- Нет, - наконец с нажимом произнес он. - Мы еще не обсудили несчастный случай с Ниной.
Как она могла забыть? Ведь в основном из–за этого ее и позвали сюда! А всему виной Томас Тэлфорд - из–за частых смен его настроения и тем разговора трудно было придерживаться определенной линии поведения. Сейчас Мэри испытывала полное изнеможение, поскольку во время разговора постоянно была настороже.
И обсуждение несчастного случая с Ниной не стало исключением. Она не могла толком объяснить, как все произошло: только что девочка сидела в седле, а в следующий момент уже лежала на земле. Сама Мэри чуть ли не впервые ехала верхом, просто удерживаться в седле было для нее величайшим достижением! Она сидела на спине спокойного животного, предоставив лошади делать все остальное. У девушки просто не было достаточного опыта, чтобы так или иначе предотвратить несчастье.
Хотя это само по себе могло быть для Томаса Тэлфорда доводом не в ее пользу!
- Умение ездить верхом не обсуждалось на предварительном собеседовании, - попыталась оправдаться она. - Но Нина любит это занятие, и, поскольку я не могла отпустить ее одну…
- Вынуждены были сопровождать ее, - предположил Томас. В его глазах неожиданно засветилось расположение, и усмешка тронула четко очерченные губы. - А раньше вам часто приходилось ездить верхом, Мэри? - невинно спросил он, приподняв брови.
Слишком невинно. Проклятье, он опять смеется над ней!
- В приюте, куда меня поместили, для этого было мало поводов, - резко ответила она.
А после случая с Ниной Мэри не была уверена в том, что когда–нибудь вообще сядет на лошадь. Девочка, казалось, родилась в седле, и все же лошадь сбросила ее.
- Значит, вы понимали это буквально, когда говорили о сиротке Мэри? - спросил Томас.
- Да. - Мэри вновь насторожилась, не зная, куда заведет их этот разговор.
Выдерживая паузу, Томас уселся в кресло и со смягчившимся лицом взглянул на нее через стол.
- В таком случае я бы не воспринимал семейство Тэлфорд как типичных представителей вида, - сухо заметил он. - До того как умер мой отец, а это случилось шесть лет назад, оно еще сохраняло остатки нормальности, но с тех пор неотвратимо сползало к анархии, - будничным тоном констатировал Томас. - Сейчас это просто группа людей, делящих кров, но с трудом выносящих даже вид друг друга.
- Неужели? - выдохнула Мэри, встревоженная обрисованным трагическим положением вещей. Но разве сама она этим вечером за обедом не наблюдала подобных отношений, лишь слегка прикрытых налетом цивилизованности? И в то же время ей казалось, что причиной всему был Томас. Мэри не могла припомнить, чтобы такое напряжение царило за столом прежде.
- Именно так, - иронично подтвердил Томас. - И, поскольку никто, похоже, не познакомил вас с историей семьи, думаю, это следует сделать мне.
Мэри не была уверена, что жаждет этого, испытывая неловкость уже от того малого, что успела узнать.
- То, что вы собираетесь рассказать, как–то касается Нины? - нахмурившись, спросила Мэри.
Лицо Томаса напряглось.
- До злосчастного уик–энда я бы сказал "нет". Но теперь я уже не так в этом уверен… - Он помрачнел, но быстро справился со своим настроением и улыбнулся: - Да не смотрите вы на меня так испуганно, - успокоил он Мэри, заметив ее тревогу. - Насколько мне известно, в нашей семье не было маньяков и серийных убийц. По крайней мере, тех, о которых позволила бы говорить вслух Джулия! Внешние приличия так много значат для моей дорогой мачехи!.. Впрочем, она не всегда была такой щепетильной, - поправился Томас, и глаза его снова стали холодными и злыми.
- Мачеха… - Значит, Джулия - его мачеха!
Наконец–то его прошлые высказывания обрели полную ясность. И мне придется пересмотреть кое–какие свои представления об этом семействе, решила Мэри. Итак, Томас и Генри - сводные братья. Вот чем объясняется разительный контраст их внешности и характеров. Это объясняет также и отсутствие искренней привязанности между Томасом и Джулией. Хотя Томас был совсем маленьким, когда его отец женился во второй раз…
Томас с интересом наблюдал за ней.
- С арифметикой у вас все в порядке. Мне едва исполнилось два года, когда умерла моя мать. И Джулия, в то время секретарша отца, подставила ему плечо, чтобы помочь перенести утрату. Она так в этом преуспела, что Генри родился ровно через шесть месяцев после их сыгранной впопыхах свадьбы! - В его словах звучало презрение. - Я осуждаю не их мораль, Мэри, - объяснил он, заметив, что девушка нахмурилась, - а лишь то, с какой поспешностью был снят траур по моей матери.
Мэри хмурилась не потому, что он выносил приговор нравственности своего отца и Джулии. В наши дни, когда столько детей рождаются у людей, чьи отношения не узаконены на клочке бумаги, это не имеет никакого значения. Просто она не считала поспешность, с которой его отец вторично женился после смерти первой супруги, достойной осуждения.
