Мария потеряла отца, когда ей было девятнадцать лет. Это было тяжелое потрясение, ведь она теперь осталась совсем одна. Именно тогда ей очень помог ее новый знакомый Рауль Дисарт. Сначала Мария испытывала к нему лишь чувство благодарности, но вскоре поняла, что по уши влюбилась. Однако постепенно Мария начала понимать, что в основе поступков Рауля - не доброта и благородство, а холодный, циничный расчет…
Ирен Беллоу
Связующая нить
1
Сколько Мария себя помнила, единственный путь, ведущий к побережью, проходил по воде или по длинной ухабистой дороге, которая выводила к автостраде, соединяющей модный курорт в Мексике Канкун с городом-крепостью Тулумом. Этот город был возведен еще древними индейцами майя и являлся главной туристической достопримечательностью. Но она никогда не бывала ни в Канкуне, ни в Тулуме. Ее отец отвернулся от людей и вел уединенный образ жизни, а его дочь находилась постоянно при нем. Лишь из-за того, что в последнее время он неважно себя чувствовал, Марии разрешалось иногда ездить в близлежащий городок, чтобы пополнять запасы продуктов.
С тех пор, как Марии исполнилось два года, она вместе с отцом, Джорджем Ролингсом, жила недалеко от Плайя-дель-Кармен. На протяжении многих лет этот отдаленный уголок полуострова Юкатан не был затронут туристическим вирусом. И лишь три года назад, когда ей исполнилось шестнадцать, воротилы туристического бизнеса обратили свои алчные взоры на этот райский уголок, омываемый бирюзовыми волнами, в которых весело резвились стайки пестрых рыбешек.
Единственное, чего она не понимала, так это острой неприязни отца к гринго, американцам, хотя он сам, сын англичанки и американца, был таким же гринго. Будучи мексиканкой по матери, Мария унаследовала от нее карие глаза, обрамленные густыми черными ресницами. А светлый цвет волос и высокий рост достались ей в наследство от предков, прибывших в Америку из Норвегии в конце прошлого века. У нее сохранилась старая выцветшая фотография, на которой красовались двое молодых людей, решивших попытать счастье в Новом Свете.
По сравнению с местными жителями-мексиканцами и потомками индейцев майя, которые не отличались большим ростом, Мария порой казалась просто каланчой. Даже босиком она была на несколько сантиметров выше многих местных мужчин, а короткая стрижка придавала ей сходство с долговязым мальчишкой. К пятнадцати годам фигура ее приобрела некоторую женственность. Но у нее не было тех захватывающих дух форм, которыми могли похвастаться мексиканки или некоторые туристки, загоравшие, к великому неудовольствию ее отца, почти обнаженными.
Отец не был ханжой. Очень часто он писал свою жену обнаженной и оттачивал свое мастерство, рисуя менее эстетичную натуру в художественной школе. Некоторые рисунки сохранились в его папках.
К сожалению, Мария не унаследовала его таланта, однако не знала себе равных в искусстве вышивки, характерной для традиционных мексиканских платьев. Правда, выбираясь на многолюдное побережье, она их не надевала. Обычно ее наряд составляли шорты и какая-нибудь майка, хотя отец настаивал, чтобы она носила коричневую юбку из плотной ткани и свободную белую рубаху. Столь же ревностно он относился и к ее прическе, заставляя подбирать волосы.
Маленький мальчишка, собиравший пустые бутылки на пляже, откликнулся, когда Мария позвала его.
- Привет, Мария! Твой отец все еще болеет? - спросил он, подбегая.
- Да.
- Хорошо бы ему к доктору…
- Надо бы, да разве его заставишь. Будь добр, Хулио, пригляди за моей лодкой, я скоро.
- Ноу проблем.
Английских словечек Хулио нахватался от американских туристов. Самый младший из многодетной семьи, он уже полгода не ходил в школу. Не было учителя. Джордж Ролингс зверел при мысли, что миллионы уходили на сооружение шикарных отелей и пляжей, а дети на протяжении долгого времени вынуждены были пропускать школу.
Закончив все свои дела и закупив необходимые продукты, Мария возвращалась к месту, где оставила лодку, когда из бара вывалился мужчина и преградил ей путь. Глаза его были налиты кровью, а в руке он держал бутылку пива.
- К чему такая спешка, детка? Ты куда? - заплетающимся языком промямлил он.
До этого момента Марии никогда не приходилось сталкиваться с пьяными. Иногда ее отец коротал вечер за стаканчиком текилы, и весь следующий день лежал в гамаке, ничего не делая. Но никогда в жизни она не видела его мертвецки пьяным.
Не зная, как реагировать на эту выходку, она попыталась обойти его, но пьянчужка схватил ее за руку.
