"Эффектом кабины" в студенчестве мы называли состояние невыносимой потребности бежать в туалет по маленькому, которое накатывало в лифтах. Вполне объяснимо: маленькая кабина вызывала желание, справляемое в туалете, - такой же по размеру комнатке. Все, как у собак Павлова.
- Вы здесь живете? - продолжал расспросы мужчина.
- Нет.
- У вас есть сотовый телефон?
- Нет.
- Дьявол! И мой сдох, забыл вчера зарядить аккумулятор. Что же делать? Идиотская ситуация! Послушайте, перестаньте смотреть на меня как на насильника! Я не собираюсь вас… домогаться, - не сразу подобрал он слово.
Мне стало неловко за подозрительно-настороженный вид.
- Вы тоже не местный?
- Работаю в фирме, которая устанавливает пластиковые окна, стеклопакеты. В квартире на шестом этаже ремонт, я туда направлялся, чтобы сделать замеры. Здесь раньше, наверное, были коммуналки, теперь их расселяют, большие квартиры приобретают богатенькие.
Гриша Панкин с матерью жил как раз в коммуналке, в узкой и длинной, похожей на пенал, комнате. Если их квартиру расселят, то замена школы будет вполне логичной.
- Давайте знакомиться, раз такое дело. Меня зовут Виктор.
- Елена.
- Спасение утопающих, как и спасение замурованных… Ну, что, Елена, будем пытаться выбраться?
- А как?
- Сломав, к чертовой бабушке, этот лифт. Ну не сидеть же нам в нем до конца света?
Виктор встал на цыпочки (он был невысокого роста) и принялся поднимать планку, которая удерживала вверху створки дверей. Планка не поддавалась, пальцы Виктора соскальзывали, не удавалось крепко захватить деревяшку.
- Подвиньтесь! - Я стала рядом и тоже начала отдирать планку. - А мы не рухнем вниз?
- Вряд ли. Да и падать не высоко, по-моему, до второго этажа мы не доползли.
Через несколько минут общими усилиями мы сломали-таки запор планки, распахнули створки дверей. Лифт застрял на подъезде к лестничной площадке. Пол располагался на уровне моего подбородка. Если бы кто-то открыл металлическую дверь лифта на этаже, он бы увидел две головы у себя под ногами. Точно футбольные мячи или арбузы, закатившиеся под столешницу.
- Что дальше? - спросила я.
- Надо звать на помощь.
- Начинайте.
- Э-гэ-гэй! - откашлялся и раскатисто крикнул Виктор. - Люди! Кто-нибудь! Народ! Помогите! Мы застряли!
Он кричал минут пять, устал. Потом я заступила на вахту.
- Ау! - тянула с подвываниями, задрав по-собачьи голову. - Ау! Товарищи! Вы слышите меня? На помощь! Придите! Ау!
Никто не откликнулся и не пришел нас спасать. Народ точно вымер. Или сидел за дубовыми дверями квартир, не слышал воплей о помощи.
- Бесполезно орать, - горестно вздохнул Виктор. - Надо ждать, пока хлопнет дверь, кто-то выйдет из квартиры или войдет в подъезд.
Ждать пришлось больше часа. Уселись на пол, подстелив газеты, которые Виктор вытащил из своего портфеля. Виктор спросил, что занесло меня в этот дом. Хотела отделаться односложным ответом, но слово за словом подробно рассказала про Панкина. Надо было поддерживать беседу, сидеть молча на полу лифта совсем уж неловко, а "детская" тема универсальна.
- Безотцовщина, - сделал вывод Виктор. - Некому мальца пороть.
- Бить ребенка - это не метод.
- Отличный метод, проверенный. "Педагогическую поэму" читали? Конечно, читали. И с чего у Макаренко начались успехи? С того, что он отвалтузил своих беспризорников. Как шелковые стали.
- У вас есть дети?
- Дочери четырнадцать лет.
- Вы ее наказываете ремнем?
- Во-первых, девочки - другая статья. Во-вторых, тоже надо в строгости держать. Недавно заявляет: хочу пирсинг сделать. Три дырки в ушах и пупок проколоть, серьгу повесить. Я вот так кулак, - Виктор показал наглядно, - поднес ей к носу и сказал: будешь под папуаса подстраиваться, я тебе все ребра пересчитаю.
- Помогло?
- А как же! Как все нормальные девушки, сделала по одной дырке на ухо. Я сережки подарил золотые с красными камушками… как его?.. с рубинчиками.
- Носит?
Простой вопрос заставил Виктора задуматься. Он почесал макушку, развел руками:
- Вроде.
- Скажу вам как педагог, ежедневно имеющий дело с подростками. Если ваша дочь носит старомодные золотые сережки с рубинчиками, значит, либо она - исключительно сильная личность, выдерживающая насмешки подруг с пирсингом, либо задавленная страхом перед вами несчастная девочка.
- А ведь точно! - почесал бороду Виктор. - Не видел у нее в последнее время моих сережек.
- Что и требовалось доказать.
- Между прочим, у вас самой дети есть?
- Двое. Сыну десять. А дочери…
Не успела договорить, как хлопнула, железно звякнула дверь подъезда. Мы одновременно вскочили на ноги. Кричали, перебивая друг друга:
- Сюда! На помощь! Мы застряли! Пожалуйста, помогите!
