Но в семь двадцать по лестнице спускалась спокойная и сдержанная молодая женщина. Уже были сумерки. В холле горело несколько ламп, мягко освещая поверхности столов и пола. Она постояла под аркой, стараясь припомнить, где находится малый салон, и в этот момент открылась главная дверь и вошел мужчина.
Странно, подумала она, встречаю его у дверей сначала снаружи, потом внутри, и до сих пор нас не познакомили.
Сейчас он был в смокинге и двигался как человек, хорошо знакомый с домом. Он пошел через холл, но остановился и поднял склоненную в задумчивости голову, когда увидел ее мягко освещенный силуэт. Стройная, в светло-желтом платье; безупречно уложенные рыжеватые волосы, руки сложены; она как будто была в нерешительности, не зная, которая дверь ведет в салон.
Он поклонился:
- Добрый вечер. Наверное, вы - невестка мсье Верендера? Я Филипп Селье.
- Вы - доктор, как мне сказал мистер Дин?
- Совершенно верно. Вы разрешите проводить вас в салон?
- Даже попрошу. Я там пила чай днем, но не могу вспомнить, куда идти.
Он улыбнулся, блеснув глазами.
Он был очень сдержан, этот француз, и тем не менее у нее возникло неприятное чувство, что он оценил ее и сделал заключение. Она мысленно дала ему лет тридцать семь - сорок и спросила себя: женат ли он? Он открыл перед Кэтрин дверь и пропустил ее в малый салон.
Леон Верендер был уже там: в одной руке стаканчик виски, в другой - проспект какой-то компании. Он бросил проспект на стол и мельком взглянул из-под тяжелых бровей на Кэтрин:
- Я сказал вам: в семь часов, милая.
- Да, я помню, - невозмутимо ответила она, ничего не добавив к этому.
- Ну, вижу, что вы познакомились. Что будете пить?
- Пожалуйста, сухое шерри.
- Филипп, вам как обычно? Надеюсь, из-за нас вам не пришлось отменить встречу?
Он чуть пожал плечами:
- Меня приглашали в казино, но так… не особенно конкретно. Я крайне рад, что я здесь, хотя долго не смогу остаться, как мне ни жаль.
- Ну, ничего. Обедать будем втроем, а к бриджу еще кое-кто приедет. Вы играете в бридж, Кэтрин?
- Нет, мистер Верендер.
- Стоит научиться. Здесь все играют в бридж.
- Меня это не привлекает, но я попробую.
- Очень великодушно с вашей стороны! Вот какова нынче молодежь, Филипп. Если они и соглашаются на ваше разумное предложение, то лишь для того, чтобы не ссориться. Виски хорошее?
- Вполне, мой друг. - Доктор сделал еще глоток, откинулся в кресле и улыбнулся: - У вас прелестная невестка, Леон. Поздравляю.
- Не такая уж и прелестная, когда злится. Гнев - это не для женщин, он их уродует.
- Некоторых женщин - да, - согласился доктор. - Но думаю, это не относится к молодым женщинам с кожей как камелия и чертами лица дрезденской статуэтки. Впрочем, вы уже видели, как сердится ваша невестка, а я нет. И не хочу, - закончил он, слегка поклонившись в сторону Кэтрин.
- "Ваша невестка" - ерунда какая! - Леон Верендер помахал сигарой. - Отныне и навсегда она принадлежит этому дому, и она Кэтрин для всех, кроме прислуги. Вы будете ее доктором, Филипп, - правда, не похоже, чтобы она нуждалась в вас, - но уж она заставит вас попрыгать около ребенка. Раз-то в неделю - обязательно. Погодите, пока его не увидите!
Доктор доброжелательно отметил:
- Я видел ребенка. Он хорошо выглядит.
- Он выглядит маменькиным сынком. Ходит с игрушечным медведем, которого она, наверное, моет и дезинфицирует каждый день.
- А чем вы играли, когда вам было четыре года? - мягко спросила Кэтрин. - Финансовыми отчетами?
Филипп Селье улыбнулся, успокаивающе подняв руку:
- Для ребенка нормально выбрать какую-нибудь игрушку и не расставаться с ней, Леон. Когда придет время, он забудет свои детские привычки. Если мне позволено будет сказать, мадам, вы выглядите слишком юной для матери такого большого ребенка.
- Мне двадцать шесть, и я чувствую себя совершенно по возрасту.
- Вы еще выйдете замуж, - сказал Леон резко. - Если, конечно, не пожелаете обосноваться здесь, в теплом гнездышке, - Голубые глаза опасно блеснули. - Как вам понравились ваши комнаты?
- Они замечательные, - ровно ответила она, - но я перебралась в комнату для гостей рядом с Тимоти.
- Вы… что? - он с бешенством обратился к доктору: - Слышите? Лучшие комнаты в доме, видите ли, ей не годятся!
Пальцы Кэтрин стиснули бокал.
- Пожалуйста, постарайтесь понять, мистер Верендер. Тимоти не был приучен…
- И перестаньте звать меня мистером Верендером! - Леон опустил кулак на ручку кресла. - Любой подумает, что вы все еще считаете себя Кэтрин Харви, или как вас там звали до замужества. У вас та же фамилия, что и у меня, и я не собираюсь позволять вам обращаться со мной в моем доме, как будто эта фамилия для вас ничто!