- А ты ничего, миленькая… Почему бы нам вдвоем не повеселиться, а? Не люблю я этих мексиканских телок. Мне бы блондиночку! Сечешь, почему! Да потому что я джентльмен, а как в песне поется, джентльмены любят блондиночек! - Омерзительно похохатывая, он потащил девушку за собой. Почти не надеясь на его здравый смысл, она взмолилась:
- Пожалуйста, сеньор, отпустите меня!
- Я не сеньор, да и ты не сеньорита. Я из Детройта, ясно? А ты сама-то откуда?
Начиная терять терпение, Мария уже готова была врезать своей тяжелой сумкой по его мерзкому, вываливающемуся из брюк брюху, как вдруг вмешался чей-то голос:
- Ты нарываешься на неприятности, амиго. Ну-ка убери свои клешни от девушки и вали отсюда.
Мария и пьянчуга одновременно обернулись. На любителя пива грозно смотрел высокий, хорошо сложенный и безупречно одетый мужчина. На какую-то долю секунды глаза детройтского дебошира сверкнули яростью, но как-то очень быстро до него дошло, что с этим противником ему не сладить.
- Ну, ладно, ладно, полегче, дружище. Я никого не хотел обидеть, - пробормотал задира, удаляясь.
- Большое спасибо! - поблагодарила Мария незнакомца.
- Не стоит, - ответил он. - Разрешите, я помогу вам. По-моему, сумка слишком тяжела для вас.
Мария попыталась отказаться, но он уже взял ее ношу, и девушке осталось только порадоваться, что ее избавили от этой несусветной тяжести.
Становилось все жарче. И хотя она уже привыкла к палящим лучам, сегодня особенно хотелось поскорее выбраться из раскаленного города к спасительной прохладе моря.
- По-моему, ваш поход по магазинам оказался успешным. Вы здесь с туристической группой или дикарем? - поинтересовался ее добровольный помощник.
Она поняла, что он имел в виду. Очень часто, направляясь в город, она видела молодых людей, расположившихся на побережье. Они проводили там дни и ночи под открытым небом. Мария завидовала их возможности свободно передвигаться туда, куда хочется, видеть такие древние города, как Тулум, Коба, Уксамал, которые, казалось, были затеряны на века, но, тем не менее, открыты вновь и сейчас реставрировались. Со всех концов света приезжали туристы, чтобы видеть их, и особенно Чичен-Итца.
Хотя Мария жила меньше чем в дне пути от этих городов, она лишь читала о них. На вопрос незнакомца девушка ответила, что она местная и живет недалеко от Плайя. Она хотела поинтересоваться, что привело его в город, но не решилась, хотя по натуре была не такой уж застенчивой, во всяком случае, с местными. Но с незнакомцем все обстояло иначе: таких, как он, Мария прежде не встречала. Она даже не могла понять, кто он по национальности. Судя по сильному загару, темным волосам и тому, как он одет, его легко можно было принять за богатого мексиканца. Но странный серо-стальной цвет его глаз и легкий акцент выдавали в нем иностранца.
Как бы читая ее мысли, он сказал:
- Я англичанин, но моя прабабка была мексиканкой, и, честно говоря, здешний климат мне нравится больше, чем тот, что в Англии, поэтому я очень много времени провожу в Мексике. А вы давно здесь живете? - поинтересовался он.
- Всю жизнь. Моя мать была мексиканкой.
- Была? - в голосе его послышались сочувствие и тепло, сразу расположившие к нему Марию.
Отдавая себе отчет, что отец не одобрил бы ее разговора с незнакомцем, она, тем не менее, сказала:
- Она умерла, когда я родилась, поэтому я совсем не помню ее.
Он слегка нахмурился и спросил:
- Вы сирота?
- Конечно, нет, я живу вместе с отцом. Он американец, как и тот, от кого вы избавили меня, но только гораздо лучше, - добавила она, улыбаясь.
- Не сомневаюсь в этом. Тот парень - придурок, но, к сожалению, такая беда случается у каждого народа, - ответил он с улыбкой.
Уже не в первый раз она почувствовала странное, приятно волнующее чувство, когда ей улыбался мужчина. Иногда молодые мексиканцы блеском своих глаз и белоснежных улыбок ослепляли ее. Но на этот раз у нее захватило дыхание и как-то томительно засосало под ложечкой. Мария почувствовала, что отчаянно краснеет под его испытующим взглядом.
- Я должна бежать. Не хочу опаздывать, отец будет волноваться, если задержусь. Спасибо вам, сеньор, и до свидания, - сказала она, протянув руку за сумкой.
- С этим вы не добежите, - ответил он, не выпуская сумки из рук. - Очевидно, вы попали сюда на лодке?
- Да, она здесь недалеко.
Мария показала туда, где маячил маленький сторож. Подойдя к полуразвалившейся лестнице, ведущей к причалу, она сказала:
- Теперь я сама. Вам не нужно идти дальше, там песок. Только испортите свои прекрасные туфли.
- Ну и что?
Он мягко спустился по шатающимся ступенькам, неся тяжеленную сумку так, будто в ней не было ничего, кроме пары бананов.