механик.
- А дом, как вы полагаете, ваш мог устоять?
- Думаю, не мог.
- Ну, значит, будете компенсацию от государства получать.
- А может быть, как сейнер с утра подойдет - нам пересесть на него и… - начал механик, но капитан перебил его:
- А зачем же вам это надо, чудак вы человек? Ну, приедете вы туда: дома вашего нет, вещей нет. И главное, дочери нет. Ну, получите самые первые компенсацию. А дальше-то что? Жить-то где? Пока еще какие-нибудь бараки для потерпевших построят… И будете вы по сырым палаткам мыкаться, вшей собирать. Мыслимое ли дело? Водопровод не работает, помыться негде - да люди бегут оттуда пачками. А вы сами ехать туда хотите. Погодите - успеете вы еще намаяться. Пользуйтесь, пока у вас крыша над головой есть. А потом - вам теперь, после землетрясения, деньги, что ли, не нужны стали? Спокойно себе отплаваете, деньжат подзаработаете, а потом получите свою компенсацию и как раз хорошую квартирку себе справите - вместе с мебелью… Что, разве не прав я, Серега? - обратился он за поддержкой к боцману.
Рыжий, конопатый боцман едва заметно кивнул.
- Дело все говорите, - коротко подтвердил он.
Супружеская чета молчала, вперив глаза в пол. Конечно, капитану, со своей стороны, не хочется отпускать с борта хороших работников и спешно искать новых. Но, похоже, он думает не только о своей пользе. Действительно, что они будут делать в городе - помогать строить? Но там им не удастся заработать столько денег, чтобы купить потом приличную квартиру. А про компенсации от государства лучше вообще не говорить…
К вечеру решили точно: они остаются на плавбазе. И пусть все идет своим чередом - как будто и не было никакого землетрясения. Будут посылать весточки Веронике в Москву. А она - им. Деньги у нее есть - достаточно перевести их на московский счет. А через полгода они вернутся, и на летние каникулы дочка приедет уже в новую квартиру…
5
Ранним утром в палатку, где лежала Вероника, хлынули несчастные, оборванные люди с воспаленно горящими глазами - это были те, кто надеялся обнаружить здесь своих уцелевших родных. Безжалостный свет, падающий из небольших капроновых окошек, выхватывал глубокие морщины, пролегшие у них под глазами, - следы горя и измождения.
От шума многие из лежащих на раскладушках проснулись и тоже принялись с надеждой выискивать в толпе своих близких. Изредка раздавались радостные возгласы - и счастливцы бросались друг другу в объятия. Однако даже в таком гвалте пробудились не все. Некоторые продолжали спать - то ли из-за глубокой усталости, то ли под действием лекарств.
Хромоногая санитарка проходила по рядам и пыталась растолкать спящих. Красивая белокурая девушка, которой она среди ночи делала инъекцию успокоительного, лежала не шелохнувшись - точно так же, как она оставила ее ночью. Одеяло снова было сброшено почти на пол, и из-под задравшейся рубашки торчали длинные ноги в пятнах зеленки.
- Вероника! - крикнула у нее над ухом санитарка, старательно прикрывая ее одеялом. - Верочка, проснись! Тебе надо покушать… - Но сколько она ни старалась, разбудить девушку не могла. Наверное, швейцарское лекарство было рассчитано на длительное действие.
Вдруг она заметила, что какой-то плотный, но довольно молодой мужчина в камуфляжной куртке остановился и пристально вглядывается в лицо спящей.
- Сестренка! - вдруг радостно воскликнул он. - Это же Вероника, моя сестренка!
Пожилая санитарка поспешно и неуклюже поднялась.
- Неужели сестра? - недоверчиво свела брови она. - Что - родная?
- Двоюродная! - выпалил мужчина и схватился за коротко стриженную голову.
- А вы часом не Максим? - пытливо заглядывая ему в лицо, спросила санитарка. - Она ночью все звала какого-то Максима…
- Да Максим я, Максим! - хлопнул себя по бедрам мужчина. - Можно мне прямо сейчас ее забрать? У меня машина. Отвезу ее к тетке в Томари.
Санитарка всплеснула руками.