- Как же я должна обращаться к вам?
Доктор благожелательно вмешался:
- Почему не по-французски, папа? Вам не нравится?
- Я здесь первый день, - ответила Кэтрин, - и боюсь, что папа будет пока застревать у меня в горле.
- Зовите меня Леон, как и все, - возразил тесть. - А завтра вернетесь в те комнаты, что я выбрал для вас.
- Хорошо. Только если вы переведете Тимоти в соседнюю комнату.
- Он останется там, где был.
Бокал в руке Кэтрин опасно наклонился; ей пришлось поставить его на столик, прежде чем заговорить:
- Я думаю, вы просто не понимаете, как мы жили - Тимоти и я. У нас была очень маленькая квартира, и его спаленка располагалась совсем рядом с моей. Он привык чувствовать, что я рядом, за стеной. Он не часто просыпается, но если ему вдруг что-то нужно ночью, он просто зовет меня…
- А вы кидаетесь к нему и выполняете любое желание?
- Не всегда. Иногда просто предлагаю ему повернуться на другой бок и спать. Он так и делает. А здесь у него огромная комната в незнакомом доме. И так много непривычного!
- Да, это вполне понятно, Леон, - сказал доктор увещевающе. - Если вы хотите что-то изменить в жизни ребенка, это нельзя делать внезапно. Пока с него довольно будет познакомиться с домом и садом, может быть, с пляжем. И с вами, конечно.
Леон нахмурился, но разговор на этом закончился. Они перешли в большую, красиво обставленную столовую и занялись закусками, паштетом, эскалопами из телятины и салатом с сыром; на десерт были поданы фрукты с отличным вином.
После кофе в салоне Кэтрин попросила мужчин извинить ее - у нее был такой длинный день! - и вышла.
На аллее, ведущей к дому, показалась машина, и Кэтрин инстинктивно отступила назад, чтобы на нее не упал свет фар. Заскрежетали тормоза, и двое мужчин и женщина вышли из машины. В этот момент на террасе появился доктор Селье.
- Вы еще не уезжаете, Филипп? - спросил один из них, судя по голосу, англичанин в годах. - Я хотел бы с вами посоветоваться насчет моего плеча.
- Завтра, мой друг, если это не экстренно.
- Не больше обычного.
Доктор Селье склонился к руке женщины:
- Люси! Как приятно снова видеть вас. Я думаю, Леону вас не хватало всю неделю. Проходите. Увидимся завтра.
Три гостя вошли в дом; Филипп Селье направился к ступенькам, но внезапно заметил светло-желтое платье Кэтрин. Он остановился и тут же подошел к ней, спросив:
- Значит, вы совсем не устали? Просто заскучали?
- Нет. Я уже хотела ложиться спать, но меня невольно потянуло выйти, когда я увидела, что дверь открыта. Здесь… здесь какой-то странный воздух.
- Я это слышал от многих англичан; вы привыкнете ко всему этому. Надеюсь, вам понравится на вилле Шосси.
- Я тоже надеюсь. - Она бегло взглянула на него. - Я должна поблагодарить вас, что вы немного разрядили обстановку перед обедом. Хотя мне кажется, вы не на моей стороне. Наверное, вам просто захотелось помочь женщине, к тому же очутившейся в чужом доме. Но все равно спасибо.
- Что ж, я действительно не на вашей стороне. Я знаю Леона и уважаю его уже несколько лет, и я не вижу причин, почему ваш приезд может расстроить его.
- Вы меня упрекаете, мсье?
- Может быть. - Он остро и загадочно посмотрел на нее. - Вы молоды, а Леону уже за шестьдесят. Несомненно, вы презираете человека, порвавшего с сыном и его семьей. Но если взглянуть на это с другой стороны, что значит невнимание к сыну и его жене по сравнению с предприятиями, выросшими и процветающими благодаря его знаниям, или с рабочими местами для многих тысяч людей? Государственные деятели, финансисты, промышленники - да, им приходится платить за успехи в бизнесе тем, что на семью не остается времени.
- Это я понимаю. Но меня больше занимает настоящее. - Она опять мельком взглянула на него.
- Какие у вас планы на будущее? - спросил Филипп. - Когда освоитесь здесь, что будете делать?
- Я еще об этом не думала. Самое главное для меня - воспитание Тимоти.
- Вы рассудительнее большинства ваших ровесниц, но вместе с тем, боюсь, и несколько более безрассудны. - Он сделал долгую паузу и хладнокровно докончил: - У вас, конечно, появятся поклонники, но вы поступите очень мудро, если трижды подумаете, выбирая себе спутника.
Она еле заметно, по-английски, пожала плечами:
- Я приехала сюда не затем, чтобы вести светскую жизнь, мсье, но все равно, благодарю за совет.
В его голосе опять послышался намек на усмешку:
- Не стоит. Мне только приятно - и думаю, всегда будет приятно беседовать с вами. Боюсь, что вы не только смелая, но и опрометчивая женщина. Впрочем, вы устали, а вам давно пора спать. Спокойной ночи.