- В лифте он на меня совсем другое впечатление производил. И вдруг такое хамство, я даже растерялась.
- Чего же он хочет?
- В том-то и дело, что непонятно. Ругаться он хочет, как мне кажется… Я положила трубку.
- А вот это напрасно, оставила бы трубку на столе, и пусть ругается… сколько хочет. А на тебя, получается, впечатление надо производить в лифте?
- Да ну тебя, Митька. А я только было порадовалась за Галю…
- И мы ее тут же залили…
Требовательно звонили в дверь. Танька побежала открывать.
- Кто там? - спросила она, заглядывая в глазок.
Там стоял уродливо искаженный оптикой глазка мужчина, которого она время от времени встречала в лифте вместе с тетей Галей. Обычно он здоровался первым, и Танька рассеянно отвечала ему, перебрасываясь ничего не значащими словами с соседкой.
- Тетя Галя уже ушла, - сообщила Танька, не открывая двери.
- Я знаю, не слепой, мог заметить, когда она вернулась. Открой!
Таньку неприятно поразил раздраженный, даже злобный тон соседа, обычно такого вежливого во время коротких встреч. Поэтому она решила позвать отца и крикнула:
- Подождите, я сейчас папу позову.
Побежала в ванную, где родители заканчивали подтирать пол.
- Все равно, - обреченно говорила мать, - еще сварщики придут, слесарь… снова убирать.
- Без них обойдемся, вызовем нашего сантехника. Он толковый, рукастый мужик, все сам сделает.
- Там тети Галин сосед пришел, - объявила Татьяна.
- Какой еще тети Галин сосед? - не понял папа.
- Который маме по телефону хамил.
- И что? Хочет извиниться?
- Не похоже. Я сказала, что позову тебя.
- Понятно, ты считаешь, что в нашем доме грубо разговаривать умею только я. Мерси! - Дмитрий поднялся с корточек, вытер руки и пошел к двери через небольшой, заставленный книжными полками коридор.
Сашенька поспешила за ним.
Дмитрий глянул в глазок и, ни слова не говоря, открыл дверь. Уже по его первым словам Танька, которая тоже последовала за родителями, поняла, что отец настроен по-боевому.
- Вам что-то угодно сказать, сударь?
- Угодно! Вначале заливаете, а потом трубку бросаете!
- А вы хотели, чтобы я выслушала ваши оскорбления до конца? - возмутилась Сашенька.
- Я разговариваю с вашим мужем, с вами я уже наговорился, - рявкнул "тети Галин бойфренд". - Мы так и будем говорить через порог?
- В таком тоне действительно лучше говорить через порог, - заметила Танька.
- А ты, пигалица, молчи!
- Когда это мы с вами на "ты" перешли? - воинственно бросила Танька. - То, что у нас лопнула труба, еще не дает вам права хамить. Кстати, чего вы-то волнуетесь?
- Я здесь живу!
- Вы здесь не живете, а как бы живете на временной основе.
- Что ты себе позволяешь!
- Не ты, а вы! И вообще, которые тут временные, слазьте!
- Я не уверен, что он читал Маяковского, Танюша, не стоит разбрасывать перлы.
- Вы собираетесь меня впустить или мы тут будем интеллектуальные лясы точить?
- Собираюсь. Но предупреждаю: одно грубое слово на моей территории в адрес моих дам, и я, милостивый государь, начищу вам зубы. Или дам по чавке, что вам больше нравится. - С этими словами Дмитрий отступил в сторону и впустил соседа в квартиру. В руках у того был тетрадный лист бумаги.
- Дмитрий, кель выражанс?! - воскликнула Сашенька.
- Не кель, а откель, ты хотела спросить? Отвечаю: из медсанбата в Чечне, - сказал Дмитрий и спросил вошедшего: - Что это у вас за бумага?
- Акт о заливке. Я позвонил дежурному по РЭО, скоро приедет аварийка, они подпишут.
- Зачем это? Не нужно никаких актов! - отрезал Дмитрий.
- Как это не нужно?
Танька с удовольствием отметила, что псевдососед несколько сбавил тон после папиного упоминания о Чечне.
- Очень просто - не нужно, и все! - заявил Дмитрий.
- Что значит все? - В голосе соседа опять появились скандальные ноты.
- А то, что аварийная устроит здесь бедлам. Никакой необходимости в ней нет. Я перекрыл воду, а завтра наш сантехник заменит трубу и сделает все необходимое. Так что идите и отменяйте вызов. Я их все равно в квартиру не впущу.
- А как же акт? - не унимался жалобщик.
- Какой акт? - притворился непонимающим Дмитрий.
- Пап, ну он хочет иметь документ, что мы залили, - пояснила Татьяна.
- Танька, помолчи! Так какой акт?
- Вам же дочь растолковала!
- Я вас спрашиваю, - строго произнес Дмитрий.
- Ну, акт о том, что вы нас…
- Нас?
- Ну, нижнюю квартиру залили.
- И для чего нужен сей акт?
- Ну, чтобы вы… не возникло бы недоразумений… когда сделаем ремонт…
- Я Галочке обещала, что мы ремонт ей, - Сашенька подчеркнула слово "ей", - обязательно сделаем и оплатим.
