Смерть. Обычное явление. Мы рождаемся, чтобы умереть. Таков закон. Некоторые пытаются заполнить эту тонкую черту, стоящую меж цифрами на надгробье, событиями и воспоминаниями. Некоторые, такие же, как я, просто хотят пропустить ту фазу жизни, при которой у тебя ничего не получается, а жизнь предстает в виде колючего шара, как можно быстрее. Знаете, я ведь не против испытаний. Просто они должны к чему-то приводить, ты не должен страдать просто так. Должна быть цель, замысел.
Я не вижу цели.
Я вижу обрыв.
Я подхожу на край и вытираю тыльной стороной ладони лицо. Порывы ветра хлещут по щекам так же грубо, как тот мужчина хлестал по щекам неизвестной девушки. Думаю, она уже далеко. Она убежала и решила, что жизнь стала иной. А я вижу свою жизнь внизу, в бирюзово-бордовой пучине с пенистыми гребнями. И я хочу прыгнуть.
- Нет! - Восклицает незнакомый голос одновременно со вспышкой, полоснувшей по небу острым клинком. И я резко оборачиваюсь, приклеив к земле правую ногу, уже робко поддавшуюся вперед. Растерянно округляю глаза.
Метрах в десяти от меня оказывается невысокий парень, он держит руки перед собой и машет ими, словно я дикое животное. Справа от него темноволосая женщина. Она стоит в такой позе, будто бы готова накинуться на меня в любую секунду, что не нравится мне. И не может понравиться. Я обозлено встряхиваю головой.
- Уб-бирайт-тесь.
- Нет, не надо, подожди, - повторяет незнакомец, сделав крошечный шаг вперед. По его запотевшим очкам катятся толстые дождевые капли. Он наклоняется, но я со свистом выдыхаю колючий воздух и отшатываюсь, - лучше отойди от края, слышишь?
- Лучше н-не трог-гай меня.
- Пожалуйста, - вмешивается женщина, - мы хотим помочь.
Я растерянно моргаю, пытаясь смахнуть недоумение с глаз, но ничего не выходит. Я впервые вижу этих людей и искренне не понимаю, с какой стати им спасать мне жизнь. Не умеют люди помогать друг другу. Я знаю. А они пришли сюда не просто так. Я чувствую.
- К-кто вы?
- Давай поговорим у тебя дома, Дельфия.
Они знают мое имя. Я ошеломленно стискиваю зубы и слышу, как о скалы вальяжно разбиваются огромные тонны воды. Земля под ногами даже трясется. Мне не нравится то, что происходит. Я ощущаю себя загнанной в клетку, и дышать тут же становится тяжко.
- Откуда-да в-вы…
- Твоя мама сказала, где тебя найти.
- Но…
- Она это предвидела, - вновь опережает меня парень в огромных очках. У него такие блестящие глаза, что мне вдруг кажется, они сейчас сожгут меня заживо, - пожалуйста. Ты не должна прыгать, Дельфия. Ты ведь не хочешь.
- Хоч-чу. - Я разворачиваюсь лицом к обрыву и глубоко втягиваю холодный воздух.
- Нет. Не хочешь. Но прыгнешь. - Парень сглатывает, а я невольно перевожу на него взгляд.
Незнакомец передергивает плечами, а затем как-то криво усмехается. - В смерти нет спасения.
Смерть - это конец, Дельфия. Проблемы не исчезнут. Ты исчезнешь.
- Хватит.
- Твоя мама. Ей стало плохо.
- Ч-что? - Холод проносится по моей коже, и я невольно оборачиваюсь. Пожалуй, ко мне возвращается нечто настоящее, нечто реальное. Ни наваждение, ни обида. Страх.
- У твоей мамы было видение, в котором ты прыгнула, Дельфия. Ей стало нехорошо.
Поэтому мы нашли тебя, она сказала, где ты будешь. Это не судьба. И не случайность.
Схожу с места. Впяливаю рассеянный, ошеломленный взгляд в землю, хлюпающую от толстых дождевых капель, и бреду вперед. Как тень. Как машина.
Я должна найти маму. Должна вернуться к ней.
- Подожди, пожалуйста, - парень нагоняет меня, хватает за руку, но я порывисто от него уворачиваюсь, так и не подняв подбородка, - не убегай, черт возьми, мы ведь помочь тебе хотим, слышишь?
- Нет.
- Не слышишь?
- Вы не м-мне хотит-те помочь, а с-себе.
Люди одинаковые. Всем людям что-то нужно, и только тогда они становятся теми, в ком вы нуждаетесь. Лишь взамен на что-то. Лишь для выгоды. Не обольщайтесь. Доброта - валюта, которой сейчас расплачиваются. Она не идет от сердца, не идет от души. Ее уже успели растоптать и превратить в пыль, которую люди пускают друг другу в глаза.
Несусь по лесу, присвистывая. Когда дело касается чужих эмоций, я не в состоянии себя контролировать, падаю, ломаюсь, смахиваю слезы. Когда дело касается моих эмоций, я превращаюсь в льдину. Делаю то, что нужно, чтобы выкарабкаться.
Мне кажется, я бегу целую вечность. Легкие горят, но я не обращаю внимания, лишь считаю в голове проделанные шаги; считаю, сколько раз вспыхивает молния. Это немного успокаивает, но не избавляет от страха, борющегося с рассудком.