- Это вовсе не означает, что ваш отец не горевал, - мягко возразила она Томасу. - Иногда, когда очень сильно кого–то любишь, его потеря означает потерю части себя самого, и полюбить другого - единственный способ восстановить утраченную цельность.
Томас, слегка откинув голову, пристально смотрел на Мэри, словно удивляясь ее проницательности.
- Вы очень мудры для столь юного возраста, Мэри. И поверьте, я не иронизирую, - быстро добавил он. - Мой отец сказал что–то в этом роде, когда я вырос настолько, чтобы задать ему вопрос на эту тему. К сожалению, - мрачно продолжил Томас, - к тому времени он понял, какую чудовищную ошибку совершил, доверившись Джулии!
Такое часто случается, подумала Мэри, когда ищешь замену утраченной любви, но в данном случае они произвели на свет ребенка. И брак продолжал существовать. Хотя, судя по горечи, звучавшей в голосе. Томаса, супружество их не было счастливым.
Значит, Томас вырос с мачехой, которую не любил, и братом, которого презирал…
Мэри годами грезила о том, что было бы, не умри ее мать сразу после родов, и страстно хотела иметь собственную семью. Но если семейство Тэлфорд - характерный пример…
- Я предупреждал вас, чтобы вы не считали нас типичной семьей, - напомнил ей Томас, в который раз словно прочитав ее мысли. - Вы по–прежнему хотите работать с Ниной?
- Более чем прежде, - без колебаний ответила она. - И я очень сожалею о несчастном случае. Одно мгновение она была в седле, а уже в следующее оба оказались на земле и Нина плакала. - Мэри с ужасающей отчетливостью вспомнила ужасный миг, когда поняла, что девочка нешуточно поранилась.
- Оба? - Томас казался озадаченным.
- Нина и седло, - кивнула Мэри. - Разве она не говорила вам, что слетела вместе с ним?
- Нет, - проскрежетал он. - И кто же седлал для нее лошадь?
- Уолтер, я полагаю… - медленно проговорила Мэри, поняв по потемневшему лицу Томаса, что эта информация не сулит ничего хорошего управляющему конюшней Тэлфордов.
Нина очень любила этого пожилого неразговорчивого человека, и ей всегда удавалось вызвать улыбку на его обветренном морщинистом лице. Может быть, именно поэтому она и не сказала отцу, что упала вместе с седлом… О, милая малышка!
- Ремешок, который проходит под брюхом лошади, расстегнулся. Я уверена, Уолтер здесь совершенно ни при чем, - постаралась Мэри исправить свой промах.
Томас перевел дыхание и на мгновение стиснул зубы.
- Может быть, - задумчиво пробормотал он, но по выражению его лица стало ясно, что он намерен это выяснить до конца.
Мэри осмотрелась в поисках чего–нибудь, что могло бы отвлечь его внимание. И тут ее взгляд остановился на шахматной доске, лежавшей на журнальном столике в углу.
- Я и не знала, что Нина умеет играть в шахматы. - Она имела в виду предложение Томаса сразиться с дочерью. - Она ведь еще слишком мала, чтобы постичь сложности этой игры.
- Нина попросила меня научить ее, когда ей было пять лет. - Томас явно гордился достижениями дочери. - И она неплохо справляется. Впрочем, победить меня ей пока ни разу не удалось!
- Пока, - озорно уточнила Мэри. - Я отлично знаю, какой настойчивой порой бывает Нина.
Он мягко хохотнул:
- Эту черту она унаследовала от отца, вы не находите?
Теперь была очередь Мэри ответить ему невинным взглядом.
- Вряд ли я могу судить об этом, - вкрадчиво произнесла она. В ее глазах светилось веселье, а губы слегка изогнулись от сдерживаемой улыбки.
Теперь Томас рассмеялся по–настоящему.
- Держу пари, что это так! Вы… - Он раздраженно дернулся, когда дверь кабинета, расположенная за спиной Мэри, открылась. - А тебе что здесь нужно? - рявкнул Томас через плечо Мэри незваному пришельцу. - И разве не принято стучать, прежде чем входить в комнату?
Вошедшего - а им оказался Генри - эта тирада ничуть не смутила. Более того, он укоризненно смотрел на Мэри, которая почувствовала себя виноватой за смех, что, должно быть, он слышал, подходя к кабинету. Но она тут же отругала себя: Томас был ее работодателем, а Генри - человеком, помолвленным с другой женщиной!
- Я сейчас проходил мимо комнаты Нины, - неодобрительным тоном сообщил Генри, - и она сказала, что боль в колене мешает ей уснуть. Я дал ей одну из таблеток, которые оставил врач, но у меня такое чувство, что она просто хочет, чтобы с ней кто–нибудь посидел.
Мэри поспешно встала, но, услышав последнее замечание Генри, заколебалась и неуверенно посмотрела на Томаса.
- Я поднимусь к ней, - решительно сказал тот. - В любом случае, наша беседа, похоже, уже подошла к концу. - Он настороженно взглянул на брата.
Генри остался совершенно невозмутимым. От плохого настроения, владевшего им минуту назад, не осталось и следа.