- Вы слышали? - спросил Дмитрий и открыл дверь на лестничную клетку. - Прошу! - И столько было в его словах силы, что псевдососед, недавно такой воинственный, молча вышел и уже за дверью квартиры неуверенно пробормотал:
- Но все же…
- Никаких "но", - сказала, как отрезала, Танька.
Сашенька с удивлением взглянула на дочь, отметив про себя решительность и категоричность, которых раньше у Таньки не было. Или она просто не замечала?
- Уф! - вздохнул Дмитрий и захлопнул дверь.
- Папка, ты гений! - воскликнула Татьяна.
- Не стоит преувеличивать, - с наигранной скромностью улыбнулся отец. - Впрочем, мы все показали себя молодцами в этой, как сказала бы Лиля, одноактной пьесе. А теперь всем марш спать.
Заснуть не удалось - супруги ворочались с боку на бок, на пару минут замирали, надеясь, что благословенный сон снизойдет на них, но ничего из этого не получалось.
- Подумать только, с каким быдлом вынуждена жить Галя, - сладко зевнув, заметила Сашенька.
- Почему вынуждена? Кто ее неволит? - спросил Дмитрий.
- Ох, Митя, не будем об этом. Ты лучше расскажи, какие у тебя неприятности - вчера был усталый, не стал делиться…
- Изволь, если считаешь, что я уже отдохнул.
- Ну не хочешь - не надо, потом, завтра поговорим.
- Да нет, раз пошла эта проклятая черная полоса, давай уж все сразу. Началось с того, что утром моего Николая срочно вызвал к себе главврач больницы. При этом даже не поинтересовался, занят он или нет, ну вот вынь да положь, и все тут. А Коля как раз с утра по расписанию должен был делать резекцию желудка. Пришлось мне самому оперировать, а позже делать свою плановую операцию. Ну, думаю, что-то стряслось. Вернулся он взъерошенный, весь красный, ничего толком не может объяснить. Вслед за этим вызывает главный меня. Прибежали в операционную - срочно, мол, к главному. Ну да, конечно, сейчас все брошу, больной полежит на столе, подождет, а я пойду выслушивать ценные указания начальства, как же! Разозлился я до чертиков, но пошел к этому дуролому после второй операции. Он, разумеется, начал с замечания по поводу неподчинения. "В чем? - спрашиваю. - В том, что не отменил все операции ради встречи с вами?" Словом, так и пошел разговор на повышенных тонах. А суть в том, что кто-то, конечно же анонимно, настучал, что Колька - голубой.
- Неужели? Вот это новость! - встрепенулась Сашенька. - Такой симпатичный, милый…
- Саша! - не выдержал Дмитрий. - Ну что ты говоришь, что! При чем это?
- Ты сам говорил, что он хороший хирург.
- Не хороший, а блестящий! Ты же знаешь, я делю все человечество на две части: у одних руки вставлены нужным концом, у других - не тем концом, и таких, к сожалению, значительно больше. Будь ты хоть семи пядей во лбу, кандидат, доктор наук, хоть академик! Если от природы руки неумехи - нечего ему в хирургии делать!
- Да не кипятись ты так, успокойся. - Сашенька погладила мужа по руке.
- Я не могу об этом говорить спокойно, если даже ты сейчас заохала, запричитала - ах, голубой! Во-первых, какое кому до этого дело? Кто сказал, кто доказал? А если это его природное качество, мне что, не брать его на работу? Завтра мне велят укомплектовать все отделение блондинами, потому что они спокойнее брюнетов, толерантнее и с больными будут легче находить общий язык. Так я и должен как дурак всему подчиняться? Кому какое дело до Колькиной ориентации, я спрашиваю. Ведет он себя нормально, ни к кому не пристает.
- Готова поспорить, что к тебе не пристает, - попробовала пошутить Сашенька, но Дмитрий, всегда готовый шутку принять, поострить, на этот раз просто не отреагировал, а продолжал свой гневный монолог:
- И почему голубой? Откуда эта ссылка на божественный цвет? Когда я это слышу, всегда вспоминаю стихи Бараташвили:
…Это цвет моей мечты,
Это краска высоты.
В этот голубой простор
Погружен земной простор.
И теперь, когда достиг
Я вершины дней своих,
В жертву остальным цветам
Голубого не отдам…
- Какая высокая поэзия. А тут обыкновенная пошлость, - сказала задумчиво Сашенька.
- Не пошлость это, солнышко, не пошлость, а человеческая тупость и ограниченность. Благо бы так рассуждал темный народ или телезритель-обыватель, замордованный эскападами извращенцев из шоу-бизнеса, а то ведь разговор идет в кабинете главврача больницы, доктора медицинских наук. И задача поставлена жестко и четко: избавиться от Коли. "Нам не нужен ваш гомик сапиенс с золотыми руками". Таков вердикт.
- Митя, но ты же не можешь увольнять или принимать на работу, это - не твоя компетенция, разве твой главный этого не знает? - удивилась Сашенька.