"Сохраняй спокойствие, Дельфия", - думаю я и сжимаю в кулаки пальцы.
Наконец, я вижу дом. Взбираюсь по лестнице, врываюсь в коттедж и с оглушающим звуком захлопываю за собой дверь.
- Мам! - Восклицаю я, бегло оглядевший. Мокрые волосы прилипают к щекам, и я невольно связываю их в неуклюжий пучок. - М-мам!
Иду по коридору, заглядываю на кухню и чувствую, как желудок делает кульбит.
- Дел, это ты?
О, Боже. Я хрипло выдыхаю и прикрываю глаза.
Наверно, ноги у меня подкашиваются, потому что я вдруг упираюсь спиной о стену и застываю на добрые пару минут. Покачиваю головой, утопая лицом в ладонях, а затем с вызовом руки опускаю и срываюсь с места. Нахожу маму в гостиной. Они сидит в кресле, и, кажется, сливается со светло-бежевой обивкой. Кожа у нее белее снега.
- Ч-что с т-тобой? К-как т-ты… к-как…
Я запинаюсь, злюсь на себя, а затем подхожу к маме и порывисто обнимаю.
- Дел, - с ее губ слетает сиплый вздох, - дорогая, как же ты меня напугала.
Ее голос срывается, а руки сжимают меня все крепче и крепче. Я не собираюсь глаза открывать. Черт же возьми, я не хочу! Я беспомощно упираюсь лбом в ключицу матери и чувствую колючие слезы, прикатившие к глазам. Бессмысленные и предательские слезы, сопровождаемые судорогами глотки и трясущимися коленями.
- Т-ты…
- Прости, я просто увидела, как ты прыгнула, как ты вообще додумалась, Дел? Ох, ну как ты могла? Девочка моя, это же чистой воды безумие.
- Т-так нужно.
- Нет, не говори подобных вещей, - мама отстраняется и пронзает меня недовольным взглядом, - ты слишком мало боролась, моя дорогая. Люди сражаются всю жизнь, а ты же решила сдаться уже сейчас. Ты не имеешь права.
Стыд подскакивает к горлу. Я поджимаю губы и отворачиваюсь, ощутив себя глупой и растерянной. Мне просто было больно, и я просто решила поставить точку.
- Разве так мало страдающих людей, Дельфия? - Поднимаясь, спрашивает меня мама и слабо выдыхает. - Если бы каждый раз люди сдавались, на земле бы никого не осталось.
- Оно гор-р-рит. - Я порывисто ударяю себя по груди и гляжу на маму. - Здесь.
- У всех горит. И это хорошо. Потому что когда перестанет гореть - ты перестанешь дышать.
- Мама вскидывает подбородок, затем проходится холодными пальцами по моей щеке и дергает уголками губ. - Больше не делай так.
Я киваю. Не хочу соглашаться, но соглашаюсь, потому что верю маме. Наверно, мне в очередной раз пришлось столкнуться с той частью себя, которая хочет стать свободной.
Свобода - вымысел. Я давно должна это уяснить.
Мама выходит из гостиной, держась руками за талию, а я плетусь за ней, будто бы я боюсь, что с ней что-то случится, если отвернусь. Да, словно от меня что-то зависит. Она останавливается уже в коридоре, тянется пальцами к двери, но застывает. Глядит на меня через плечо и брови сводит, словно собирается сказать что-то важное.
- Я видела это.
- Ч-что?
- Этот день. Видела очень давно, когда ты еще была совсем малышкой. - В ее глазах проскальзывает страх, обнаженный и явный. Она поджимает губы, но они все равно у нее трясутся. Я чувствую, как внутри у меня все скручивается, сводит судорогами под музыку ее громыхающего сердца. - Ты должна знать, что я люблю тебя.
- М-мам.
- Будущее можно изменить. И мы нередко доказывали это. Я доказывала, когда тебя видела мертвой, видела, как ты задыхаешься в ванной, но приходила, спасала тебя. Ничего не происходит без вмешательства человека, человек сам решает, по какой дороге пойдет!
- Я не понимаю. - Колит. Внутри. Мама говорит горячо, а мне становится холодно.
- Ты уйдешь.
- Я н-не…
- Ты уйдешь, потому что это починит тебя, Дельфия, - договаривает она. Мы глядим друга на друга рассеянно, - починит тебя так же, как ты чинишь других.
Я застываю. Что вообще происходит? О чем она говорит? Ничего не понимаю! И это начинает меня дико раздражать. Злость прокатывается по спине стаей мурашек, и гляжу я на маму уже не растерянно, а рассерженно. Почему она тянется к двери?
- Ч-что ты д-делаеш-шь? - Еле выговариваю я, но не потому, что заикаюсь, а потому, что невероятно злюсь. Мама обхватывает пальцами дверную ручку. - П-прекрат-ти.
- Так надо. Эти люди помогут тебе.
- Мне не н-нужна н-ничья п-п-п… - черт возьми! Я злюсь, и говорить еще труднее!
- Дел…
- …п-п-помощь!
- Выслушай их, пожалуйста.
- Они лишь х-хотят, чтобы я помогла. К-как и все люди.
- Не сомневайся, что, помогая другим, ты помогаешь себе.
Я усмехаюсь, зло усмехаюсь. Покачиваю головой, не веря, что моя мама говорит мне подобное и расправляю плечи. Нет, это какое-то безумие. Я не собираюсь никуда уходить.
- Н-нет.