- К лифту! Подойдите к лифту! Кто там? Эй! Спасайте!
И замолчали вместе, прислушиваясь. Раздался звук дерганья за ручку двери лифта. После нескольких попыток дверь распахнулась. Нашему взору предстали старенькие кроссовки и потрепанные края джинсов. Их обладатель присел на корточки и уставился на головы пленников.
- Елена Петровна?
- Панкин! Гриша!
Легок на помине! Не успела ничего сказать, как Виктор приказал:
- Пацан! Быстро! Пулей лети к диспетчеру ЖЭКа и скажи, что мы застряли.
Гриша на него ноль внимания.
- Елена Петровна, а чё вы тут делаете, а?
- Шла к твоей маме, - вынуждена была честно признаться, - но, как видишь, лифт сломался.
- А зачем вам моя мама?
- Гриша! Не думай, я не собиралась на тебя жаловаться…
- Да что вы антимонии разводите? - перебил Виктор. - Кому сказано? Лети…
- Гриша, позови, пожалуйста, свою маму. - Теперь я перебила Виктора.
- Ее дома нет.
- Гришенька, она дома. Я разговаривала с ней два часа назад, предупредила о своем визите.
Это было очень неудобно: разговаривать с мальчиком, сидящим на корточках, когда твоя голова находится на уровне его ступней.
- Слушай, ты, мелкий! - встрял Виктор. - Тебе русским языком сказано: позови взрослых! Двигайся!
- Ага, сейчас! - выпрямился Гриша. - Разбежался!
Мы увидели удаляющиеся кроссовки.
- Что вы наделали! - тихим злым шепотом проговорила я. - Как с ним разговаривали! Никуда он не пойдет и никого не позовет!
- То есть как это? Он что, больной?
- Битый час вам рассказывала, какой это сложный ребенок.
- Да нет! - в сомнении покачал головой Виктор. - Сейчас он кого-нибудь приведет.
- И не надейтесь!
Через десять минут томительного ожидания стало ясно, что я абсолютно права, никто не спешил нас вызволять.
- Этот Гриша у меня получит! - обещал Виктор и постановил: - Будем сами вылезать.
- Как?
- Дверь открыта. Я приседаю, вы становитесь мне на плечи, распрямляюсь - выкарабкиваетесь наружу. Потом меня вытаскиваете.
На мне была юбка. Мягко говоря, не та одежда, чтобы становиться на плечи незнакомому мужчине. Поэтому я выдвинула встречное предложение:
- Давайте наоборот? Я вас поднимаю.
- Восемьдесят килограммов живого веса? - в сомнении покачал головой Виктор.
Еще десять минут ему понадобилось, чтобы уговорить меня принять его план. Как назло, в подъезде более никто не появился. Да и мне стало уже не до стеснения, только бы выкарабкаться из ловушки.
Когда Виктор меня поднял (нечто цирковое, акробатическое), я плюхнулась животом на пол лестничной площадки. Виктор схватил меня за лодыжки и с силой послал вперед. Проехала пузом (то есть новым бежевым костюмчиком) полметра, собрала грязь. Встала на ноги.
Какое же это счастье - быть свободной!
Попытки вытащить из лифта Виктора кончились полным крахом. Присев, захватывала его кисти, тянула, но Виктор даже ступни не отрывал от пола.
- Зови на помощь, - перешел Виктор на "ты". - На шестом этаже, квартира семнадцать, должны быть ремонтники, мужики.
Почему-то по лестнице я бежала, точно минуты промедления могли пагубно отразиться на сокамернике.
- Пойдемте! Скорее! - призывала двух мастеров в пыльных комбинезонах. - К вам должен был прийти инженер по окнам. Так вот! Он застрял в лифте. Я с ним тоже, но он меня вытолкнул. Пожалуйста, пойдемте!
Строители смотрели на меня, взлохмаченную, перепачканную, с удивлением, кажется, ничего не поняли из моей сумбурной речи, но все-таки послушно отправились оказывать помощь.
И они вытащили Виктора не на раз-два-три, а с трудом! Каждый держал двумя руками кисть Виктора, тянули, чуть суставы ему не выдернули. Виктор ногами перебирал по сетке, помогал.
"Какое вранье!" - подумала я, вспоминая сцены из фильмов, где герои, вывалившись из небоскреба, держатся одной рукой за карниз, а потом, легко запрокинув ногу, перекидываются внутрь здания. Или висят над пропастью, пальчиком ухватившись за выступ, подбегает субтильная девушка и с картинным смазливым напряжением, одной рукой (!) спасает героя. В подобные сказки никогда более не поверю. Кино!
- Спасибо, мужики! - поблагодарил Виктор строителей. - Сейчас я к вам приду. Дело одно есть. В какой квартире эта шпана живет? - спросил он меня.
- Зачем вам?
- Вы говорили, на четвертом этаже? Пошли!
И стал подниматься по ступенькам. Я потрусила следом, продолжая спрашивать, что Виктору нужно от мальчика.
На площадке четвертого этажа Виктор двумя большими пальцами резко показал на квартирные двери справа и слева.
- Которая?
- Эта, - кивнула на правую. - И все-таки, Виктор, не понимаю, что вы задумали. Боюсь, вы можете…