- Ты не дала мне договорить, малышка. Пока до меня не дошло, что, став директором, он теперь не должен заведовать кафедрой географии. Она свободна, верно? И кто же наиболее подходящий кандидат на это место? Я, если буду пай-мальчиком. Поэтому я быстро сбавил обороты. Под конец нашего разговора я был сама вежливость - "да, сэр, нет, сэр". - Уэйн поставил пустую чашку и встал передо мной. - Так что теперь, мисс Джонс, мое поведение будет безупречным… в стенах школы естественно. - Он притянул меня к себе и поцеловал. - Ты будешь смеяться, Трейси, но он велел мне держаться от тебя подальше.
Я отшатнулась от него:
- Какое он имеет право?
- Он сказал, что с твоих слов знает о твоем сиротстве и, как твой руководитель, несет за тебя ответственность, действуя in loco parentis, как гласит латинская поговорка.
- Как она переводится?
- Это значит "от имени родителей", птичка. В данном случае, видимо, от имени твоего отца.
- Моего отца?!
- Ну, он, конечно, немного преувеличивает. Ему, наверное, около сорока, иначе эти стариканы из комитета ни за что бы не назначили его директором.
- Он сказал, что ему тридцать семь.
Я готова была провалиться сквозь землю - опять проболталась! Сначала Дайне, теперь вот Уэйну.
- Что еще он тебе говорил, а? - Иствуд схватил меня за плечи. - Полагаю, вы говорили той ночью на болотах? Он и тогда проявлял к тебе отеческий интерес? Расскажи-ка мне подробнее.
Я оттолкнула его:
- Он был очень добр и разговаривал со мной, потому что я никак не могла заснуть. И он тоже. И… и он помог мне согреться.
Уэйн откинул голову и громко расхохотался:
- Добр? Да ни одному мужчине не требуется "доброта", чтобы согреть такую девушку, как ты. Когда он делает это, у него на уме только одно, сладкая моя. И уж конечно, не милосердие в первую очередь! Ты большая девочка и должна понимать, что я имею в виду.
- Мистер Хардвик не такой, - покраснела я.
- Неужели, птичка моя? - цинично ухмыльнулся Уэйн. - Я с ним работал и могу тебе сказать, что в этом отношении он такой же, как все, уж поверь мне. Кроме того, он был женат.
- Ты говоришь ерунду, - сердито возразила я. - Я никого не интересую с этой точки зрения. Во мне нет ничего привлекательного.
- Да, конфетка? - снова ухмыльнулся он, окинув меня взглядом. - Не нужно себя обманывать и недооценивать собственные прелести. - Он очертил пальцем круг в области моего живота. - Тонкая, стройная талия, и все, что выше и ниже, тоже радует глаз. И вдобавок совершенно прелестное личико. Что еще можно пожелать? Когда захочешь весело провести ночь, только позвони мне.
- Перестань говорить глупости, Уэйн. Мне нужно работать.
Когда мне наконец удалось вытолкать его за дверь, он ткнул пальцем на все комнаты по очереди:
- В которой из них живет та симпатичная штучка? Говори же, не мучай!
Я показала. Он потрепал меня по щеке.
- Спасибо! - Помахав рукой, он спустился по лестнице.
После ухода Уэйна мне было трудно сосредоточиться на работе, но необходимо было написать эти конспекты, и я скрепя сердце принялась за работу. Спать я легла поздно, но все-таки у меня осталось немного времени на то, чтобы подумать. В памяти всплыли слова Брета: "Вы удивитесь, как много у меня человеческих качеств, мисс Джонс". Наконец я уснула, и мне приснилось, что он всячески старается показать мне, насколько он человечен.
Несколько дней спустя я зашла в учительскую после обеда и обнаружила там группу учителей, стоявших у доски объявлений.
- Всего две недели как директор, - говорил Доналд Бэзил, преподаватель латыни и греческого языка, - а уже вовсю командует.
- Но, Доналд, он ведь не может запретить нам надевать их на собрание? - Мистер Симпсон был учителем истории, и его голос напоминал блеяние овцы. - Он же не требует, чтобы мы совсем от них отказались?
- Друзья мои! - вмешался Уэйн, иронично усмехаясь. - Что же будет со школой, если мы спрячем в шкаф наши традиции вместе с траурной мантией? Перестанем носить ее? Какой ужас, куда катится мир?
"Пора бы и мне узнать, что происходит", - подумала я, протискиваясь к доске объявлений, и прочитала вслух: "Со следующего понедельника мантия не является обязательной формой одежды, учителя могут носить ее исключительно по собственному желанию".
Я захлопала в ладоши:
- Надо сказать директору спасибо. Ведь это как раз то, что я просила изменить!
Внезапно до меня дошло то, что было сказано. И до остальных - тоже. Все взгляды устремились на меня.
- Ты его просила об этом, Трейси? - изумленно повторила Дженни Уиллис, преподаватель английского. - Ты хочешь сказать, что он слушает даже самых молодых учителей, вроде тебя? В таком случае я тоже попрошу его кое о чем.