- Господи, счастье-то какое - брат нашелся! Забирай, конечно, что ей здесь, бедняжке, горе мыкать. Пойдем, запишут тебя - и сразу же забирай! - сказала санитарка и, хромая, зашагала к посту. - Сам-то без носилок ее донесешь?
- Донесу, - пробурчал мужчина.
- Только ты смотри - за ней пока уход нужен. Ее ведь из завала достали. Дам тебе таблетки специальные - будете ей после еды давать еще дня два. Потом уже она и сама оклемается. Родители-то у нее, видать, погибли… Звала она их все ночью, металась…
Они подошли к посту, где сидела другая дежурная - в зеленой шапочке, надвинутой по самые глаза, и больших очках. Корявым, неразборчивым почерком она заносила отбывающих в журнал.
- Паспорт? - Не поднимая головы, она протянула руку к мужчине, но тот лишь удивленно на нее уставился.
- Какие могут быть сейчас паспорта, мамаша? - пробасил он. - Да у меня копейки ломаной не осталось - не то что паспорта. Весь дом, почитай, под землю ушел. Если бы я вчера не поехал на дачу… мы бы с тобой уже не разговаривали…
- Но я не имею права отдавать вам больную без предъявления паспорта, - перебила его дежурная.
- Эх! - махнул рукой мужчина. - Да как же вы так можете! Живые ведь люди кругом! Это ж сестра моя - Вероничка. Или сердца у тебя нет? Скажи - что для тебя важнее: какая-то бумажка вонючая или человек? Ты лучше подумай, как лежит она тут, бедная, словно сиротка. А я ведь жив остался… - Он громко постучал себя кулаком в грудь, после чего снова досадливо махнул рукой.
Очкастая дежурная молча покачала головой, но тут в разговор вмешалась хромоногая санитарка.
- Да отдай ты ему девчонку, Серафима. Видишь, какая кругом путаница. Паспортов ни у кого нет - только на совесть и приходится полагаться. Ну что тут еще усложнять - брат старший ее разыскал, прямо на машине забрать может. А у нас и без того мест нет… Вон, раненые все прибывают…
Словно в подтверждение ее слов в палатку заглянул запыхавшийся мужчина и обратился к дежурной:
- Вот, привез еще двадцать человек… Как у вас с местами?
- Сейчас посмотрю… - всполошилась хромоногая и скрылась в глубине палатки.
Дежурная прикусила губу и задумалась. Потом бросила взгляд на мужчину в камуфляже.
- Ладно, уговорили - забирайте. А может, помните свои паспортные данные наизусть?
Тот вдруг начал рыться в карманах куртки и наконец извлек оттуда несколько больших плиток шоколада.
- Вот вам мои паспортные данные - сгодятся? - осклабился он.
Дежурная так же молча, не глядя, сложила шоколадки в ящик стола и отрывисто продолжала:
- Давайте фамилию и адрес.
Мужчина, то и дело оглядываясь на спящую девушку, продиктовал дежурной в очках фамилию и адрес, после чего продрался через толпу к ее раскладушке и осторожно поднял на руки. Уже на выходе его догнала хромоногая санитарка. В руках у нее было красное шерстяное одеяло.
- Одежды у нее, сам понимаешь, не было. На вот, возьми, а то еще простудишь девку в дороге.
- Угу, - торопливо кивнул мужчина и, попрощавшись, скрылся в толпе.
Глава 3
1
Вероника открыла глаза и не поняла, где она находится. Комната и кровать с пестрым лоскутным одеялом, в которой она лежала, были совершенно незнакомыми. Это была даже не комната, а какой-то огромный чердак или мансарда. Над железной пружинной кроватью нависал один из скатов крыши, сходящихся наверху. Под другим скатом размещался комод, заваленный японскими порнографическими журналами, и потертый раскладной диван. Окурки из стоящей на комоде переполненной пепельницы частично просыпались на грязный деревянный пол. В одном свободном углу теснились груда обшарпанных стульев и старая швейная машинка в футляре. В другом - целая крепость, составленная из картонных коробок, запечатанных заводским способом. Единственное полукруглое окно в торце было зарешечено, дверь напротив - плотно прикрыта.
Где она? Как она могла здесь оказаться? Она четко помнила, что спасатели принесли ее на носилках в санчасть… Помнила, как хромая санитарка сделала ей ночью успокаивающий укол… Сколько же сейчас времени?