Только тут я поняла, какую ошибку допустила.
- Ты не можешь этого сделать, Дженни. Это был особый случай. Я имею в виду, - смущенно продолжала я, когда все в изумлении подняли брови, - что в тот момент моя просьба совпала с его идеями и поэтому упала на благодатную почву.
- Ну что ж, в любом случае, Трейси, ты оказала нам хорошую услугу. Теперь я смогу надевать в школу красивые платья вместо старомодного хлама, который я обычно носила, зная, что его никто не увидит.
- А по-моему, это возмутительно. Лично мне она оказала плохую услугу, - с негодованием взглянул на меня доктор Уинзор, заведующий кафедрой химии.
- Да, жаль, что теперь вы не сможете демонстрировать свой значок доктора философии на собраниях, док, - рассмеялся Уэйн, чем еще больше рассердил Уинзора.
- А я доволен, Джек, - широко улыбнулся Пит Грин, учитель физкультуры, раскачиваясь на стуле. - Мне мантия и так не положена. Так что вы больше не будете размахивать передо мной своими учеными регалиями.
Дженни захлопала в ладоши, призывая всех к тишине:
- Послушайте меня. Если мистер Хардвик готов рассматривать предложения учителей и изменять вещи, которые не менялись годами и десятилетиями, предлагаю созвать собрание, составить список наших предложений и передать ему. Итак, кто за это?
Многие подняли руки, в том числе и мы с Уэйном. Старые учителя, возмущенно пофыркивая, удалились.
Дженни назначила время проведения первого собрания "комитета перемен", как она его назвала.
- В понедельник днем после занятий. А в выходные у вас будет время, чтобы обдумать свои жалобы и предложения. Пора и молодым сказать свое слово. Мистер Хардвик не настолько стар и консервативен, чтобы отвергнуть многие наши предложения, как это сделал бы старик Браунинг.
Я вспомнила, что записана на понедельник к зубному врачу.
- Ничего страшного, - успокоила меня Дженни, - мы будем считать, что ты присутствуешь, и учтем твой голос.
Чуть позже я принесла глобус - единственный на всю кафедру географии - в класс и попыталась его использовать на уроке. Правда, он был продавлен в нескольких местах и лишился своей сферической формы, напоминая скорее вздувшийся мяч, нежели подобие земного шара. Во время урока, когда я пыталась вращать его, мне в голову пришла одна мысль: а почему бы не попросить у Брета его собственный глобус? У него был замечательный, с подсветкой, и раньше он часто приносил его в школу. Иногда, когда он бывал в хорошем расположении духа, он позволял Уэйну и мне использовать его на своих уроках. Может, он и сейчас сможет давать его нам на уроки?
Мне уже несколько дней не приходилось разговаривать с Бретом. Разумеется, я видела его на утренних собраниях, такого далекого и недосягаемого. Сев куда-нибудь на задний ряд, я наблюдала за его лицом, пытаясь не думать о той ночи на болотах, когда спала в его объятиях. Нередко встречала его и в коридоре. У него всегда был озабоченный вид, но он неизменно отвечал на мое приветствие короткой, вежливой улыбкой, и я уже начала сомневаться, была ли на самом деле та ночь, или она мне только приснилась.
Теперь у меня появилась причина для встречи с директором. После занятий я спросила его секретаря, свободен ли он. Та ответила положительно и предложила войти.
Я глупо волновалась. Он может просто отказать мне в моей просьбе, убеждала я себя, не выгонит же он меня за несоблюдение субординации?
При виде меня Брет удивился.
- Привет, Трейси, - поздоровался он и слегка покраснел. - Э-э-э… садитесь, мисс Джонс. - Он поднял брови и ждал, когда я начну говорить.
Его странное поведение еще больше осложнило мою задачу.
- Мистер Хардвик, надеюсь, вы не станете возражать, но… - Я облизнула губы. Почему я так нервничала - просьба моя не стоила того.
- Ну, мисс Джонс, я слушаю?
- Не могли бы вы одолжить мне свой глобус с подсветкой на несколько дней? Школьный глобус просто невозможно использовать, он старый и весь помятый. Застревает на своей оси, и мальчики все время смеются, когда мне приходится бить по нему чем-нибудь тяжелым, чтобы заставить его вращаться.
Мистер Хардвик тоже рассмеялся. Вернее сказать, он откинул голову и громко захохотал, а я не могла понять, что такого смешного сказала. Казалось, ему нужен был этот смех, чтобы снять внутреннее напряжение.
Он встал, засунув руки в карманы, а его губы растянулись в мальчишеской улыбке.
- Слава Богу, что земля не застревает на своей оси! Понадобился бы очень большой молоток, чтобы заставить ее вращаться. - Он взглянул на часы. - Почти пять часов. Сегодня пятница, и я очень устал. Пойдемте, мисс Джонс. Нужно поскорее уйти отсюда, пока снова не зазвонил телефон. Вы можете вместе со мной заехать ко мне домой и взять глобус. Я заберу сына, а вы подождите у моей машины.